Путешествие на Луну
Шрифт:
— Вы видели?.. Хорошо видели?! Браво!..
С этими словами Михаил Васильевич вперил в молодого человека пристальный взгляд, в котором горел странный огонь. Затем, пригласив графа сесть, он проговорил тихо:
— Благословен случай, позволивший мне доставить вам возможность наблюдать это сегодня.
Ничего не понимая, граф Фламмарион с удивлением смотрел на старого учёного, который продолжал:
— Сейчас вы видели своими глазами ясное доказательство того, что считающие Луну мертвой звездою, необитаемой и неспособной к обитанию, — жестоко заблуждаются. Эти господа утверждают, что Луна не имеет атмосферы! На чем они основывают такой
Михаил Васильевич сделал небольшую паузу и потом продолжал, пожав плечами:
— Все это правдоподобно, но… неправдиво. Вы сами, граф, видели доказательства противного: думаете ли вы, например, что могли бы видеть планету Марс даже и тогда, когда она скрылась за луною, если бы лучи ее не преломлялись? А если они преломлялись, то в какой же среде, позвольте узнать, кроме лунной атмосферы? Достаточно ли вам этого неопровержимого доказательства?!
Гонтран с жаром заявил, что существование атмосферы на Луне, по его мнению, также несомненно, как дважды два — четыре.
— Что касается сумерек, — продолжал старый учёный с возрастающим одушевлением, — то ведь не дурак же был Шретер, а он не только указал на существование их, но и определил, что дуга их, измеряемая по направлению касательных солнечных лучей, равняется 2 градусам и 34 минутам, а слои атмосферы, которые освещают конечную точку этой дуги, должны иметь 352 метра высоты. Далее, Эри, на основании 295 прохождений, — двухсот девяноста пяти! — это немало, — нашел, что лунный полудиаметр бывает уменьшен на 2" при скрытии звезд за неосвещенною стороною Луны и на 2.4", — при их появлении оттуда. Что же, я вас спрашиваю, может обусловить такое уменьшение, как не горизонтальная рефракция лунной атмосферы!
— О, конечно, — серьезным тоном подтвердил граф.
— Вообще, — продолжал Михаил Васильевич, — если бы я стал перечислять все разнообразные доказательства, какие приводились учёными разных эпох в пользу существования на Луне атмосферы, то на подобное перечисление потребовалось бы по меньшей мере несколько часов… Что касается лично меня, то я не могу себе иначе объяснить явлений, имеющих место при прохождении некоторых звезд, иначе, как только присутствием атмосферы на той стороне Луны, которую мы не видим, — атмосферы, которая время от времени, вследствие движения Луны вокруг своей оси, приближается к ее краю.
Говоря это, ученый взглянул на Гонтрана, ожидая его мнения. Молодой человек поспешил согласиться.
— Разумеется, таково и мое мнение… то есть,
Отец Леночки изобразил на своем лице полнейшее самодовольство.
— Впрочем, — прибавил Гонтран с видом знатока, — очень может быть, что лунная атмосфера несколько отличается от нашей.
Михаил Васильевич с чувством пожал руку своего собеседника.
< image l:href="#"/>— Ах! — сказал он, — сразу видно, что вы, граф, близко знакомы с воззрениями автора "Небесных миров", который именно и полагает, что лунная атмосфера не только заключает в себе кислород и азот в иной пропорции, чем наша, но что она содержит еще и другие газы…
— А хотя бы и так, — воскликнул молодой дипломат, — не всё ли равно, какой состав атмосферы на Луне, лишь бы только она там существовала.
Затем граф, горя нетерпением узнать решение своей судьбы, резко переменил разговор.
— Позвольте узнать, дорогой профессор, — обратился он к своему собеседнику, — ужели вы с такой таинственностью пригласили меня сюда только для разговора о Луне?
— Ах, нет, нет, — с живостью воскликнул старый учёный, думая все про свое, — ведь я уже сказал вам, что, по-моему, Луна — только первая станция для путешественника по небу, — и я сегодня хотел обозреть с вами подробно не только Луну, но и другие миры планетного и звездного пространства.
Молодой дипломат слегка улыбнулся:
— Вы не поняли меня, уважаемый Михаил Васильевич, я хотел спросить вас, не сообщите ли вы мне что-нибудь по другому вопросу, столь-же интересному?..
— По другому вопросу, столь-же интересному? — проговорил собеседник графа с недоумением, — но что же может быть интереснее вопроса о Луне?
— Ах, профессор, — с нетерпением вскричал Гонтран, — конечно, астрономия — вещь прекрасная… но и любовь тоже. Вы знаете, что я люблю вашу дочь и явился сегодня к вам просить её руки.
— А, вы вот о чем! — догадался старый ученый, — Ну-с, так на это я вам скажу, что между моей дочерью и луной вовсе не такое большое расстояние, как вы полагаете, и вопросы о той и другой очень близки между собою. — С этими словами Михаил Васильевич бросил на графа загадочный взгляд.
— Конечно, — с улыбкой согласился Гонтран, вспомнив кое-что из разговора, состоявшегося раньше, — это расстояние всего 400 тысяч верст. Для астронома оно ничтожно, но для влюбленных… — и глубокий вздох прервал речь молодого дипломата.
Михаил Васильевич стоял несколько мгновений молча, погруженный в глубокие думы, затем заговорил торжественным тоном:
— Скажите мне, граф, по совести, действительно ли вы сильно любите мою дочь?
— Больше, чем самого себя.
— Но подумали ли вы, что, раз моя дочь выйдет замуж, я остаюсь совершенно одиноким. Ведь и у нас, ученых, есть сердце…
Гонтран горячо пожал руку отца Леночки.
— Если я вас понимаю, вы опасаетесь, что, с выходом замуж Елены Михайловны, вы останетесь одиноким?
— Да, и мне хотелось бы, чтобы будущий зять мой предварительно дал мне слово никогда не покидать меня.
— Так вот вам честное слово дворянина, — взволнованно произнес граф.
Старый учёный взглянул на Гонтрана.
— Смотрите, — произнес он, — обдумайте прежде мое условие, чтобы потом не каяться. Я люблю, например, путешествия, и фантазия может увлечь меня далеко…