Путешествие по карте языков мира
Шрифт:
В бирманском языке тоже нет числа, но бирманцы выходят из положения иначе. В их языке есть слово lu «человек». Чтобы сказать «несколько» или «много» людей, надо употребить одно из двух окончаний. Если этих людей можно пересчитать («люди вошли в дверь», «все люди деревни собрались на площади»), то нужно окончание — mya: lumya. А если их пересчитать нельзя и имеются в виду вообще люди, человечество, — окончание — do: ludo (например, «люди произошли от обезьян», «люди вышли в космос»). Это окончание обозначает не множественное число, а собирательность. В чем разница между этими категориями? Поясним примером: множественное число легко обнаружить в слове крестьяне, а собирательность — в слове крестьянство.
У
Мы, русские, тоже иногда так делаем: пять человек детей, шесть штук портфелей, тридцать голов скота, десять названий книг… В бирманском языке таких счетных слов гораздо больше и они, в отличие от русских, обязательно употребляются. Вот примеры. Если предмет круглый или близок по форме к круглому, употребляется счетное слово лоун: «кувшин-один-лоун». Если он длинный, вытянутый — чхаун: «авторучка-четыре-чхаун». Если длину этого предмета можно измерить — син: «река-одна-син». (Сам не понимаю, почему нельзя измерить авторучку? Видимо, дело в том, что у реки длина важна, а у авторучки нет.) Людей считают при помощи йау, животных — каун. Отдельные счетные слова есть для особо уважаемых людей (например, стариков), для князей, царей, монахов, священников; для плоских предметов (скажем, циновок); для средств передвижения (допустим, автомобилей); для зданий; для чего-то написанного или напечатанного (письма, газеты, книги); для предметов одежды (рубашек, в частности).
Числительные — вообще удивительно интересная вещь. О них можно написать не одну популярную книгу! Например, знаете ли вы, что в русском, да и почти во всех других европейских языках, есть слова, которые обозначают определенное число определенных предметов? И не всякие предметы, а только эти можно «пересчитать» таким словом? Покупая яйца, вы не говорите «двадцать яиц», а только: два десятка. А в немецком языке есть, например, такие слова: Mandel — «15 снопов»; Stiege — «20 снопов», то же слово для 20 кусков холста; Schock — «60 предметов»; если у нас 600 яиц, говорят (и только в этом и подобных случаях): zehnSchockEier — «10 "шоков" яиц»; Wall — «80 рыб»; Zimmer — «40 или 50 шкур».
Или — известно ли вам, что многие народы считают таким образом (и числительные в их языках это выдают!): пальцы — кисть — предплечье — рука — шея — голова? Потом переходим в другую сторону головы и опять движемся к пальцам (второй) руки. Чтобы вам было яснее, как это делается, вот система числительных в папуасском языке телефол. Я попросил художника нарисовать папуаса и на нужных местах написать нужные числительные:
Последнее слово, обозначающее 27, — каккат, то есть «мизинец правой руки». 27 играет в языке телефол роль нашего десятка; его потом множат на два, на три и так далее — до 27x14. Слово, обозначающее это число, в языке телефол значит также «очень много». (Ну-ка, подсчитайте, где для папуаса телефол начинается «очень много»!)
Но вернемся к нашей теме. Образцовый «перечисляющий» язык — это киваи, тоже папуасский. Он умудряется с бухгалтерской точностью обозначить в глаголе специальными окончаниями не только количество действующих лиц (то есть число в нашем, русском, понимании), но и количество тех лиц, на которых действие направлено. Чтобы проиллюстрировать, как это делается, придётся нарисовать, как «мы» что-то производим с «ними»… Что? Ну хотя бы догоняем (это легче нарисовать). Чтобы вы не запутались, я буду приводить по-кивайски только нужные окончания. Итак, по-русски будет один, общий для всех вариант: Мы догоняем их.
А по-кивайски получится так:
Прибавьте еще один комплект — для прошедшего времени!
С числом, кажется, все ясно?
Переходим к наклонению! Вы уже опять ждете какого-нибудь подвоха — и правильно делаете. И даже догадались, что подвоха этого надо ожидать из Новой Гвинеи. Язык гули в этом отношении особенно показателен.
Возьмем, например, предложение Он ел. Для нас с вами совершенно безразлично, откуда мы об этом узнали, — глагольная форма будет одна и та же (разве что прибавим какое-нибудь слово: Говорят, он ел.). А для папуаса гули это совершенно не безразлично.
Если папуас собственными глазами видел, как кто-то ел, он употребит глагол в одном наклонении — вроде нашего изъявительного.
Если видеть он этого не видел, но присутствовал при еде и как-то иначе воспринимал происходящее (ну, скажем, сидел отвернувшись и слышал, как кто-то жевал) — нужно другое наклонение.
Если наш герой из племени гули пришел к кому-то и увидел объедки или какие-нибудь другие прямые доказательства того, что здесь ели, полагается третье наклонение.
Если объедки были и наш папуас гули сам их видел, но затем их, как полагается в приличном доме, убрали и сейчас их нет, он должен употребить четвертое наклонение.
Если остатки еды он не видел и вообще нет прямых доказательств того, что кто-то ел, но зато есть косвенные доказательства (например, очаг еще горячий, или не убрана посуда, или не выветрился запах), требуется наклонение номер пять.
Если никаких доказательств не существует, но логика подсказывает, что кто-то никак не мог не есть (я знаю, что он вернулся из путешествия, всю дорогу не ел, а в доме у него полно продуктов), для такого случая имеется еще одно — шестое наклонение.
Можно обратиться и к более близкому нам языку — абхазскому. В нем есть «призрачное» наклонение (так оно и называется!): оно требуется, когда кому-то что-то кажется, мерещится…
Что у нас теперь на очереди? Лицо?
«Мы» — много «я»?
Русский глагол знает три лица в двух числах: я иду, ты идешь, он (она, оно) идет, мы идем, вы идете, они идут.
Строго говоря, это не совсем так. Они — это действительно «он во множественном числе». (Кстати, раньше в русском языке различались «он-много» и «она-много»: для первого было местоимение они, а для второго — оне. Еще Пушкин употреблял оне). Покривив немножко душой, можно даже согласиться, что вы — это «ты во множественном числе», хотя это не совсем так. Но мы — это уже никак не «множество я»! Ясно: я — одно, и никак не может быть «несколько меня». Мы — что-то другое. Может быть, «я плюс кто-то еще»? Давайте представим себе это наглядно:
А по-русски получается так:
Например: Мы (я и кто-то еще) пойдем в зоопарк, а вы отправитесь в Дом пионеров.
Может быть и иначе:
Вы зайдете за нами, и мы (я, кто-то еще и вы) пойдем в зоопарк.
По-русски, значит, нет никакой разницы между «мы — не вы) и «мы + вы».