Путешествие по Сибири и Ледовитому морю (с илл.)
Шрифт:
Против Зашиверска, на левом берегу Индигирки, стоит отдельный утес сажен 150 вышины. Он сложен из слоев черного сланца, проросших селенитом; кроме того, чистые белые жилы этот породы лежат между слоями сланца, которые направлены к WtN и OtS, наклоняясь к StW под углом в 60° с горизонтом.
Незадолго до моего прибытия в Зашиверск проходил здесь из Якутска в Нижне-Колымск казенный транспорт с солью и мукой. Под него требовалось
Мы ехали по равнинам и болотам, усеянным низменным стелющимся лиственничным кустарником. На этой дороге, которая идет в сорока верстах от Индигирки, параллельно с ее течением, были мы так счастливы, что всегда могли ночевать в населенных якутских юртах. Таким образом достигли мы большого озера Оринкина, в 315-ти верстах от Зашиверска, лежащего на границе Колымского уезда. Здесь прекращаются якутские селения. Отсюда дорога к реке Алазее на протяжении 250 верст идет по совершенно безлюдной пустыне, покрытой большей частью болотами, которые летом, особенно после дождей, совершенно непроходимы. Озера попадаются реже; луга, поросшие травой, исчезают, так что при совершенном недостатке средств пропитания для людей и животных эта полоса вряд ли когда-нибудь сделается обитаемой. Лежащие к западу от Алазейских гор болота, «бадаранами» называемые, никогда не просыхают.
Летом при теплой сухой погоде образуется на поверхности их тонкий твердый слой, который, подобно осеннему льду, может сдержать только малые тяжести, а под большими прорывается. В некоторой глубине от поверхности лежит вечный, никогда не тающий лед; только он спасает проезжающих здесь летом путешественников от потопления в болоте. Вообще трудно себе представить что-нибудь унылее и пустыннее бадаранов, покрытых полуистлевшим мохом, по которому изредка стелются почти иссохшие тонкие лиственницы.
Зимой путешественник, конечно, не подвергается опасности утонуть, но зато ему угрожают ужасные бури и метели на необозримой равнине, от которых находит он единственную защиту в развалившихся поварнях, подвергаясь тут опасности задохнуться от дыма.
В ста верстах от озера Оринкина лежит невысокий, но лесистый Алазейский хребет; с западного крутого ската его текут реки в Индигирку, а с восточного, довольно отлогого, сливаются протоки Алазеи. В последних находится много железа хорошего качества. Якуты выделывают из него ножи, топоры и другие орудия.
Здесь оканчиваются бадараны. По мере приближения к реке Алазее, которая по рыхлому земляному грунту крутыми излучинами течет на север к Ледовитому морю, страна становится холмистее, попадаются поросшие травой луга и изобильные рыбой озера; иные из них имеют до сорока верст в окружности. Здесь снова начинаются уединенные обитаемые юрты и якутские селения.
Наконец 21-го октября, на 140-й версте от Алазейского хребта, показались вдали столбы красноватого искристого дыма, вылетающие из юрт Сарадахской станции, где могли мы надеяться, после восьмидневного грудного путешествия при 17 и 24° мороза, провести ночь в натопленной прочно, устроенной юрте.
Надежда не обманула нас. Сарадахская станция, содержимая отставным вахмистром Атласовым, одним из потомков покорителя Камчатки, обстроена несравненно лучше других станций по дороге от Якутска до Нижне-Колымска. В прочно устроенной избе хозяина отделена для проезжающих особая, теплая и чистая комната; на дворе находятся просторная юрта для проводников и большие навесы для лошадей, также загоны для рогатого скота; в середине двора, на бревнах сажени в три вышины, сделано небольшое летнее жилище и поставлены солнечные часы. Все эти здания устроены на косогоре и обнесены палисадом, примыкающим к изобильному рыбой озеру, за которым виднеется довольно густой и высокий лиственничный лес. Вообще здесь все так хорошо и удобно придумано, что сарадах может быть сравниваем с плодоносным оазисом в песчаных африканских степях.
Тут получил я первое известие от Матюшкина, который письмом уведомлял меня о счастливом ходе своего дела.
От Сарадаха до Средне-Колымска считается 250 верст; на этой дороге лежат три удобные и хорошие станции. Возвышенность, разделяющая системы вод реки Алазеи от реки Колымы, называют Половиновским хребтом; восточная покатость его покрыта болотами, озерами и редким лесом; западная почти безлесна, вероятно по причине холодных западных ветров. Ближе к реке Колыме страна становится приятнее: большие озера сменяются лиственничными рощами или отдельными группами ив. Здесь на небольшом озере увидел я первое стадо диких оленей; с удивительной скоростью пронеслись они мимо нас по льду; по берегам озера бежали за ними два волка.
25-го октября, поздно вечером, выехали мы на берега Колымы. Было уже совершенно темно, но лай собак, столбы искр из труб, тускло светящиеся сквозь ледяные стекла огни и резко рисующийся черный шпиц колокольни показали нам, что мы приехали в город Средне-Колымск. С тех пор, как он назначен местопребыванием колымского исправника, он, видимо, улучшается: кроме хорошей церкви, в нем считается тринадцать домов, которые, впрочем, летом, по большей части, бывают пусты. К зиме возвращаются жители с охоты и других промыслов в город, и он оживает. В наше время все народонаселение занято было устройством на реке заколов для лова сельдей, которые подымались к верховьям Колымы. Рыбная ловля ныне гораздо менее прежнего изобильна, так что жители Средне-Колымска должны значительно уменьшить число своих собак и заводить лошадей. Такая перемена сопряжена с большими затруднениями, потому что лето здесь часто бывает слишком кратко для сбора достаточных запасов сена.
Стужа усиливалась. На последнем переходе от Сарадаха термометр при ясном небе и совершенном безветрии показывал от 18 до 29° холода. Мне присоветовали снабдиться полным зимним гардеробом и в короткое время доставили все нужное. Здешняя зимняя одежда состоит из широкой куртки на песцовом меху и также нагрудника и широких шароваров из заячьих шкур, что надевал я на мое обыкновенное форменное платье. На ноги, кроме двух пар носков из оленьей мягкой шкуры, надеваются такие же высокие сапоги, торбасы, а сверх того, как мы ехали верхом, особые меховые наколенники.
Наконец надевают широкую кухлянку, род мешка с отверстием для головы, с рукавами и капюшоном. Она делается из двойных оленьих шкур, обращенных одна шерстью наружу, а другая внутрь, и подпоясывается широким кушаком. Лицо также закутывается лоскутками мехов, как то: налобником, наносником, нагубником, набородником и наушником, а на голову надевается огромная шапка из лисьего меха. Сперва такая одежда была мне нестерпима и тягостна – я насилу взлезал на лошадь и не без труда пролезал сквозь узкие двери якутских юрт, но впоследствии, особенно при 30° мороза и резком северном ветре, наряд мой казался мне превосходным и удобным.