Путешествие на "Кон-Тики"
Шрифт:
Часто случалось, что направление ветра и волн оставалось неизменным в течение нескольких дней подряд; тогда мы совершенно забывали, чья была вахта, и вспоминали об этом только по ночам, когда вахтенный оставался один на палубе. Ибо при постоянном ветре рулевое весло крепко привязывалось, и «Кон-Тики» двигался под наполненным парусом без всякого нашего участия. В такие ночи вахтенный мог спокойно сидеть в дверях каюты и следить за звездами. Если созвездия меняли свое положение на небе, значит ему надо выйти и выяснить, сдвинулось ли весло, или отклонился ветер.
Нас самих изумляло, до чего легко было управлять плотом по звездам, после того как мы несколько недель подряд наблюдали их движение по небесному своду. По правде говоря, ночью больше и не на что было смотреть. Мы знали, где из ночи в ночь
Древние полинезийцы были великими мореплавателями. Они ориентировались днем по солнцу, а ночью по звездам. Они обладали удивительными познаниями о небесных светилах. Они знали, что земля круглая, и в их языке имелись слова, обозначавшие такие сложные понятия, как экватор, северные и южные тропики. На Гавайских островах они выцарапывали карту океана на оболочке круглых бутылочных тыкв, а на некоторых других островах делали подробные карты из переплетенных сучьев, к которым для обозначения островов прикреплялись раковины, а ветки обозначали особо важные течения. Полинезийцы знали пять планет, которые они называли странствующими звездами и отличали от неподвижных звезд, имевших в их языке около 300 различных названий. В древней Полинезии хороший мореплаватель твердо знал, в какой части неба восходит та или иная звезда и где она должна находиться в различное время ночи и в различное время года. Они знали, какие звезды достигают зенита над тем или иным островом, и в этих случаях острова назывались по имени тех звезд, которые из ночи в ночь и из года в год кульминировали над ними.
Полинезийцы не только знали, что звездное небо представляет собой огромный сверкающий компас, вращающийся с востока на запад, но также понимали, что различные звезды над их головой всегда указывают, как далеко на север или на юг забрались мореплаватели. Когда полинезийцы исследовали и подчинили себе свое островное царство, охватывавшее всю ближайшую к Америке часть океана, они установили сообщение между некоторыми островами, и этими путями пользовались многие последующие поколения. Исторические предания рассказывают о том, как плавали вожди с Таити на Гавайские острова, которые находятся на 2 тысячи морских миль к северу и на несколько градусов к западу. Сначала рулевой по солнцу и звездам правил на север, пока звезды над его головой не говорили ему, что его лодка находится на широте Гавайских островов. Тогда он поворачивал под прямым углом и правил на запад, пока не появлялись птицы и облака, указывавшие ему путь к уже близким островам.
Откуда полинезийцы позаимствовали свои обширные астрономические познания и свой календарь, вычисленный с изумительной точностью? Конечно, не от меланезийцев или малайцев, которые жили на западе. Но тот же самый древний исчезнувший цивилизованный народ — «белые и бородатые люди», — который передал свою удивительную культуру ацтекам, майя и инкам в Америке, создал изумительно похожий календарь и обладал такими же астрономическими познаниями, о которых в Европе в те времена не могли и мечтать.
В Полинезии, как и в Перу, началом календарного года считался день, когда созвездие Плеяд впервые появляется над горизонтом, и в обеих странах это созвездие считалось покровителем земледелия.
В Перу, там, где горная страна понижается в сторону Тихого океана, до наших дней сохранились в песчаной пустыне развалины чрезвычайно древней астрономической обсерватории — памятник того же самого таинственного цивилизованного народа, который высекал каменных колоссов, воздвигал пирамиды, возделывал сладкий картофель и бутылочную тыкву и начинал год с восхода Плеяд. Кон-Тики был знаком со звездами, когда направил свой парус в Тихий океан.
2 июля ночному вахтенному не пришлось уже мирно сидеть, изучая звездное небо. После нескольких дней легкого северо-восточного пассата подул сильный ветер, и море стало бурным. Поздно вечером сияла луна и дул свежий попутный ветер. Мы измерили скорость нашего движения, подсчитав, сколько
Четыре человека храпели в бамбуковой каюте, Торстейн сидел, постукивая ключом Морзе, а я находился на вахте у руля. Перед самой полночью я заметил совершенно необычную волну, которая, опрокидываясь, надвигалась на нас прямо с кормы, закрывая весь горизонт позади, а за ней я мог тут и там различить пенящиеся гребни еще двух таких же огромных волн, следовавших по пятам за первой. Если бы мы только что не миновали это место, я был бы убежден, что вижу высокие буруны, обрушивающиеся на предательскую отмель. Как только первая волна длинной стеной подошла к нам, вздымаясь в лунном свете, я издал предупреждающий крик, резко повернул плот в наиболее выгодное положение и стал ждать дальнейших событий.
Когда первая волна нагнала нас, плот задрал корму вверх и в сторону и поднялся на гребень, который как раз в это мгновение обрушился, и все зашипело и закипело вокруг нас. Мы плыли среди хаоса бурлящей пены, между тем как сама могучая волна перекатывалась под нами. Нос взлетел вверх последним, когда волна прошла, и мы стали скользить кормою вниз в огромную впадину между волнами. Сразу же налетела, вздыбившись, следующая стена воды, и нас снова быстро подбросило вверх, а прозрачные потоки воды обрушились сзади, когда мы взлетели на гребень. Теперь плот повернуло бортом к волнам, и было совершенно невозможно быстро выправить его. Следующая волна приблизилась и поднялась из клочьев пены, подобно сверкающей стене, верхний край которой обрушился, как только она догнала нас. Когда вал накрыл плот, мне ничего не оставалось делать, как крепко ухватиться за выступавший из-под крыши каюты бамбуковый шест; так я стоял, задержав дыхание, чувствуя, как плот подбросило высоко вверх и все вокруг меня понеслось, увлекаемое шипящими пенистыми водоворотами. Через мгновение мы и «Кон-Тики» снова были над водой и спокойно скользили вниз по пологой стороне волны. А затем волны снова стали нормальными. Три огромных вала мчались впереди нас, а за кормой в свете луны мы видели цепочку кокосовых орехов, покачивавшихся на воде.
Последняя волна сильно ударила по каюте, так что Торстейн в радиорубке полетел вверх тормашками, а остальные проснулись, испуганные шумом; из-под бревен и сквозь стену в каюту хлынула вода. С левой стороны в носовой части палубы бамбуковый настил был сорван, и в этом месте зияла дыра, напоминавшая небольшую воронку от снаряда; наша водолазная корзина расплющилась о выступ носа, но все остальное оказалось неповрежденным. Откуда явились эти три большие волны, мы так никогда и не смогли с уверенностью объяснить; возможно, они были вызваны какими-то тектоническими движениями дна океана, которые для этих районов являются довольно обычными [36] .
36
Три высокие волны, которые описывает Хейердал, — это, по-видимому, «тсунами» — огромные волны, возникающие при моретрясениях — тектонических подвижках морского дна, очаг которых находится под дном моря или в прибрежной части суши. Волны эти пересекают океан со средней скоростью 200 метров в секунду. Например, волна японского землетрясения 1854 года достигла Сан-Франциско через 12,5 часа; в 1868 году волна землетрясения в Перу через 12,5 часа достигла Гавайских островов, через 19 часов — Новой Зеландии, а через 24 часа — Японии. При проходе через более мелководные участки океана скорость движения волны замедляется до 140 метров в секунду при глубине 2 тысячи метров и до 16–20 метров при глубине 25–50 метров. Подойдя к берегу, волна достигает большой высоты, иногда более 20 метров, и, заливая побережье и опрокидываясь, производит большие разрушения и может послужить причиной гибели десятков тысяч людей. Волны, которые настигли «Кон-Тики», судя по направлению их, шли от берегов Южной Америки.