Путешествие стипендиатов (илюстр)
Шрифт:
Тем не менее пассажиры были весьма удивлены тем, что они ничего не знали о несчастном случае. Как так! Один из матросов команды утонул еще до их прибытия на судно, а они об этом и ведать не ведали?…
Но на вопрос, заданный мистером Паттерсоном по этому поводу, Гарри Маркел ответил, что если он и скрыл сей прискорбный случай от юных пассажиров, то только потому, что не хотел, чтобы начало их путешествия было омрачено столь печальным событием.
Это весьма правдоподобное объяснение не вызвало никаких замечаний.
Правда, возникло некоторое удивление, смешанное с чувством недоверия,
— В телеграмме, посланной из Куинстауна на Барбадос, говорилось, что у трупа, найденного на берегу, — возможно, матроса Боба, — в груди зияла глубокая рана.
— Рана!… — воскликнул Луи Клодьон, тогда как мистер Паттерсон вытаращил глаза как человек, который отказывается что-либо понимать.
Осознав, что замечание лейтенанта никак нельзя оставить без ответа, Гарри Маркел произнес без малейшей запинки:
— Матрос Боб упал на палубу с фок-марса прямо на кабестан, а потом уже в море. Поранившись, он не смог держаться на плаву, поэтому наши поиски и кончились неудачей.
Ответ выглядел бы не менее убедительным, чем все предыдущие, если бы лейтенант при этом не добавил:
— Рана, обнаруженная на трупе, не была следствием удара о снасти… Она нанесена ножом, и притом прямо в сердце!
И опять в глазах Джона Карпентера и его сообщников мелькнул безумный и вполне понятный ужас! Они уже совершенно растерялись и не знали, чем все это кончится. А что, если у командира «Эссекса» уже есть приказ задержать «Стремительный», отконвоировать его на Барбадос, где будет произведено расследование, которое обернется для них весьма плачевно?… Наверняка проведут опознание… Затем отправят в Англию… И на этот раз от наказания за все преступления уже не уйти… А главное, им уже не удастся осуществить то, что они задумали совершить, когда судно покинет Вест-Индию!…
Но и сейчас удача не отвернулась от пиратов. Гарри Маркелу даже не пришлось ничего придумывать по поводу злополучного удара кинжалом.
Воздев руки к небу, мистер Паттерсон воскликнул:
— Как?! Этот несчастный был поражен смертоносным железом, которое держала преступная рука?!
После этого лейтенант уточнил:
— В телеграмме говорилось, что матрос, видимо, добрался живым до берега в тот момент, когда там орудовала шайка бандитов, сбежавших из куинстаунской тюрьмы… Он, очевидно, попал к ним в руки и был заколот кинжалом…
— Ах, вот в чем дело! — протянул Роджер Хинсдейл. — Речь, вероятно, идет о шайке пиратов с «Галифакса», которые как раз совершили побег из тюрьмы, когда мы высадились в Куинстауне.
— Злодеи!… — воскликнул Тони Рено. — А их еще не поймали, господин лейтенант?…
— По последним сведениям, полиции не удалось пока напасть на их след. Однако, судя по всему, они наверняка не смогли покинуть пределов Ирландии, так что рано или поздно их все равно схватят…
— Очень бы хотелось надеяться, сударь! — заявил Гарри Маркел обыденным тоном, ибо самообладание не изменило ему ни на миг.
Вернувшись на нос вместе с Корти, Джон Карпентер прошептал тому на ухо:
— Ну и нервы у нашего капитана…
— Да уж, — ответил Корти, — за ним я готов и в огонь, и в воду.
Офицеры передали мистеру Паттерсону и лауреатам наилучшие пожелания от имени миссис Кетлин Сеймур. Эта дама выражала горячее желание принять путешественников у себя на Барбадосе, с тем чтобы они могли погостить у нее как можно дольше, если, конечно, они не захотят задержаться на других островах архипелага, где их также с нетерпением ожидали.
От имени своих товарищей Роджер Хинсдейл попросил офицеров передать миссис Кетлин Сеймур глубокую признательность за все, что она сделала для Антильской школы. Завершил встречу мистер Гораций Паттерсон редким по красоте и многословию спичем, на что он был непревзойденный мастер и в коем он, не иначе как от избытка чувств, допустил редкую для людей такого рода оплошность, перепутав стихотворную цитату из Горация с поэтической строкой из Вергилия.
Попрощавшись с капитаном и пассажирами, офицеры сошли в шлюпку, но, прежде чем отчалить, лейтенант обратился к капитану:
— Полагаю, капитан, уже завтра «Стремительный» будет на острове Сент-Томас, ведь до него всего какие-то пятьдесят миль?…
— Надеюсь, что так, — ответил Гарри Маркел.
— Тогда мы сразу же, как только прибудем на Барбадос, сообщим об этом телеграммой…
— Буду вам чрезвычайно признателен, сударь, и прошу передать мою благодарность капитану «Эссекса».
Шлюпка отошла от борта парусника и через минуту была уже у сторожевого корабля.
Гарри Маркел и пассажиры обменялись приветствиями с командиром куттера, ожидавшим шлюпку у трапа.
Шлюпку подняли на борт куттера, раздались приветственные свистки, и, сразу же набрав скорость, «Эссекс» лёг на курс зюйд-вест. Час спустя от него остался лишь дымок на горизонте.
Что касается «Стремительного», то, обрасопив реи, парусник, идя правым галсом, взял курс на Сент-Томас. И только тогда Гарри Маркел и его сообщники пришли в себя после неожиданного визита «Эссекса». Итак, ни одна живая душа ни в Англии, ни на Антильских островах не подозревала, что пираты с «Галифакса» сбежали на судне и что им был «Стремительный»… Похоже, фортуна не отвернется от них до конца!… Они, не таясь, посетят Антильский архипелаг, где их встретят с почетом, обойдут один за другим все острова и закончат путешествие на Барбадосе, где и будет последняя стоянка, откуда отправятся затем… но не в Европу!… Как только Барбадос исчезнет за горизонтом, «Стремительный» перестанет быть «Стремительным»… Гарри Маркел распростится с обликом капитана Пакстона, а на борту судна уже не будет ни мистера Паттерсона, ни его юных спутников!… Дерзкое предприятие успешно завершится, и пусть себе полиция ищет пиратов с «Галифакса» в Ирландии!…
Последняя часть пути проходила при самых благоприятных условиях. Погода стояла великолепная, дули устойчивые ветры, что позволило поставить все паруса, включая и лиселя.
Мистер Гораций Паттерсон совершенно освоился с морской жизнью. Иногда, правда очень редко, килевая или бортовая качка доставляла ему некоторые неудобства. Однако теперь он вновь занял свое место за общим столом в кают-компании и даже решил отказаться от вишневой косточки, которую до этого упорно держал за щекой.
— Разумеется, сударь, вы абсолютно правы, — твердил ему Корти, — только это и спасает от морской болезни…