Путешествие на север
Шрифт:
Тут Мем осмелился спросить:
– И что же, правда ли, будто у хеджерского владыки есть еще сын, помимо государя?
На что господин Рарон ответил:
– Ты уж спрашивал бы прямо: действительно ли можно считать государя Аджаннара законным государем? Дело в том, Мем, что ходжерскии владыка желает считать своим законным наследником того, кого он сам назначил. А назначил он государя Аджаннара, который сейчас держит в руке таргский Жезл Власти. Сомневаться в своем выборе ему уже поздно. И еще я думаю, что, если бы кир Хагиннор сомневался в своем выборе, он взял бы Жезл Власти в собственную руку и правил бы государством сам. Уж его-то право на власть ни у кого не хватило бы совести оспаривать. Вот и все, Мем. Задавать вопросы – подкидыш государь Аджаннар или не подкидыш, законнорожденный
– А кто сидел за ширмой у господина префекта, когда вам вздумалось выводить меня на чистую воду? – поинтересовался Мем.
– Вообще-то, лучше бы тебе было этого человека не заметить, Мем. Но, раз уж ты его заметил, я тебе и это скажу. Там сидел Патриарх Островного дома, владыка архипелага Ходжер и отец правящего императора Аджаннара кир Хагиннор Джел. Его тоже интересует результат поисков. Точно так же, как интересует он государя Аджаннара. Так что, если в другой раз заметишь за ширмой такого же тихого и внимательного человека – вопросов, кто это, можешь уже не задавать. Просто снова сделай вид, будто там никого нет, и все.
– И на кого же вы работаете – на государя или на его отца?
Тут Рарон посмотрел на Мема как-то по-особенному.
– Почему ты решил, что их интересы не совпадают?
Мем пожал плечами:
– Будь я на месте того или другого, я бы представлял себе ситуацию различно.
Господин Рарон картинно вздохнул.
– Ты верно думаешь, Мем. В том-то вся и сложность. Тайная Стража находится между интересами государя и интересами государева отца, который год назад собственноручно вручил Аджаннару абсолютную и безраздельную власть над Таргеном. Так что будем считать, будто Тайная Стража работает на интересы государства. А в интересах государства – чтобы в царственной семье царили согласие и мир.
– Значит, другой наследник есть?
– Это известно только Единому, Мем. Но то, что государя и кира Хагиннора желают столкнуть лбами в расчете, что на фоне их ссоры легко будет отхватить северную треть империи – ясно, как белый день. Он уже не ладят и требуют от меня различного.
– В Каменные Пристани слухи с улиц не доходят, – покачал головой Мем. – Кого в городе считают наиболее вероятным наследником?
– Множество всяких людишек. О матросов и подмастерий до купцов и высокорожденных. Город еще не определился, и каждый день имя называется разное.
– А кого считаете наследником вы?
Рарон улыбнулся по-своему – одними краешками губ.
– Мы подозреваем одного человека. Твоего приятеля. Эргра Датара. Но при этом я не уверен, что, во-первых, наследник на самом деле есть, а, во-вторых, что сам эргр Датар вообще об этой истории знает. Я хотел бы, чтобы ты помог мне разобраться с ним.
У Мема в голове сложились некоторые кусочки головоломки, которые он никак не мог соединить раньше. Кое-что ему показалось понятнее, но кое-что показалось еще более запутанным.
– Но почему вам понадобился я? – спросил он после некоторого раздумья. – Разве у вас нет более опытных людей? Ведь я даже Каменные Пристани еще не закончил. У меня нет диплома.
– Диплом в нашем деле роскошь не обязательная. У меня тоже нет диплома. Да, не удивляйся, я самоучка. Но для меня было достаточно, что ты увидел больше инспектора Нонора. А ведь кир Нонор считается лучшим сыщиком Первой префектуры, и у него как раз диплом есть.
– То, что я увидел, – чистая случайность. Так совпали обстоятельства.
– Не всякий смотрящий видит, Мем. Даже в обстоятельствах, совпадающих самым благоприятным образом. И не всякий увидевший что-то дает себе труд присмотреться глубже. Ты сомневаешься в том, что задача тебе под силу?
– Да.
– А поначалу ты не сомневался.
– Я и поначалу сомневался.
– Это хорошо.
– Почему?
– Излишняя самоуверенность, как правило, означает, что у человека линейное сознание. Или, проще говоря, нет совести. А бессовестный человек видит и ищет в деле единственно ту правду, которую придумал сам, а не ту, которая существует объективно, вне зависимости от его желаний и домыслов. Если у тебя есть совесть – есть и ответственность. Если есть ответственность – почему бы на тебя не положиться?
Мем с сомнением покачал головой. Рассуждения Рарона не казались ему убедительными.
– У тебя есть замечательный талант, – доверительно признался Рарон. – Я не хочу тебя захваливать, чтоб ты не возгордился раньше времени, но ты умеешь разговаривать с людьми. Тебе рассказывают такие вещи, которые не рассказывают другим и, уж подавно, не записывают на бумагу. И, что самое главное, тебе говорят правду. Гораздо больше правды, чем кому-либо другому. Не знаю уж, в чем тут дело, но эта твоя способность действует даже на меня. Думаешь, я собирался посвящать тебя в подробности того, кто сидел за ширмой, или в те сложности, с которыми столкнулась Тайная Стража с самого момента своего создания? Нет, Мем. Поначалу ты был для меня вроде капельки в водяных часах: сама по себе она ничего не значит, но без нее счет времени оказывается немного неточным... Но то ли вид у тебя такой, что при тебе не отмолчишься, то ли ты всего-навсего умеешь вовремя задавать нужные вопросы... Не знаю. Мы нуждаемся в достоверной информации. Когда при новом государе городское войско Порядка и Справедливости разделили на три отдельных ведомства, на части разорвали не только людей и деньги на их содержание. Поделили архивы и информаторов. Будь Тайной Страже сейчас лет десять, она восстановила бы утраченные пробелы в своих сведениях и осведомительских сетях. Но прошел всего неполный год, и пока что охват наших знаний оставляет желать лучшего. Например, я ничего не знаю о Датаре, кроме того, что мать его – знатная северянка из Белого Энлена, каким-то образом попавшая в Столицу и очутившаяся в веселом доме. Причем приехала она с грудным ребенком, который явно не чистых энленских кровей, так что на самом деле неизвестно, ее ли это вообще ребенок.
– Эргр Датар говорил, что родился в Столице.
– Ты же знаешь, Мем, что у девушек из веселых домов не бывает детей. Это непререкаемое правило, оно существует сейчас, было и тогда.
– Я как раз собирался узнать о Датаре подробнее. Я знаю, кто может о нем рассказать.
– Ну так не теряй времени даром!
– А Каменные Пристани? У меня защита диплома...
– Сделают тебе диплом и без твоего участия, можешь не волноваться.
– Мне нужен учебник по следственной практике. Я немного запутался. И... можно сделать так, чтобы меня не выпороли за прогулянные занятия, господин Рарон?
Тут Рарон снова вздохнул, достал из кармана кошелек, весьма плотно набитый монетами, и положил его прямиком в рукав Мему.
– Я решаю твои проблемы, а ты решаешь мои. Договорились? – сказал он. – Захочешь меня найти – придешь в третий дом по Веретенному переулку, только не называй меня привратнику по имени. Ты спросишь Домового, понял?
Мем пожал плечами. Ему ничего не оставалось делать, кроме как согласиться.
Рарон покинул Мема посреди совсем уж дикого пустыря. Попрощался он так, что Мему совершенно ясно стало: за Домовым не стоит следовать. Мем побрел вдоль набережной, оглядывая остатки когда-то возвышавшихся здесь построек. Вот тут явно была раньше торговая лавка, а здесь сгнил из-за подтопа фруктовый сад. Тут руины мельницы, дальше когда-то красивая кованая решетка, укрепленная меж каменных столбиков, нынче искрошилась и съедена ржавчиной... То, что в самом центре Столицы, на Рабеже, с которого начинался почти миллионный, согласно последней переписи, город, можно бродить по таким заброшенным местам и не встретить за четверть стражи ни одной живой души, было для Мема неожиданной новостью. Он словно в чужую провинцию попал или даже в другую страну. Вот же, по ту сторону Обводного, в Приречье – в дымящую и звенящую на четверть Столицы кузню ведут шестерню ломовых лошадей и тащат на починку плуг, а вокруг кузни пятиэтажные дома и торговые склады. А здесь...