Путешествие с дядюшкой Джедом
Шрифт:
– Седлать коня! – проревел в ответ барон Кирфельд. – Крепостную артиллерию к бою!
В этот миг скачущий на четвереньках Ромуальд налетел своего дядюшку, который, вскочив с постели раньше всех, протирал теперь уставшие глаза, и повалил его на центральный шест. Палатка немедленно рухнула. Несколько минут Жирохвост и Толстопузик, успевшие выскочить из палатки за мгновение до переполоха, наблюдали под брезентом тяжелое шевеление, со стороны напоминающее собой борьбу нанайских мальчиков.
– Я щасс умру, – корчась, сообщил учителю Толстопузик.
– Будь мужественным, – ответил Жирохвост. – Помочь мы все равно ничем не можем, разве что хвосты отдавят.
Конец катаклизму положил Пупырь. Скусив зубами зловредную блоху, он поднялся на ноги, подошел к палатке и не глядя двинул копытом в шевелящийся брезент. В ответ раздался глухой вопль, впереди которого, держась обеими руками за задницу, на солнце выскочил маркграф Ромуальд.
– Никогда не слышал, чтобы в здешних широтах случались землетрясения, – промычал он. – С научной точки зрения…
– Всяко бывает, – любезно ответил ему Пупырь.
– Да-да, друг мой, конечно же…
После недолгого завтрака путешественники собрали разбросанный по всей поляне походный инвентарь и отправились в путь.
Позабытая грунтовка, местами поросшая уже травою, шла то лесом, то некошеным лугом – вообще местность выглядела совершенно заброшенной, однако ж, невзирая на опасения Ромуальда, вовсе не зловещей. Пару раз дорогу перебегали деловитые бурундуки, а однажды впереди мелькнул оранжевой вспышкой роскошный лисий хвост – Шмопский лес жил своей насыщенной лесной жизнью, не обращая ни малейшего внимания на соседство темных сил.
Скоро местность стала понижаться, в воздухе слегка запахло тиной. Пикап маркграфа Шизелло выехал на пологий берег быстрой темной реки и остановился.
– Здесь явно должен быть брод, – сказал барон, выбираясь из кабины на воздух. – Вон, на той стороне наша колея продолжается, как ни в чем не бывало. Схожу-ка я проверю, а то взопрел чего-то.
– Обождите, – схватил его за рукав опытный Джедедайя Шизелло.
– Да чего там? – удивился Кирфельд и попытался было скинуть штаны.
Словно отвечая ему, из воды у самого берега вдруг выскочила небольшая, с ладонь размером серебристая рыба. Зависнув на миг в воздухе, рыбина разинула несоразмерно огромную, усеянную мириадами мелких зубов пасть и довольно расхохоталась, после чего исчезла в набежавшей волне.
– Ни фига себе, – выпучил глаза барон. – Это что еще такое?
– А это давнее соседство с атомной станцией, – кусая губы, ответил ему Джедедайя. – Я ждал чего-то подобного.
– И что ж теперь делать? Если бы у нас были сети, можно было бы попытаться перегородить реку, но я и не помышлял о рыбалке! И почему я не захватил пару гранат?..
– Если я не ошибаюсь, дорогой барон, мы столкнулись с типичными карасями-мутантами. От долгой жизни в технических стоках АЭС они отрастили себе зубы и теперь жрут все, что ни попадя. А пуще всего маленькие мерзавцы обожают сладкое. Хо-хо! Вот что значит опыт путешествий, друзья! Сгружаем буряк!
И Джедедайя первым потащил из кузова пикапа мешок со свеклой.
Приказавши Ромуальду и барону Кирфельду занять места в кабине и ждать его команды, храбрый путешественник пошел на хитрость. Один мешок он развязал и принялся кидать свеклу выше по течению. Корнеплоды понесло вниз, и вот уже вода вокруг них забурлила от жадных карасей.
– Заводи! – крикнул он Ромаульду. – Пупырь, будь готов двигаться вслед за нами!
– Я-то готов, – поежился конь. – Да как бы копыта на пожрали.
– Не боись, не пожрут. Шон – вот целый мешок, его – туда!
Дракон одним махом забросил пудовый мешок со свеклой в то самое место, куда только что летели отдельные корнеплоды. Мешок пошел на дно, а над ним тотчас образовалось белое пенное кольцо.
– Вперед! – заорал Джедедайя, вскакивая в кабину.
Ромуальд зажмурился и погнал пикап в темную воду. Как и предполагал барон, глубина брода здесь действительно позволяла штурмовать реку без особых проблем – даже в самом глубоком месте машина погрузилась лишь чуть выше ступиц. Минута – и пикап, а за ним и могучий конь оказались на противоположном берегу, а рядом с ними приземлился дракон. Занятые пожиранием свеклы, караси даже и не заметили, что их добыча ускользнула.
– Фух, черт побери, надо бы передохнуть, – заметил барон. – Вот уж повезло, так повезло!
– Мерзкие твари, друг мой, – согласился дракон, и, слегка напрягшись, пустил в реку струю огня.
На плечи ему немедленно упала пара хорошо обжаренных карасей. Не дожидаясь, пока добычу сгрызут иные, карасей упромысил Пупырь – рассвирепев после рискованного купания, суровый конь сунул зубастую морду в сторону плеча дракона и ловко сожрал зловредных хищников.
– Дело к полудню, – прошамкал он, – так что пора в путь.
Выкурив папиросу – все это время ужасные рыбины то и дело выпрыгивали из воды, бессильно щелкая зубами в адрес ускользнувшей добычи, – барон вернулся в кабину пикапа и велел трогать.
Через час загадочный лес стал редеть, под колесами зашуршали камни, а сквозь просветы между деревьев показались невысокие пока еще горы. Равнинная часть Шмопского леса закончилась, впереди путешественников ждал растянувшийся полумесяцем горный массив, за которым, как следовало из карты, начинались бескрайние темные болота, там и сям усеянные конусами потухших в незапамятные времена вулканов.
Всматриваясь в дорогу, Ромаульд с тревогой думал о том, что пикап придется вскоре бросить и тащить припасы и снаряжение на себе. Подобная прогулка ему нисколько не улыбалась, но отступать было некуда.
«Принесли же черти этого проглота, – думал маркграф, украдкой наблюдая, как дядюшка Джед акробатически выедает из банки жирную свиную тушенку, – и таскайся теперь с ним по горам, ноги ломай…»
Старый путешественник, тем временем, демонстрировал полнейшую безмятежность. Доев тушенку, он с сожалением заглянул еще раз в банку и вышвырнул ее в открытое окно.