Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю
Шрифт:
На другой день по прибытии к жилью лейтенант Лаптев отправил штурмана Челюскина берегом к Енисею, а сам за худостью собак остался весновать.
Штурман Челюскин прибыл 29 июля на устье реки Енисея, продолжал путь вверх реки, 4 августа соединился с лейтенантом Лаптевым, который от устья реки Пясины приехал прямым путем через тундру. Августа 11-го сошлись со всей командой, которая ожидала начальника при устье реки Дудина, впадающей в Енисей в широте 69°40 . К неудовольствию Лаптева, весьма неожиданно встретил его и геодезист Чекин, который по недостатку в разных припасах принужден был возвратиться к Хатанге, откуда прямым путем приехал к реке Дудина. 29 августа все прибыли в город Мангазею, где остались зимовать.
Лейтенант Лаптев, желая довершить опись берега, простирающегося к западу от мыса Св. Фаддея, отправил декабря 4-го штурмана Челюскина на пяти нартах и 8 февраля 1842 года выехал из Мангазеи на пяти нартах для произведения описи.
Лейтенант Лаптев возвратился в Мангазею июля 16-го, не приобщив к прежней описи ничего нового; штурман Челюскин приехал к мысу Св. Фаддея мая 1-го и, занимаясь описью берега, удостоверился, что мыс Св. Фаддея не есть самая северная оконечность Азии; однакож, хотя и объехал он часть берега, которая до того времени не была описана, но как не произведено наблюдений для определения широт и опись была весьма поверхностная, то о положении сего берега знаем токмо, что оный омываем океаном, не соединяясь ни с какой неизвестной, к северу лежащей землей; из журнала Челюскина не видно даже счислимой широты самой северной оконечности сего берега. Мая 15-го, находясь на описанном прежде берегу, Челюскин приехал через тундру к ближним якутам и 20 июля соединился с лейтенантом Лаптевым в Мангазее. [50]
50
Советские историки и географы (например, В. Ю. Визе, см. «Моря Советской Арктики», 1939, стр. 87–88) не согласны со столь отрицательной оценкой работ Челюскина. Академик Миддендорф («Путешествие на север и восток Сибири», 1860) считает, что личность Челюскина была «выше других» и что он бесспорно венец наших моряков, действовавших в том крае» (цитируется по указанному труду В. Ю. Визе). — Ред.
Лейтенант Лаптев, со всеми состоявшими под его начальством, отправился из Мангазеи вверх по реке, производил опись ее до города Енисейска, куда прибыл 27 августа, и потом поехал в С.-Петербург, для личного донесения Адмиралтейств-Коллегии о своем путешествии.
1735 года, августа 9-го, лейтенант Ласиниус, расставшись при устье реки Лены с лейтенантом Прончищевым, шел к востоку; 13-го числа встретил льды, между которыми с великим трудам подвигался вперед; 18 августа, видя невозможность продолжать путь далее, за множеством льда, принужден был с совета своих подчиненных, зайти в реку Хариулах, [51] от восточного устья Лены, называемого Быковским протоком, в 120 верстах, где и расположился зимовать. В сем месте нашли много выкидного леса и построили с разными отделениями избу, в которой поместилась вся команда. В продолжение зимы, от тесноты жилья и малого движения, все подверглись цынготной болезни, и она к весне так усилилась, что большая часть и сам Ласиниус умерли; остались в живых, из 52 человек, только священник, подштурман и семь матросов. Командор Беринг, известясь о смерти лейтенанта Ласиниуса и его спутников, послал из Якутска к реке Хариулах штурмана Щербина и 14 человек служителей; они приехали к месту зимовки 4 июня 1736 года, нашли всех оставшихся людей зараженными цынгой и к службе неспособными, почему Щербин отправил их в Якутск. Между тем командор Беринг вместо лейтенанта Ласиниуса определил командиром на бот «Иркутск» лейтенанта Дмитрия Лаптева, который со всеми под его начальство назначенными из Якутска на дощаниках, нагруженных потребным количеством провианта, отправился вниз рекой Леной. Когда вышел он в Ледовитое море, непроходимые льды не позволили ему продолжать путь далее; он оставил у Быковского устья дощаники, и на легких лодках подле берега пробирался между льдами к реке Хариулах, где находился бот. 18 июля начали приготовлять его для предназначенного плавания.
51
Современная транскрипция — Хараулах. — Ред.
30-го лейтенант Лаптев вышел в Ледовитое море и для забрания с оставленных им дощаников провианта направил путь к устью Лены. По морю носило множество льда, между которым с великим трудом пробрался он к Быковскому устью, перегрузил с дощаников на бот провизию и 11 августа отправился по Ледовитому морю на восток вдоль берега; два дня шел между льдов; на третий день бот был окружен со всех сторон льдами, которые, сдвинувшись, зажали его так, что невозможно было управлять. В сем положении бот носило по морю до 15 августа; тогда льды несколько раздвинулись. Мореплаватели наши, видя невозможность продолжать путь далее, решились, с общего совета, возвратиться к устью Лены. Августа 22-го вошли в устье быковского протока, по которому с великим трудом продолжали плавание и, отыскивая фарватер, становились на мель. 27-го усмотрели по полярной звезде склонение компаса 3°00 восточное «и в тот же день вступили в реку, близ так называемого Столба», где глубина была 20, 15, 10 сажен, а далее вверх реки, по фарватеру 5, 3, 2 сажени, 6 сентября вошли в реку Хуматорки, где остались зимовать. Вскоре после того понесло по реке густой лед, и 8-го числа Лена им покрылась. Во время зимы у многих из служителей оказалась цынга, от которой избавлялись движением и декоктом из коры и шишек кедрового кустарника.
1737 года, мая 29-го, пошел лейтенант Лаптев вверх по Лене, на глубине 4, 3 1/2 и 3 сажен. По возможности производил он опись реки и 2 июня прибыл в Якутск. По приказанию Беринга Лаптев отправился в С.-Петербург, для личного донесения высшему начальству, представил Адмиралтейств-Коллегии карту своего путешествия и объяснил затруднения и препятствия, которые не позволяли ему пройти по Ледовитому морю к устью реки Колымы. Коллегия донесла о том Правительствующему Сенату. Карты и журнал лейтенанта Лаптева были рассматриваемы в Сенате, и положено еще раз сделать покушение от реки Лены по Ледовитому морю к востоку и, когда невозможно будет пройти морем, тогда произвести опись морского берега сухим путем на собаках или на оленях. Вследствие сего Лаптев отправлен обратно в Якутск.
1739 года, весной, послан сухим путем из Якутска матрос Лошкин, описывать берег от устья Лены до Святого Носа. Между тем бот «Иркутск» был исправлен и снабжен провизией, и 7 июня Лаптев отправился на нем из Якутска вниз по Лене; 21 июля Быковским рукавом вышел он из устья реки в Ледовитое море. Тогда возвратился на бот матрос, посланный берегом для описи мысов Борго и Святого.
23 июля бот стоял за Быковским мысом, укрываясь от носившихся в море льдов; широту мыса Лаптев определил по счислению 71°42 . В то время штурман Щербин ездил описывать берег к мысу Борго и нашел простирающуюся от мыса, на 2 итал. мили, между N и NNO, отмель, приметную по стоящему на ней льду.
24-го бот вошел в море, пробираясь между мелей, которыми фарватер до острова Быковского весьма стеснен; производя опись губы Борго, [52] лейтенант Лаптев 8 августа подошел к мысу Борго, на глубину 12 сажен; широта мыса найдена Лаптевым 71°55 . Того же дня обошли отмель, и 11 августа находились уже против устья Яны, где положили якорь. В сем положении наставшим жестоким северным ветром понесло много льду прямо на бот, но, к счастью, огромнейшие льдины остановились на мели, в некотором расстоянии от бота, удерживая за собой мелкий лед. Немногие льдины, однакож, прорывались, проплывали мимо бота и доставили команде случай убить несколько белых медведей, на них лежавших.
52
Современная транскрипция — губа Борхая. — Ред.
Лодка, посланная для промера фарватера, нашла в устье реки Яны 6 и 7 футов глубины, а несколько выше по течению глубина увеличилась от 3 до 10 сажен.
13-го с попутным ветром лейтенант Лаптев снялся с якоря и продолжал плавание к Святому Носу. Лот показывал от 2 до 10 сажен.
14-го западный ветер обратился в шторм, почему, опасаясь набежать на мель, положили якорь, а 15-го, по укрощении ветра, вступили опять в путь; того же дня прошли Святой Нос, положенный на карте Лаптева в широте 72°50 . Продолжая плавание к О, имели глубины 18, 17, 13 сажен; по приближении к берегу на 1/4 немецкой мили глубина уменьшалась до 2 сажен. Проплыв 26 миль и 7 от Святого Носа, увидели остров Меркурьев на NO, а в 16 итальянских милях далее усмотрели и остров Св. Диомида, на NNW 1/4 W в 3 1/2 немецких милях. [53]
53
Кажется, сии два острова лежали в весьма близком между собой расстоянии и, вероятно, почитались за один остров, ибо на карте Лаптева остров Меркурия не назначен, а Св. Диомида положен согласно с журналом. Мы ниже увидим, что сии острова ныне не существуют. (По мнению В. Ю. Визе эти острова подверглись такому же разрушению, как в XX веке остров Васильевский в море Лаптевых — Ред.).
16-го по причине густого тумана пролежали на якоре; 17-го западным ветром воздух очистился, почему и пошли в путь; 18-го, проплыв около 105 миль от Святого Носа, вдоль берега, увидели в море остров, по румбу ONO, но вдруг нашедшая пасмурность не позволила обстоятельно рассмотреть сего открытия, почему Лаптев приказал положить якорь и дожидаться ясной погоды. На другой день, когда воздух был чист, мореплаватели уверились в обмане; мнимый остров превратился в массу ледяных гор, подобные которым носились по морю во множестве и во всех направлениях. 19-го пошел большой снег при юго-восточном ветре, против которого лавировали, ложась в темные ночи или при пасмурности на якорь. 21-го сильное течение от SO, по одному направлению с ветром, весьма затрудняло лавировку; 22-го, пришед на пресную воду, остановились на якоре и послали шлюпку проведать, против какой реки находятся. Между тем прежде возвращения шлюпки 24-го настал шторм от SO с сильным с той же стороны течением, так что с трудом бот отстоялся на якоре; 26-го буря несколько смягчилась. Заметя, что вода получила соленый вкус, подошли ближе к берегу, делая из пушек частые позывные сигналы не возвращавшейся с берега шлюпке. От SO наносило на борт много льда, для избежания коего беспрестанно должны, были переменять место, что, конечно, всегда было сопряжено с трудами, тем более тягостными, что стужа увеличивалась и снег весьма часто падал. Лучшее убежище находили за огромнейшими льдинами, служившими отводами мелким, однакож, и то не спасло бот от повреждения форштевня и самого борта, что с великим трудом исправили.
31-го, находясь опять на пресной воде, лейтенант Лаптев послал штурмана на шлюпке к берегу для отыскания удобного места к зимованию. Штурман с великим трудом добрался до берега.
1 сентября море покрылось льдом при восточном ветре, который дул уже несколько дней сряду. В сем положении делали беспрерывные, но тщетные сигналы посланным на берег шлюпкам. Положение команды и бота сделалось еще затруднительнее, когда 4-го числа настал жестокий ветер от WSW, действием которого вода стала прибывать, лед изломало и бот понесло к NO, с 10 футов глубины на 5 сажен, — по 2 1/2 версты в час. К счастью, ветер переменился через сутки и, утвердясь в NW четверти, приблизил бот к берегу. Наконец, на 7-е число настало безветрие, а 9-го судно, на 12 футах, совершенно замерзло, находясь в 2 1/2 верстах к югу от образовавшегося из льдов высокого вала.