Путешествие на восток
Шрифт:
А драка набирала обороты. Увернувшись от очередной кружки, я запрыгнул на ближайший стол, а с него ласточкой нырнул в самую гущу. Кто-то пребольно ударил меня по ребрам, а я огрел его своей дубинкой по зубам. Но через секунду остался без оружия, так как его выбили. Я не отчаивался. Тот самый рыжебородый, что выступил заводилой, хотел опять меня схватить, однако я вовремя перехватил его руки и, используя его собственный вес, кинул куда-то вперед. Впрочем, тут же сам огреб пинок под зад и отлетел к барной стойке. Здесь я снова попал в чей-то захват и на своей шкуре опробовал классическое «техасское скольжение». Благо на стойке не было ничего стеклянного, и моя голова не сильно пострадала.
Упав с другого конца, я поступил весьма вероломно. Один из мужиков самозабвенно
— Ха, а мне нра…
И опять кто-то внезапно ударил меня по затылку. Дабы не упасть, я схватился за первое, что попалось под руку. Это оказалась чья-то борода, и как-то само собой так вышло, что на моем лбу появился отпечаток второго носа. А в следующий миг у меня потемнело в левом глазу. А мгновением позже я удивлялся, как это пол может стоять стеной. Потом и я посетил туманные поля.
— А ну давай-ка! — прозвучал над ухом голос Луния.
Я очнулся рывком и едва не застонал от боли. Болело все, но сильнее всего — левый глаз и ребра на правом боку. Кстати, драка почти закончилась. Многие, да почти все, лежали в отключке на столах, лестнице, стойке и, конечно, на полу. Редкие стояки все еще мутузили друг друга. Самые же умные сваливали по-тихому. А мой спутник относился к категории умных и еще немного благородных. Закинув мою руку себе на плечи, он рывком поднял меня на ноги, и мы поплелись к выходу. Там на нас скептически посмотрел охранник, но все же выпустил. Почему ему так важно, чтобы как можно больше бессознательного народа оказалось внутри? Ну так те, которые не ушли на своих двоих, будут монету платить. За разрушения, так сказать. Вы спросите, зачем же тогда плата за вход? То был, так сказать, общий сбор, а здесь — индивидуальный.
В общем, выбрались мы на улицу, где уже властвовали черная царица и ее вечный серебряный спутник. Луний буквально на своем горбу потащил меня, а я пытался совладать с заплетающимися ногами.
— Ну как тебе? — прохрипел он.
— Отлично, — выдохнул я и тут же схватился свободной рукой за челюсть. — Фолько немнохо фольно.
— В первый раз всегда больно, — отпустил сальную шуточку Луний.
Я улыбнулся и снова схватился за скулу. Видимо, меня весьма удачно приложили. А вообще весьма неплохой результат. Вырубил около четырех молодчиков и продержался неслабо, почти пять минут. Да и на душе стало легко: после такой взбучки все проблемы начали казаться незначительными, глупыми и неважными. А тот случай, когда я наорал на Мию, заставил меня скривиться. Все же нельзя на шокированного человека так с ходу все вываливать. Надо было объяснить что да как, а я лишь претензии предъявлял. Думал, раз аристократки и дворянки с боевого факультета могут себя вести адекватно, то и остальные тоже. Некрасиво, одним словом, по-ребячески, даже по-мальчишески. Апломба сколько, гонора, а простого человеческого понимания нет. От досады я скрипнул зубами и охнул от боли.
— Что, прочистило мозги? — усмехнулся компаньон.
— Не то слово, — хмыкнул я. — Так прочистило, что теперь извиняться придется.
— Перед кем? Хотя глупый вопрос.
— Угум-с.
Мы помолчали, а потом присели на лавочку. Дом хоть и был недалеко, но сейчас путь до него что мне, что Лунию казался длиннее Императорского тракта. Зажмурившись, я откинулся назад, подставляя лицо свежему ветру. И все же, как ни прекрасно поют здешние цикады, нигде такой свирели, как у нас, в России, не услышишь. Но вот где она?
— Знаешь, если даже ты прав, то все равно перед женщиной извиниться надо.
Я поперхнулся:
— С чего это?
— А с того. — Бывший путешественник говорил в своей привычной манере, с легкой иронией и тоской. — Это мы, мужики, прямые, как алебарда гвардейца, а женщины нет. Мы одно думаем, одно говорим и одно делаем, ну не считая политиков и прочую нечисть, конечно. А женщина думает одно, хочет второе, мечтает о третьем, говорит четвертое и в принципе делает пятое или вообще ничего не делает.
— И при чем здесь извинения? — недоумевал я.
Седой посмотрел на меня с легкой укоризной, не стоило его перебивать.
— А при том, мой юный друг, что при такой жизненной позиции настоящей несгибаемой силы у женщин мало. Хотя вру, у женщин как раз таки она есть, и побольше, чем у прочих мужчин, которых и мужчинами-то не назовешь. А вот у девушек нет. Молодая девушка, особенно если она красива, особенно если умна, но при этом обделена мудростью… Кстати, умная, но не мудрая женщина — это, я тебе скажу, просто ходячее бедствие. Но вернемся к нашим демонам. Так вот. Молодая деваха — она как тонкий стебель. Когда дует ветер, она колышется из стороны в сторону, когда льет дождь, по ней стекают тонны воды, а если ударит град, то самой ей уже и не подняться. Для вас-то, для молодых парней с огнем в жилах, все, что ни есть, — все очередное приключение, а для них — целая трагедия. И не важно, что тебе что-то будет казаться сущей мелочью, для нее это — нечто архиважное. И все, что нужно, — проявить терпение и уважение к простой человеческой слабости.
— Ого, а не были ли вы, уважаемый Луний, в молодости тем еще ходоком? — прищурился я. — Откуда такие познания тонкой женской натуры? Или вы действительно нашли ту самую книгу, где боги записали, как понять прекрасный пол?
Собеседник улыбнулся и хлопнул себя по голове:
— Вот отсюда знания.
— Из головы?
— Из седины. Ладно, пойдем-ка, женщины — они, конечно, слабые существа, но вот скалкой больно уж лихо орудуют.
До дома дошли минут через десять, и за это время мне стало немногим лучше. Кое-как отворив калитку, Луний со мной на плече вошел в горницу, где скинул сапоги и прошел внутрь. В зале сидела Нания и о чем-то увлеченно переговаривалась с Мией, параллельно обе перебирали крупу. Ужасно муторное занятие, сам бы я на такое никогда не подписался. А уж когда из освещения — лишь свет лучины да тусклое серебряное сияние луны… Все же есть в словах хозяина какой-то смысл, который сводится к простому — каждому свое. Ну или как-то так.
— Да что же это такое! — гаркнула хозяюшка, когда заметила нас. — Как восьмой вечер, так он весь в синяках припрется. Что, молодость в одном месте взыграла? Так ведь мало тебе одному, ты еще и парнишку за собой потащил! Ух я тебе… А ну-ка живо в кровать, а мальчонку здесь поставь, о нем вон тоже есть кому позаботиться. А с тобой, девочка, мы утром закончим.
На протяжении всего монолога старик лишь виновато улыбался и чесал затылок. Потом он кивнул, аккуратно переместил меня на лавочку и уплелся в комнату. Я же вздохнул и, приметив на столе явно заранее заготовленную миску со свежим мясом, потянулся к ней. Но чуть не упал от пронзившей бок боли. Мия посверлила меня своими кошачьими гляделками, а потом встала и, взяв какие-то тряпки и миску, подошла. У меня аж зубы свело от досады. Опять на жалость давлю, как-то это низко и вообще не комильфо. Не дело слабаком себя перед леди выставлять. Что мне эти синяки, я и сам могу о себе позаботиться. И вообще — вот хоть сейчас на осаду замка!
— Сиди уж, — вздохнула девушка и приложила к заплывшему глазу кусок мяса.
— Я и сам могу, — раздосадованно буркнул я.
— Ага, конечно, — кивнула она. — Рубаху сам задерешь?
Я попытался, но был резко остановлен:
— Понятно. Значит, нет.
И уже спустя пару минут меня крепко перетянули бинтами. Было жутко неловко. Особенно из-за того, что она меня снова лечит, пора бы уже завязывать с этим.
— Спасибо.
— Мм?
— Спасибо, говорю, — вздохнул я и перевернул мясо холодной стороной. — И еще… это… ты извини меня.