Путешествие на восток
Шрифт:
Оглядевшись, я не увидел своей одежды. Мешки и оружие были сложены у шкафа, стоявшего невдалеке от кровати, а на самой кровати лежали шелковые одежды. Видимо, я так увлекся, что не заметил очередного посещения слуг. Что ж, дело того стоило. Из зеркала на меня теперь смотрел не нищий бродяга, а вполне приличный военный человек с кучей шрамов на теле. Да и весить я стал, по ощущениям, чуть ли не на кило меньше. Отросшие волосы я мигом обкорнал ножом, взлохмачивая привычный наемнический ежик.
Когда было покончено и с этим, пришлось помучиться с нарядом. В итоге я облачился в какую-то причудливую
Не успел я нормально подвязать широкий пояс, как дверь открылась. На пороге показался старец в черном одеянии:
— Светлейший визирь ждет вас на ужин в честь возвращения прекрасной тори.
Я был не удивлен. Покосившись на ножны, все же решил воспользоваться предоставленными мне привилегиями. Нацепив на пояс сабли, я пошел следом за местным дворецким, ну или как его здесь величают.
Мы шли через вереницу коридоров, на стенах которых красовались цветные мозаики с самыми разнообразными сюжетами. Мы топтали ковры, в ворсе которых ноги буквально утопали, оставляли за спиной мебель из драгоценных пород дерева стоимостью немногим ниже, чем у золота.
Я видел на стенах оружие, которое некогда барды воспевали в легендах о рыцарях из страны песка, и видел утварь, за которую на западе коллекционеры готовы перегрызть друг другу глотки. Я видел картины, которые считаются утерянными, и видел гобелены, которые плели волшебницы, оставившие свой след в мифах и преданиях. Всего лишь сто семьдесят три шага от моих покоев до трапезного зала. Сто семьдесят три шага, такое короткое расстояние, но столь многое разделяющее. Даже всего одной вазы эпохи королей прошлого хватило бы мне, Старшему, Пило и Русту, чтобы стать ведущими мореторговцами в Нимии. Всего один меч Урганир, которым рыцарь Брэвхеарт одолел вождя орков, — и можно было бы заложить дюжину кораблей. Всего сто семьдесят три шага отделяли один мир от другого.
В просторном зале за длинным столом западного стиля собралась вся семья. Наряды аристократов поражали воображение, и будь у меня в запасе целый день, все равно не хватило бы слов, чтобы их описать. Уж не знаю, принято ли в Алиате так наряжаться по каждому случаю или народ просто решил выставить перед неотесанным варваром все свое богатство. Поскольку последнее маловероятно, то спешу предположить, что демонстрация роскоши здесь является своеобразной традицией.
Вокруг стола рядом с каждым стулом стояло по несколько рабов. Одни держали полотенца, другие — широкие веера, а две девушки — кувшины с вином и водой соответственно. Во главе сидел, понятное дело, сам визирь, а по правую руку от него — жена. Отпрыски находились с восточной стороны, мне же накрыли где-то с западной, так чтобы не очень далеко от высокородных, но все же на расстоянии. Зуб даю — это что-то значит в местном церемониале, но для меня все эти заморочки с этикетом и прочим — как китайская грамота.
Когда я уселся на стул, который для меня почтительно отодвинул раб, то сей же час уже другая рабыня на вытянутых руках с поклоном подала миску
Визирь хлопнул в ладоши. Скрипнула потайная дверь, и целая вереница рабов, держа на руках серебряные блюда со всевозможными яствами, потянулась к столу. Аппетит тут же проснулся и напомнил, что в последнее время желудок не имел возможности переварить что-нибудь действительно стоящее. Про аперитив здесь ничего не знали, поэтому сперва, как это и положено, подали закуски. По традиции я начал с рыбных, потом перешел на какие-то острые, затем — на салатные и даже мясные. Правда, прием пищи омрачал тот факт, что за столом висела полная тишина (во время первого захода нельзя говорить), да и эти рабы тоже смущали. Не успевал я куда-то посмотреть и что-то пожелать, как очередной невольник уже менял мне тарелки или порывался вытереть губы салфеткой, а обмахивание веером раздражало боковое зрение и мешало сфокусироваться.
Когда с закусками было покончено, по странным бокалам, похожим на чарки для хранения масла, стали разливать красное вино, один глоток которого заставил меня пожалеть, что я не пил такого раньше. Все мифы о спиртном Алиата подтвердились сей же миг.
— Тим Ройс из Империи, — протянул визирь.
Я поднял голову. Все за столом, исключая непривычно бледную Мию с чуть покрасневшими глазами, смотрели на меня. Испытав легкой укол неловкости, я легонько кивнул головой:
— Великая честь сидеть с вами за одним столом.
— Для меня честь принимать такого мужа. Дочь за тот краткий час, данный нам на беседу, успела многое поведать, славный воин Тим Ройс из Империи.
— Многое преувеличено. — Я буквально заставил себя улыбнуться, когда рабыня поставила на стол блюдо с жареным мясом неизвестного мне животного. Но пахло, как от хорошей баранины. — Я всего лишь простой наемник, взявший на себя роль телохранителя.
— Скромность значит многое. — То, что это сказала жена визиря, несколько поразило меня. Я думал, здесь царит какой-нибудь суровый патриархат, где говорить могут только мужчины. Видимо, ошибался. — Но сейчас оставим ее. Чего ты хочешь, Тим Ройс из Империи?
— Ничего, кроме того, что мне положено по контракту.
— Сладкие речи изрекают уста твои, воин. — Визирь взмахом руки отправил в сторону рабыню и отпил вина. Никто за столом не притрагивался к горячему, не смел и я. — Но подвиг столь славный достоин награды большей, нежели жалкая сотня золотых монет.
Вы не подумайте, что я презренный альтруист, но бесплатный сыр — только в мышеловках. У меня на руках есть контракт, и все, что мне причитается, записано в этом договоре. Все, что кроме, приносит лишь проблемы. Да и сотня золотых вовсе не «жалкая» кучка металла, а сумма, на которую можно достойно жить на окраине тех же баронств. И я, возможно, сказал бы эти слова визирю, будь я бессмертным богом, но смертным порой приходится заботиться о собственной шее.