Путешествие в Древность
Шрифт:
Машина уже погружена. Поедем мы на нашем боевом коне - ГАЗ-66 с фирменной росписью кузова. Ох, и гонял же нас шеф, когда утром после Ночи Творила увидел это художество… За три года оно прижилось, было продублировано специальной краской и экспедиционная машина стала узнаваемой. Еще бы, такая птичка… В темноте увидишь - испугаешься! Надо будет предложить шефу идею со световозвращающей краской…
Пора спать - выезд в шесть утра.
Оставив гитару Алиске, я пошла к себе, но, вместо того, чтобы лечь спать, нашарила в палатке большой фонарь и тихонько пошла к выходу из лагеря. Перейти поляну, Чуйский тракт, отделяющий гору от реки, и добраться до
С тех пор перед каждым выездом из лагеря мы приходили на этот камень и смотрели на Катунь, лес, небо и горы. И просили милости Духов.
Я перешла дорогу и углубилась в прибрежный лес. Знакомыми дорожками, протоптанными среди высокого папоротника, я тихонько шла, не включая фонарь. Для того, чтобы найти дорогу, вполне хватало лунного света. Да и мне совершенно не хотелось разгонять эту уютную темноту горной ночи. Я вышла на берег и сняла кроссовки, встав голыми ногами на еще не успевший остыть после жаркого дня песок. Спустилась чуть ниже и пошла по кромке воды, ледяными иголочками обжигающей кожу. По телу побежали мурашки от разницы температуры и от собственных мыслей.
Все будет хорошо. Утром я поеду в первую разведку этого года. И дней через пять-шесть вернусь. И будет банкет с мясным тортом - тушенкой, намазанной на белый хлеб, будет ночной чай с травами, которые мы привезем из путешествия, и жареные на костре зефирки. Засунешь такую в огонь, подождешь, пока загорится, и быстро дуешь, гася пламя. И кусать ее, еще горячую, обгрызать подпаленный край!..
А потом приедут практиканты, человек двадцать. И станет совсем весело - будем учить молодняк премудростям походной жизни.
Я уселась на камешки, которые мы именовали “стиральной машиной Катунь-два” и вытянула ноги, чтобы они высохли. Ветер приятно холодил ступни, унося частички влаги. Отряхнув с них песок, я натянула носки и кроссовки и двинулась к темнеющим впереди высоким камням.
– Дашка!
– я оглянулась на тихий голос, раздавшийся чуть сбоку. Из леса вынырнула Алиса и спустилась ко мне.
– Одна собралась на Камень лезть? Сдурела? А страховать кто будет?
– она обеспокоенно покачала головой и неожиданно шлепнула меня пониже спины.
– Пошли давай, заместитель начальника экспедиции!
Я поморщилась. Не люблю это название.
– Да какой я заместитель…
– Да уж получше Горохова! Палыч его специально не выбрал - мы бы все застрелились от его пафоса!
– Алиска смеется и тянет меня за собой.
– Пошли!
– Ну, Серега да… Он может…
Я покачала головой и двинулась вслед за Алисой. На камень мы залезли удивительно легко и сочли это хорошим знаком. Наше место встретило нас радушно, не заставляя испуганно замирать, прежде чем поставить ногу на очередной выступ.
Я дернула резинку, стягивающую волосы, и тряхнула головой, давая волю отросшим за год прядям. Ему нравилось в шутку меня за них дергать…
– Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово “страх”. О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах, что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой на грани ясного утра?..
– тихо пропела Алиса, глядя в окутанную легким ночным туманом даль, где едва виднелась полоска Семинского перевала.
– Господином Горных Дорог назову тебя, облака кружат стаей перед грозой. Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она прорастет тугою лозой…** - я ответила ей и, придвинувшись, обняла за плечи сзади, положив голову на плечо.
– Все будет хорошо, Дашка. Не волнуйся. Вы хорошо скатаетесь и вернетесь с победой!..
– голос подруги, звучащий над ухом, одновременно успокаивал и заставлял все внутри сжиматься.
– Да я не беспокоюсь. За рулем дядя Вова, да и мне не привыкать - чай, не первая разведка…
– Дашка, почему ты ему ничего не сказала?
– Алиска повернулась ко мне, не сбрасывая рук.
– Кому?
– я сделала удивленное лицо. Я всегда так делала, когда она поднимала эту тему.
– Тому! Он же тебе нравится!
Я сжалась под прямым взглядом Лисы. Что я должна ему сказать? Что эти каникулы, которые он провел в Новосибирске, я считаю лучшим временем в своей жизни? Что мне достаточно видеть, как он улыбается, слышать, как смеется, и чувствовать себя счастливой до эйфории? Зачем?!
– Ну, нравится. И что дальше?
– Даш, ну ты дура… Он в новогоднюю ночь рванул в Россию, в Сибирь. Зная прогноз погоды и вероятность того, что тупо не сядет в Новосибирске из-за мороза, сел в самолет и прилетел!..
– Так Джереми тоже прилетел!
– я помотала головой, отступая на полшага.
– Не, Лис, фигня все это. Ну, нравится. Дальше-то что? Мы с ним в разных весовых категориях. Да и знаешь, я думаю, что наша с ним дружба для него - экстремальное приключение. Хорошее, доброе, но приключение. Так что пусть так дальше и будет. Я не хочу ломать или портить ее тем, что называется “отношения”. Даже пытаться не буду. И вообще, я сюда пришла у Духов благословения просить!
– Дура ты, Дашка, ой, дура… А прикинь, если он приедет? Ты же ему все координаты дала!..
– Алиска фыркнула, складывая руки на груди.
– Что тогда делать будешь? Куда поселишь, кстати? Или сама ко мне переедешь?
– Да не приедет он, Лисён. Хотел бы приехать - позвонил бы уже. Мы с ним с момента, как лагерь поставили, не разговаривали. Полторы недели уже. Так что…
– Ни о чем не говорит. Ладно, проехали. Сама думай. Я тебя все равно люблю, хоть ты и дуреха!
Я делаю шаг и крепко обнимаю подругу. Дай бог каждому в жизни иметь такого человека. Родного, слушающего… принимающего тебя таким, какой ты есть. И ценить его. И отвечать тем же.
– Я тебя тоже очень люблю, родная моя!..
Мы еще немного постояли, глядя на медленно ползущий по реке туман***, и, аккуратно спустившись с камня, вернулись в лагерь. Осталось спать всего пять часов, а завтра сложный день. У меня - первый перегон до места. У Алисы - разгребание отрядной документации.