Путешествие рок-дилетанта. ( часть 1 )
Шрифт:
– Вы слышали о дискотеках?
– Дискотека? Что это такое?
– Ну как же! Дискотеки теперь всюду!
– Как мы могли жить без дискотек?!
Страшно было об этом подумать, но - жили. Жили также без джинсов, жевательной резинки и пепси-колы. Некоторые и сейчас живут. Но таких мало.
Жили без коктейль-баров, стереосистем, глянца на обложках, летающих тарелок и сексуальной революции.
Просто - жили. Мучились и надеялись, что когда-нибудь придет настоящее человеческое счастье в виде сигарет “Camel”, рюмки “Martini” и журнала “Playboy”…
«Стоп!
–
– Ты становишься злым и необъективным. Разве ты отказался бы от этих сигарет? Тем более от этой рюмки? Просто их нет у тебя. Потому ты и гневаешься…»
«Помалкивай» - крикнул я внутреннему голосу и расстроился.
Неужели он прав?
Но вернемся к дискотекам.
Поначалу, исследуя этимологию этого слова, я предположил, что дискотека, по аналогии с библиотекой, картотекой или пинакотекой (здесь уместно заглянуть в словарь иностранных слов), есть собрание грампластинок, по-нынешнему - дисков.
Я ошибался. Если дискотека и собрание, то только не дисков, а молодых людей, которые слушают музыку, смотрят слайды и танцуют. В перерывах они пьют пепси-колу и едят пирожные.
Во времена моей молодости мы тоже собирались на танцевальные вечера. Правда, не было слайдов и пепси-колы. Но достаточно ли их присутствия, чтобы переименовывать танцу в дискотеку?
Когда я обращался с этим наивным вопросом к юношам и девушкам, на меня смотрели снисходительно. Что, мол, с него взять? Вообще, у них не укладывалось в мозгу, что я мог когда-нибудь танцевать.
Одна девушка девятнадцати лет сказала определенно:
– Вам уже сорок. Вы свое взяли и должны уступить нам дорогу.
Я понял, что она обращается ко мне как к представителю поколения, и сказал:
– Может быть, я свое взял. Но я еще не отдал. Так что вы берите, девушка, берите, пока не поздно!
Продолжая исследование дискотеки и отличий ее от обыкновенных танцев, я включил телевизор. Мне сказали, что на телевидении есть такая передача «Дискотека».
Сам этот факт уже указывал на то, что дискотека - это не танцы. В самом деле, трудно предположить, чтобы танцы моей молодости транслировались по телевидению как хоккей. Хотя, ей-богу, пара-тройка драк на танцплощадке, которые я помню до сих пор, наверняка украсили бы собой любой хоккей.
Итак, передавали дискотеку.
Молодой человек с микрофоном, лениво танцуя, приближался к группе юношей и девушек, которые тоже покачивались под музыку. Не переставая танцевать, они вступили в беседу.
– Назовите ансамбли и исполнителей на букву «м»?
– Маккартни! МАШИНА ВРЕМЕНИ! Макаревич! Поль Мориа! Махавишну!
– бодро отвечали танцующие.
– Спасибо! Я удовлетворен!
– сказал ведущий и отплыл.
Он-то был удовлетворен, а я нет. Во-первых, почему именно на «м»? Есть и другие буквы. Во-вторых, зачем они ему? В-третьих, кто такие эти Макаревич и Махавишну?
Потом я узнал, что это такая викторина. Предыдущие буквы я пропустил.
Далее они еще потанцевали. Затем ведущий пустился в непонятные мне рассуждения относительно рок-музыки. Танцующие поддакивали, иногда несмело возражали.
Вдруг, как гром среди ясного неба, раздался женский голос:
– А вам не кажется, что вы не совсем точно определяете границу между «ритм-энд-блюзом» и «тяжелым роком»?
Женщину показали. Она сидела у телевизионного пульта и была, вероятно, режиссером передачи. Удивило меня то, что женщина была примерно моего возраста. Откуда ей знать разницу между «ритм-энд-блюзом» и, как она выразилась, «тяжелым роком»? Значит, есть еще и «легкий»?…
Я ничего не понимал, но мне стала жаль эту женщину, потому что интонация выдавала ее. В интонации присутствовал испуг. Женщина явно не понимала, о чем она говорит.
В голосе ее я ощутил ужас моего поколения, еще недавно бывшего молодым, перед нынешней молодежью и ее безумными увлечениями.
А там, на экране, разобрались с «тяжелым роком» и поехали дальше. Пустили пленку и изображением целой группы девушек в костюмах, напоминавших космонавтов. Девушки что-то делали руками и ногами, при этом пели. Кто они были - танцовщицы или певицы - я тоже не понял.
Я выключит телевизор и глубоко задумался.
«Крепкий орешек».
– подумал я.
Я вдруг поймал себя на мысли, что сейчас преобладает молодежный стереотип внешности и поведения. Вот что я под этим понимаю.
Возьмем фотографии примерно столетней давности. Я много раз поражался, что запечатленные на них люди выглядят старше своих лет. Мужчины благообразны, с окладистыми бородами, в жилетках с золотыми цепочками, по виду учтивы и степенны; женщины в длинных платьях и широкополых шляпах, с загадкой во взоре. Мужчинам на вид около пятидесяти, женщинам не менее тридцати пяти.
Это был принятый в ту пору стереотип. Немудрено, что юные барышни и безусые юнцы стремились поскорее проскочить свой легкомысленный возраст и превратиться - хотя бы внешне!
– во взрослых людей.
Ныне мы наблюдаем обратную картину. Взрослеть - ни внутренне, ни внешне - никто не хочет. Все вокруг - Алики, Шурики, Танечки, Люсеньки, даже если они уже дедушки и бабушки. Назвав человека по имени и отчеству, как в добрые старые времена, ты рискуешь его обидеть или высказать нерасположение.
Где степенность? Где учтивые повадки? Где уважительность и неспешность речи?
Мы одеваемся, говорим и думаем, подражая двадцатилетним. При этом упрекаем их в инфантильности. Проблема отцов и детей вывернута наизнанку, поскольку отцы стараются походить на детей, правда, не всегда удается.
Недавно мне довелось присутствовать на банкете, посвященном выпуску в институте. Говорились речи, пенилось шампанское, профессора и доценты напутствовали.
Потом врубили что-то громкое - не то БОНИ М, не то АББУ - и начались танцы. Профессора и доценты, среди которых были и довольно-таки пожилые женщины, образовали свой преподавательский кружок и, слегка расставив руки и поглядывая по сторонам, принялись копировать движения своих веселящихся питомцев и вообще делали вид, что им тоже ужасно весело.