Путешествие шлюпок с «Глен Карриг»
Шрифт:
Так и застал нас рассвет.
Что случилось в сумерках
С наступлением утра в долине установилась тишина, не нарушавшаяся никакими звуками, и боцман, решив, что мы можем больше не опасаться нападения, велел нам отдыхать, пока сам он будет оставаться на страже. Так я получил наконец возможность поспать спокойно; сон в значительной мере освежил меня и подготовил к трудам и заботам наступающего дня.
Спустя несколько часов боцман разбудил нас и повел на противоположную сторону острова собирать топливо для костра; вскоре мы вернулись с большими охапками водорослей, и наш костер снова весело запылал. На завтрак у нас было импровизированное рагу из раскрошенных галет, солонины и мелких моллюсков, которых боцман набрал в море у подножья дальнего утеса; блюдо это было щедро приправлено
После завтрака боцман вернулся в палатку, чтобы еще раз проведать Джоба; он уже побывал у него рано утром, но состояние раненого внушало нашему начальнику опасения. Джоб оказался человеком на удивление деликатного здоровья, хотя внешне производил впечатление крепкого мужчины. Со вчерашнего вечера ему почти не стало лучше, а мы по-прежнему не знали, что можно сделать, чтобы ему помочь. Одно средство мы, впрочем, попробовали; зная, что Джоб со вчерашнего утра ничего не ел, мы попытались влить ему рот хотя бы несколько капель горячей воды, в которую добавили рома и патоки, ибо полагали, что его слабость объясняется не только раной, но и общим истощением. Мы провозились с ним больше получаса, но нам так и не удалось привести Джоба в чувство настолько, чтобы он смог глотать; поить же его насильно мы не хотели, боясь, что парень может захлебнуться. В конце концов нам волей-неволей пришлось оставить нашего товарища в палатке, а самим заняться текущими делами, коих у нас было предостаточно.
Но прежде чем мы приступили к нашим дневным трудам, боцман повел всех нас в долину, чтобы самым тщательным образом обследовать ее и убедиться, что там не скрываются хищные твари или какие-то сверхъестественные чудовища, способные напасть на нас во время работы; кроме того, ему хотелось узнать хоть что-то о природе существ, которые беспокоили нас прошедшей ночью.
Утром, когда ходили через долину за топливом, мы старались держаться ее примыкавшей к утесу окраины; теперь же пробирались непосредственно к центру грибного леса, держа курс на таинственный колодец или бассейн, расположенный в самой низкой части острова. Почти сразу я заметил, что, хотя почва в долине была довольно мягкой, на ней не оставалось никаких следов, ибо она пружинила под ногами подобно губке, и лишь кое-где вмятины от наших ног заполнялись нечистой, гниловатой водой. Только вблизи ямы-колодца земля до того раскисла от влаги, что наши башмаки проваливались в нее довольно глубоко, оставляя отчетливые отпечатки. Именно здесь мы обнаружили нечто весьма загадочное и странное, повергшее нас в недоумение. На мягкой грязи у края ямы — здесь я должен упомянуть, что при ближайшем рассмотрении она напоминала рукотворный колодец куда меньше, чем при взгляде с вершины утеса, — мы увидели множество следов, которые были ровным счетом ни на что не похожи. Пожалуй, единственным, с чем можно было сравнить эти слегка изогнутые борозды, так это со следами гигантских слизней, но рядом с ними имелись и другие отпечатки, которые мог бы оставить пук живых угрей, которых то бросали в грязь, то подбирали снова. Так, во всяком случае, говорили многие из моих товарищей, и я просто привожу их слова.
Кроме следов, о которых я только что упомянул, земля около ямы была покрыта слоем блестящей слизи; такая же слизь, но в меньших количествах, встречалась нам среди поганок по всей долине, но, как я уже говорил, мы ничего такого, что могло бы пролить свет на природу таинственных ночных тварей, не нашли. Впрочем, чуть не забыл: значительное количество уже начавшей подсыхать слизи мы обнаружили на грибах в той части долины, которая примыкала к нашему пляжу; многие грибы здесь были сломаны или вырваны с корнем, и на них тоже осталась блестящая слизь. Глядя на них, я вспомнил мягкие, тупые удары, которые слышал ночью: несомненно, наши враги взбирались на грибы, чтобы следить за нами, ломая или выворачивая их из земли своей тяжестью, если, к примеру, на одном растении оказывалось сразу несколько существ. Так, во всяком случае, мне тогда подумалось.
На этом наш разведывательный поход закончился; мы вернулись в лагерь, и боцман дал каждому задание, но прежде мы сообща перевернули шлюпку, чтобы ему было удобнее заниматься ремонтом. Когда же шлюпка оказалась лежащей кверху дном, боцман заметил еще одно повреждение, которое невозможно было обнаружить, пока она стояла дном вниз. Как выяснилось, ближайшая к килю планка шпунтового пояса обшивки вышла из паза и тоже могла пропускать воду. Нам это показалось очень серьезным, но боцман успокоил нас, сказав, что все равно сумеет починить шлюпку, хотя теперь для ремонта понадобится несколько больше времени.
Закончив осмотр шлюпки, боцман послал матроса принести из палатки рыбины, ибо для ремонта ему нужны были деревянные рейки. Но рыбин оказалось недостаточно, так как кроме тонких досок, из которых они были сколочены, боцману необходим был брусок три на три дюйма из очень крепкого дерева, который он собирался притягивать болтами к килю, после того как поставит на место отошедшие планки. С помощью этого приема он надеялся надежнее укрепить в пазу нижнюю шпунтовую планку, после чего ее оставалось только прибить к килю и наново проконопатить; если бы это удалось, наша шлюпка стала бы почти такой же крепкой, как раньше.
Когда боцман объяснил, что именно и для какой цели ему нужно, каждый из нас задумался, где такой брусок можно достать. Внезапно я вспомнил о мачте со стеньгой, которую видел на берегу на противоположной стороне острова, и поспешил рассказать о ней боцману. Выслушав меня, он кивнул, но добавил, что вытесать из мачты брусок необходимого размера будет довольно трудно, так как из инструментов у нас была только ручная пила и небольшой топорик. Потом он отправил нас очищать мачту от водорослей и травы, пообещав, что тоже придет к нам после того, как выправит сломанные планки.
Достигнув места, где лежала мачта, мы со рвением принялись очищать ее от куч водорослей и травы, запутавшихся в обрывках такелажа. Наконец работа была закончена, и мы с удовлетворением обнаружили, что дерево не треснуло и не сгнило; особенно хорошо сохранилась нижняя штука мачты. Стоячий такелаж [87] тоже был на месте, и хотя нижние концы канатов растрепались и расплелись почти на половину длины, зато оставшаяся часть оказалась очень крепкой, ибо была сделана из белой пеньки очень высокого качества, встречающейся только на лучших судах.
87
Такелаж, служащий для надлежащего укрепления рангоута, мачт, стенег, бушприта и проч.
Мы как раз заканчивали расчищать мачту от водорослей, когда к нам присоединился боцман, который принес с собой пилу и топор. Следуя его указаниям, мы отделили от такелажа талрепы [88] и стали пилить стеньгу чуть выше эзельгофта. [89] Это была очень тяжелая работа, которая заняла у нас весь остаток утра, хотя мы сменяли друг друга достаточно часто; когда же мачта наконец поддалась нашим усилиям, нам оставалось только радоваться, что боцман заблаговременно отправил одного из нас в лагерь с приказом развести огонь и сварить на обед немного солонины.
88
Приспособление для натягивания снастей стоячего такелажа.
89
Деревянная или металлическая соединительная обойма с двумя отверстиями. Одним отверстием надевается на топ мачты или стеньги, а во второе пропускается стеньга или брам-стеньга.
Сам боцман начал рубить стеньгу футах в пятнадцати от нашего надпила, ибо такова была длина необходимого ему бруска, однако до конца работы было еще далеко, когда матрос, отправленный в лагерь некоторое время назад, вернулся и доложил, что обед готов. После еды и краткого отдыха, во время которого мы выкурили по трубочке, боцман повел нас назад: ему хотелось перепилить стеньгу до наступления темноты.
Вернувшись на берег, мы быстро допилили стеньгу в том месте, где ее начал рубить боцман, после чего нам было дано новое задание: от оставшейся части стеньги нужно было отпилить кусок длиной около двенадцати дюймов. Когда мы справились и с этим, боцман, ловко орудуя топориком, наколол из получившегося чурбачка клиньев и обтесал их. Наконец он сделал на торце пятнадцатифутовой заготовки глубокую зарубку и начал загонять в нее клинья, так что спустя какое-то время — благодаря в равной степени мастерству и везению — ему удалось расколоть бревно на две одинаковые половинки, ибо трещина прошла точно по его середине.