Путешествие на «Каллисто»
Шрифт:
На маленьком острове Рауль пахутакава без особенно острой борьбы за жизненное пространство занимает все свободные участки. При этом растение, приспосабливаясь к различным условиям рельефа и почв, меняет свою форму, прикидываясь то кустарником, то деревом.
Подобная экологическая пластичность вообще свойственна многим растениям, хотя пахутакава, очевидно, наиболее приспособляема среди них. На молодых с еще не сформировавшимся почвенным покровом пемзовых площадках вокруг кратерных озер острова Рауль пахутакава развивается как низкий кустарник, первым заселяющий пространство после извержения. На более зрелых почвах и крутых склонах она образует стелющиеся кривоствольные леса, а на сравнительно ровных площадках, защищенных от ветра, предстает перед нами в виде деревьев высотой до тридцати метров, с толстыми корявыми стволами. При этом форма и размеры листьев, особенности цветков различаются мало.
Интересно заметить, что старые, упавшие деревья пахутакавы быстро прорастают многочисленными придаточными корнями и побегами, которые свешиваются от стволов в виде бород, первоначально зеленых, а затем приобретающих бурую окраску. Эти придаточные корни и побеги причудливо переплетаются со стволами, и в целом лесные участки пахутакавы имеют совершенно фантастический вид, чем-то напоминающий декорации к сказкам о Кощее Бессмертном. Нужно сказать, что эта ассоциация возникает у меня не случайно. Благодаря тому, что из упавших, умерших деревьев вырастают придаточные корни, пахутакава оказывается практически бессмертным растением.
Наши ботаники изучали различные формы пахутакавы, открыли много интересных особенностей ее поведения.
Значительные выводы по исследованиям на острове Рауль были сделаны и представителями других специальностей. Однако читателю, очевидно, прежде всего интересны исследования Надежды Константиновны Христофоровой, с которой информационная группа совершала путешествие по берегам острова. На «Каллисто» два отряда изучали прибрежную зону, подступы к островам. Отряд Христофоровой собирал с осушек береговой зоны водоросли и моллюски совсем не для того, чтобы определять их вид и описывать систему. Надежда Константиновна биогеохимик, и ее интересовали не сами водоросли и моллюски, а химические элементы, усваеваемые организмами прибрежной зоны. Известно, что многие из этих организмов способны выборочно усваивать и концентрировать в своих тканях отдельные элементы, такие, как медь, свинец, цинк и другие, то есть элементы, которые являются загрязнителями природной среды и чаще всего привносятся в нее в результате человеческой деятельности. Прибрежные организмы — очень хорошие индикаторы загрязнения природы техногенными элементами. Так вот, Христофорова и ее сотрудники исследовали степень концентрации этих элементов в различных водорослях и моллюсках на всех изученных островах.
Отряд Евгения Ивановича Шорникова также работал у берегов островов, но в его задачи входило изучение биологических объектов, и в первую очередь коралловых рифов. Последние играют огромную роль в жизни тропических островов. Они окаймляют берега, защищая их от океанского прибоя, часто из них строятся большие участки платформ, которые при поднятии образуют отдельные острова.
Одним из важных выводов, сделанных этим отрядом, был тот, что в настоящее время многие коралловые рифы находятся в стадии отмирания, то есть воспроизводится колоний меньше, чем разрушается. Собственно, это заключение не явилось открытием. Мнение об угнетенном состоянии коралловых колоний в научной печати высказано несколько лет назад. Писалось также и о том, что кораллы уничтожаются хищной морской звездой «терновый венец». Однако в пределах окаймляющего рифа острова Багоман наши подводники звезд и следов их присутствия не обнаружили. Но обнаружили, что риф активно разрушается и новых молодых кораллов не появляется. Видимо, причина более существенна, более глобальна. Мы при обсуждении этого вопроса решили, что дело или в общей повышающейся загрязненности океана, или в том, что происходит постепенное похолодание его вод. Для подтверждения той или иной догадки необходимы более широкие специальные исследования на многих коралловых постройках.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
16 января
От острова Кермадек до столицы Фиджи порта Сува — 630 миль. По графику должны пройти их за шестьдесят три часа. Но «Каллисто» не железнодорожный экспресс, и указанное в графике ходовое время — понятие весьма растяжимое и относительное. Сегодня океан — шесть с половиной баллов, где-то слева не то зарождается, не то уже начал действовать циклон. Есть надежда уйти от него, хотя с нашим ходом...
Завхоз Таторин объявил по селектору, что после обеда начнет раздавать апельсины. По «пол-ящика на брата». Сначала все удивились такой щедрости, но скоро выяснили ее причину. Просто апельсины начали портиться, а так как большинство кают с холодильником, то завхоз решил: пусть каждый сам хранит полагающиеся ему на месяц фрукты.
Штук десять, слегка попорченных, выбросили за борт. А в это время рядом с правым бортом «Каллисто» появилась акула. Одно мгновение — и газетный сверток с апельсинами исчез в акульей пасти. Никогда не приходилось слышать, чтобы акулы интересовались цитрусовыми. Может быть, пригодится этот неизвестный доселе научный факт кому-нибудь из ученых.
Сегодня перед ужином первый помощник капитана попросил меня рассказать коллективу о событиях в Анголе, последней командировке в эту страну и о том, как МПЛА сражалась в то время против империалистической интервенции. Слушали очень внимательно и, кажется, с интересом.
После ужина нанес визит в радиорубку. Начальник рации еще днем сообщил приятную новость: первую корреспонденцию удалось передать во Владивосток. Завтра собираюсь вручить Павлу Ивановичу второй материал, а сейчас нужно подготовить почву. И еще — хотелось посмотреть, как принимают блинд.
Блинд — так называется «передача корреспонденту без его согласия». В восемь часов утра московского времени радиоцентр Владивостока начинает блинд для судов Дальневосточного пароходства, или находящихся в рейсе, или стоящих в иностранных портах. Готовясь к приему блинда, Валерий или Павел Иванович подключают к передатчику магнитофон, устанавливая рычажок записи на самую большую скорость.
Сначала радист Владивостока сообщает, в какой последовательности он будет передавать радиограммы. Например, сегодня очередь «Каллисто» восемнадцатая. Значит, наш блинд начнем записывать минут через сорок. Приготовив аппаратуру, Валерий на всякий случай каждые десять — пятнадцать минут подключается и слушает, не подошла ли его очередь. И вот сигнал из Владивостока: «Блинд для УМПП». УМПП — это позывные «Каллисто». Закрутились катушки магнитофона, и прием начался. Обычно нам поступает очень много радиограмм, и на этот раз Валерий истратил почти целую пленку. В основном — радиограммы от родственников и друзей участников экспедиции.
Завершив расшифровку, Валера зарегистрировал каждую радиограмму в книге приема, затем отстукал список получателей и по селектору объявил, кому зайти в радиорубку. Такого объявления все ждали с большим нетерпением, надеясь услышать свою фамилию. И вот уже по коридору доносятся торопливые шаги первых счастливчиков. На этот раз мой сосед Виктор Прондяев получил очередную телеграмму от жены Вали. В каюте, рядом с дверью, Виктор приладил к полке гвоздик и аккуратно накалывает на него послания из дома.
— У нас в радиорубке, вы, наверное, видели, стоит факсимильный аппарат, который принимает для нас карты погоды, — Микульчик раскрыл судовой журнал и пробежал глазами старые записи. — В первый раз засекли тайфун на карте тринадцатого числа, но тогда он еще не назывался тропическим и находился от «Каллисто» далеко на северо-западе. Четырнадцатого января тайфун можно было наблюдать на том же месте, но так как нас окружала область высокого давления, прикинув, мы решили, что тайфун будет двигаться на восток. Пятнадцатого, когда область высокого давления медленно стала смещаться на восток, между центром циклона и нами расстояние стало уменьшаться... По расчетам, ночью с ним встретимся. Вы меня поняли?