Путешествие в антимир
Шрифт:
– Тогда ответьте мне на один вопрос.
– Спрашивайте... Я скажу все, что знаю.
– Вы говорили про антимир и мир синтеза. Как они связаны, в чем зависимы один от другого?
– Я тоже знаю очень мало. Только в основных чертах. Словами это трудно объяснить, я попробую образно. Представьте себе дерево. Листья - это наш мир, ствол - антимир, корень мир синтеза. Оборвите листья - вырастут другие, срубите ствол - корень пустит новые отростки, уничтожьте корень дерево погибнет. От корня, то есть от мира синтеза, зависит бытие нашего мира. А, может быть, и не так. Очевидно, будет точнее сказать, что все три мира неразрывно
– Хм, - покачал головой старый рыбак.
– Ничего не разберу. Но все равно, хорошо! Проклятая темнота! Всю жизнь прожил, как пень, и до смерти останусь колодой!
– Зато наши дети и внуки избавятся от темноты!
– горячо возразил Педро.
– То, что вы рассказали, мистер Генрих, чудесно! Пусть неправда будет господствовать на Земле десять, сто, тысячу лет, но все же конец ей придет! Эволюции нельзя остановить, солнца не спрятать...
– Правда, истинная правда!
– оживился Генрих.
– Из вас выйдет настоящий ученый!
– А ну, тише, - вдруг вмешался в разговор старик.
– Слушайте!
Педро и Генрих притихли. Сквозь грохот бури ясно различалось тарахтенье мотора. Хуан бросился к окну.
– Эге, это, видно, по вашу душу, мистер Уоллес. Катер. Два полисмена и один в гражданском.
Генрих выглянул в окно. Действительно, из-за Чертовой скалы показался направлявшийся к берегу большой военный катер. В предрассветных сумерках на палубе можно было рассмотреть три фигуры. Две были одеты в военную форму, в третьей Генрих узнал Шрата,
Педро помрачнел, между бровями легла резкая складка.
– Вы поедете с ним?
– Ни за что!
– Что же вы предполагаете делать?
Генрих печально посмотрел на Педро и тихо сказал;
– Сам я не в состоянии...
– Можете рассчитывать на меня!
– перебил его Педро.
– Слово?
– Слово!
Студент крепко пожал сухощавую руку Уоллеса.
– Вас, конечно, заберут. Меня, возможно, тоже. Но это не страшно.
Он наклонился к старику и что-то сказал ему на ухо. Тот, выслушав, одобрительно кивнул головой, взял стоявший в углу ломик и, кряхтя, вылез через окно во двор.
– Куда он?
– удивился Генрих.
– Тихо, - погрозил пальцем Педро.
– Так надо.
Старик-рыбак исчез в темноте. В дверь громко постучали.
– Войдите, - спокойно сказал Педро.
Дверь распахнулась, вошли полисмены, но Шрат, отодвинув их, выступил вперед. На его мокром от брызг лице можно было прочесть сложную гамму волновавших его чувств - радость, удивление, льстивость и непреклонную решимость во что бы то ни стало добиться своей цели.
– Коллега! Невероятно! Нам сообщили, что на этом островке произошло чудо! Человек с неба! Я сразу подумал, что это вы! И сразу же сюда! Собирайтесь, поедем!
Генрих, выслушав с утомленным и равнодушным видом пылкую тираду профессора, насмешливо улыбнулся.
– За мной, говорите? А полисмены зачем?
Шрат смущенно развел руками.
– Вы понимаете... катер военный... И потом... мы не были твердо уверены, что это вы. Но отчего вы не рассказываете, что с вами случилось? Почему вы тогда - во время эксперимента - не вернулись назад? Где Люси? И как вы очутились здесь?
Благоразумие подсказывало Генриху, что самый легкий путь - это обмануть Шрата, войти к нему в доверие и с его помощью
– Почему вы молчите, Уоллес?
– уже сурово задал вопрос Шрат. Наигранное заискивающее выражение исчезло с его лица.
– Вы не хотите отвечать?
– Да, не хочу, - спокойно подтвердил Генрих.
Вот и хорошо! Он не чувствует страха. Того, кто идет правильной дорогой, поддерживает все наивысшее и наилучшее. Безразлично, что сделают с ним Шрат и его приспешники. Генрих чувствует, что все обойдется хорошо, что никакие темные силы не смогут его одолеть. Это временный плен, одно мгновение! А потом - безграничная свобода, беспредельные миры творчества и красоты! Как отвратительно изменилось выражение лица Шрата. Разве это истинный ученый? Прислужник монополий, раб черных тиранов. Да, да, это черные тираны! Там, в антимире, владычествуют их бледные копии, слабые отражения, негативы! Все они исчезнут со своими слугами, когда настанет время великого очищения планеты. Человечество недолго будет терпеть эту нечисть, оно пойдет дорогой совершенствования и превратит родную Землю в прекраснейший из миров!
– Вы хотите утаить результаты эксперимента? Вы государственный преступник, Уоллес!
Генрих молчал. Пусть говорит, пусть наливается черной злобой! Все равно его противник бессилен. Он может убить человека, заковать в кандалы, посадить в тюрьму, но над свободным духом он не властен!
Генрих взглянул на Педро. Тот стоял возле него бледный, с решительным выражением лица. Шрат пе-: рехватил этот взгляд.
– Кто этот парень?
– подозрительно спросил он.
– Мой спаситель.
– Тем лучше, - процедил Шрат сквозь зубы.
– Так вы не хотите говорить, мистер Уоллес?
– Нет.
– И не хотите возвращаться в лабораторию?
– Нет.
– В таком случае, учитывая секретность надшей работы и интересы государства, я должен вас арестовать. И, этого парня, который, безусловно, что-то знаеттоже.
Генрих иронически улыбнулся.
– Вот так-то лучше. Без прикрас! Это вам больше к лицу!
– Взять их, - кopoткo приказал Шрат.
Полисмены навели дула автоматов на Генриха и Педро.
– Выходите. И не пытайтесь бежать!
– резко сказал один из полицейских.
Педро молча направился к выходу. Генрих последовал за ним.
Во дворе их встретили порывы ветра, гул прибоя, терпкий запах водорослей, выброшенных бурей на берег.
Педро коснулся плечом Генриха и едва слышно прошептал:
– Спокойно!
О, он, Генрих, спокоен! Все стало простым и ясным. Вся предыдущая жизнь была ничтожной, унизительной игрой. Отныне с этим покончено. Зачем наращивать в своей душе слои грязи, зачем жить среди моральных выродков? Он готов к борьбе, опасностям, смерти! Только пусть все это будет во имя человека, для человека, ради высокого, вдохновенного творчества! Не надо склоняться перед сильным. Надо найти силу в себе, в своем сердце. Раб только тот, кто добровольно одевает ярмо, кто смирился с ним и не пытается сбросить!