Путешествие на Луну
Шрифт:
Сказав это, профессор остановился, победоносно смотря на молодого человека и ожидая от последнего одобрения.
— Вы правы! — с жаром воскликнул молодой дипломат, ничего не понявший из последней тирады своего собеседника. — Да, дорогой учитель, ваши доказательства безусловно убедительны, и слыша их, я ещё более проникаюсь мыслью, что, вопреки общему мнению, на Луне есть обитатели; очень возможно, что и земные люди могли бы там акклиматизироваться, но, — улыбаясь, прибавил Гонтран, — ведь никто не станет делать такого опыта…
— Вы думаете?! — саркастически спросил старый ученый, скрестив
Михаил Васильевич бегом бросился к одному из шкафов с книгами и показал рукой на несколько переплетенных в кожу томов.
— Вот, — сказал он, — здесь собраны у меня все, начиная с древнейших, описания вымышленных путешествий по небу и звездам. Кажется, что Луна всегда служила любимым местом для этих псевдо-путешественников… Вот, например, "Истинная история" Лукиана Самосатского, написанная за пятьсот лет до начала нашей эры; вот "Видимая сторона луны" Плутарха; вот "Лунный человек" Гудвина, англичанина, который описал вымышленное путешествие на Луну при помощи лебедей… Из более современных нам произведений укажу на "Историю лунных и солнечных государств" — вашего соотечественника Сирано де Бержерака, "Открытия на Луне" — американца Локка, "Путешествие на Луну" — Эдгара По и многие другие, которые перечислять бесполезно. Каждый автор, по своему вымыслу, выводит на сцену особый род передвижения, но надо сознаться, что все они мало согласны с наукой.
ГЛАВА III
Вниматкльно выслушав длинную тираду старого учёного, граф поднялся с своего стула.
— Михаил Васильевич, — серьёзным тоном проговорил он, — позвольте мне сказать вам два слова.
— О, пожалуйста!
— Я до такой степени увлёкся вашей беседой, открывшею мне так много нового, что едва не забыл главной цели своего визита. Михаил Васильевич, я имею честь просить…
— После, после!.. — замахал руками профессор, — мы поговорим об этом особо, после чаю. Ведь, надеюсь, вы не откажетесь выпить у нас стакан — другой?
И, не дожидаясь ответа гостя, Михаил Васильевич сделал знак Леночке. Та вышла и через минуту возвратилась в сопровождении Василия, тащившего кипящий
— Ради Бога, говорите что-нибудь, не сидите молча… Не дожидайтесь, пока папа сам задаст вам какой-нибудь трудный вопрос…
Смущенный Гонтран минуту ломал себе голову, думая, о чем бы таком ему заговорить, и наконец начал:
— Удивляюсь я, дорогой профессор, отчего это все перечисленные вами путешественники мечтали только о Луне и ни один не думал о том, как хорошо было бы посетить и эти звезды, таинственно горящие в синеве неба. Отчего это, в самом деле?!
При этом вопросе, обличавшем в госте наивное невежество, старый ученый презрительно пожал плечами, а Леночка смущенно потупила глаза. Гонтран догадался, что сделал промах.
— Отчего?! — передразнил гостя Михаил Васильевич. — Да оттого, что мы отделены, — не говорю уже от неподвижных звезд, — но даже от других планет солнечной системы такими колоссальными расстояниями, что сначала надо подумать о том, как бы добраться хоть до Луны то, отстоящей от Земли всего на четыреста тысяч верст….
Проклиная себя за глупый вопрос, граф несколько мгновений сидел молча, сконфуженно опустив глаза, по затем быстро оправился и развязно, с вынужденным смехом, проговорил:
— Помилуйте, профессор, ужели вы думаете, что я так мало смыслю в астрономии, что не имею понятия ни о громадных пространствах межзвездных, ни об устройстве солнечной системы. Ужели, вы полагаете, мне неизвестно, что солнце занимает центр этой системы, мощною силою своего притяжения удерживая на определенном расстоянии землю и прочие планетные миры? Эти миры… эти миры… — продолжал с пафосом молодой дипломат и вдруг остановился, не слыша спасительного шёпота Леночки… Напрасно несчастный кидал на молодую девушку умоляющие взгляды, — та молчала…
— Эти миры… миры эти… — пролепетал скороспелый ученый, теряясь под испытующим взором Михаила Васильевича.
— Да что — эти миры? — нетерпеливо произнес последний, в сердце которого начали невольно закрадываться сомнения в научных познаниях своего будущего зятя.
Но граф Фламмарион не мог, что называется, дальше пикнуть ни слова. С ужасом чувствовал он, что готов оскандалиться на веки в глазах отца Леночки, как вдруг истинно дипломатический маневр пришел ему в голову. Как будто пробудившись от глубоких дум, он произнёс:
— Эти миры… Ах, извините, ради Бога, профессор, но я не понимаю сам, что говорю… Моя мысль всецело была занята той чудной картиной, которую я вижу теперь пред главами: звезда красоты притягивается и обращается, вокруг солнца знания…
Старый ученый, глубоко польщенный, и как отец, и как человек науки, благосклонно взглянул на Гонтрана. Леночка же, услышав ловкий комплимент, покраснела, как маков цвет.
— Ну-с, однако продолжайте, граф, что вы начали, — проговорил Михаил Васильевич тоном экзаменатора и, положив голову на руки, приготовился слушать.