Путешествие на "Щелье"
Шрифт:
— Можем тебя доставить туда на «Щелье», — Пред. ложил Буторин.
— На таком–то суденышке? Чтобы я согласилась? Ни за что.
— Стерлядью тебя кормить будем и дичью, — По. обещал я. — И постель тебе сделаем из гагачьего пуха.
— Утопите! Видела вашу «Щелью», ненадежное судно.
— У нас корабль непотопляемый, — важно заявил Буторин, поднимаясь.
Подойдя к обрыву, мы замерли: «Щельи» на прежнем месте не было. Увидели ее ниже по течению метров за пятьдесят. Кто–то оттолкнул ее, на наше счастье она приткнулась к песчаной косе. Досталось от Бутори–на жителям поселка,
Мотор завелся не сразу, и он успел отвести душу. В стороне стояли два парня и посмеивались.
— Дармоеды! — выкрикнул на прощанье Буторин. — Знаю я вас!
По–моему, над нами «подшутила» женщина, которую мы ненароком окатили волной.
На подходе к поселку Пинега «Щелья» налетела на песчаную мель. Оттолкнулись веслами, вышли на глубокое место. На буксире у нас — маленькая лодка, которую я окрестил «Щельянкой», сделанная из оцинкованного железа. Стал отводить ее от борта, Буторин в этот момент завел мотор. Буксирную веревку намотало на винт, мотор заглох.
— Вал полетел! — закричал Буторин. — Все!..
Я с недоумением смотрел на него: ведь мы захватили с собой стальную болванку для запасного вала, в крайнем случае выточим новый — Пинега рядом, там есть механические мастерские, чертеж у меня в кармане.
Но вал, конечно, не полетел. Освободили винт, буксир сделали покороче, пошли дальше. Впереди у нас долгий–долгий путь по рекам и озерам, по морям. До Мангазеи — три тысячи не простых — полярных километров.
2
Страннозвучное нездешнее слово «Мангазея» много лет звенело в моей душе, не давало покоя. По ночам мне виделся этот древний город–порт, окруженный частоколом, с пятью сторожевыми башнями, полярный Багдад, который ежегодно поставлял на рынки Европы и Азии сотни тысяч драгоценных соболей, бобров, чернобурых лисиц, белых и голубых песцов, горностаев, мамонтовые и моржовые бивни…
От мыса до мыса, борт к борту стоят вдоль берега широкоскулые поморские кочи и карбасы. Рябит в глазах от леса мачт.
Город расположен между двумя речками, притоками Таза, — Мангазейкой и Ратиловской. От полярных ветров он прикрыт с трех сторон лесом — высокими лиственницами, елями, березами. В лесу слышен перезвон колокольчиков — это пасутся олени. На оленьих упряжках их тайги в Мангахею съехалось множество охотников.
На гостином дворе даже ночью, благо светит незакатное солнце, не утихает многоголосый гул: торговые люди из Великого Устюга и Онеги, из Архангельска и Холмогор спешат обменять муку, соль, металлические изделия на меха и «рыбий зуб». На прилавках — доставленные мангазейскими купцами из дальних стран богатые ткани, украшения, китайский фарфор, всевозможная утварь, изделия из стекла.
В роскошных хоромах воеводы рекой льются заморские вина. На столах — метровые осетры, икра, грибы и ягоды, блюда из оленины и дичи.
В городе две церкви, более двухсот жилых домов, гончарные, кузнечные, кожевенные мастерские, два питейных дома.
Мангазея — будто колокольный звон из глубины веков…
Родоначальниками славного племени поморов были новгородцы. Примерно тысячу лет назад они появились на берегах
В русской летописи XI века есть такая запись:
«Сказание о народе, заключенном в горах. В 1096 году.
Вот я хочу сказать, что я слышал четыре года тому назад, мне рассказывал Гюрятя Рогович Новгородец следующее: «Раз послал я отрока своего в Печорскую землю. Жители которой платят дань Новгороду. И когда мой отрок пришел к ним, он оттуда пошел в Югорскую землю. У югорского же племени язык немой, и живут они с самоедами в северных странах. Югра же говорила моему отроку: «Дивное нашли мы чудо, о котором до сих пор не слыхивали, уже третий год, как оно началось. За морским заливом есть горы высотою до небес, в тех горах идет крик большой и говор, там рубят гору, желая вырубиться из нее, в той горе прорублено небольшое оконце и оттуда говорят, языка их понять нельзя, но они показывают на железо, и если кто даст им нож или топор, они отплачивают мехами. Путь же до тех гор непроходим от пропастей, снега и леса, поэтому мы не всегда доходим до них, они есть и еще дальше на севере».
Из этой записи видно, что новгородцы в XI веке добирались до Полярного Урала.
Во времена Колумба по просторам северных морей скользили трехмачтовые лодьи водоизмещением до Двухсот тонн (водоизмещение самой большой колум–бовской каравеллы было вдвое меньше) и другие суда — раньшины, кочи, карбасы. Рыбаки и зверобои, объединяясь в дружины, ватаги, совершали труднейшие переходы, но их подвиги, великие географические открытия за Полярным кругом не описывались историками, монархи не присваивали им пышных титулов и званий.
О северной «стране тьмы» и ее богатствах упоминается в известной книге Марко Поло, изданной в 1298 году:
«На север от этого царства есть темная страна; тут всегда темно, нет ни солнца, ни луны, ни звезд; всегда тут темно, так же как у нас в сумерки. У жителей нет царя: живут они как звери, никому не подвластны…
У этих людей множество мехов и очень дорогих; есть у них соболя очень дорогие, как я вам говорил, горностаи, белки, лисицы черные и много других мехов. Все они охотники, и просто удивительно, сколько мехов они набирают. Соседние народы оттуда, где свет, покупают здешние меха; им носят они меха туда, где свет, там и продают; а тем купцам, что покупают эти меха, большая выгода и прибыль.
Люди эти, скажу вам, рослые и статные; они белы, без всякого румянца. Великая Россия, скажу вам, граничит с одной стороны с этой областью».
Интересные сведения о полярных землях, «неведомых по своим обстоятельствам», встречаются в старинных арабских рукописях. Сухопутный путь в эти земли арабы представляли себе довольно точно. Путешественник Ибн — Батутта, побывавший примерно в середине XIV века в поселении татарского хана в городе Булгары (вблизи нынешней Казани), писал о так называемой немой торговле с жителями Крайнего Севера: