Путешествие в Эдем
Шрифт:
Реальный, прекрасный, но безжизненный мир, мелькнув, проплывает под крылом самолёта. Джо, глубоко задумавшись, чему-то улыбается. Ева смотрит на него со сдержанным, но живым, любопытством.
ДЖО (чувствуя на себе взгляд Евы) Вспомнилось стихотворение Рильке…
ЕВА (со смехом) И мне вспомнилось! Какое?..
ДЖО (цитата из Р. М. Рильке)
«Господь! Большие города обречены небесным карам. Куда бежать перед пожаром? Разрушенный одним ударом, исчезнет город навсегда»… ОблачностьЕВА А мне вот какое: (цитата из Р. М. Рильке)
«Как мелки с жизнью наши споры, Как крупно та, что против нас. Когда б мы поддались напору Стихии, ищущей простора, Мы выросли бы во сто раз».ДЖО («подхватывает»)
«Все, что мы побеждаем, — малость, Нас унижает наш успех. Необычайность, небывалость Зовет борцов совсем не тех. Так ангел Ветхого завета Нашел соперника под стать, Как арфу он сжимал атлета, Которого любая жила Струною ангелу служила, Чтоб схваткой гимн на нем сыграть».ЕВА (продолжает)
«Кого тот ангел победил, Тот правым, не гордясь собою, Выходит из такого боя В сознанье и расцвете сил. Не станет он искать побед. Он ждет, чтоб высшее начало Его все чаще побеждало, Чтобы расти ему в ответ».Джо, с улыбкой на лице, закрывает глаза и… неожиданно засыпает. Ева смотрит на него с нежностью, затем тихонько приподнимается со своего сидения.
Лицо Таси — спокойное, бодро-сосредоточенное. Из-за спинки Тасиного сидения возникает Ева, заглядывает в Тасино лицо. Ева и Тася улыбаются друг другу.
ТАСЯ Всё под контролем… Пассажиры — отдыхают…
Поцеловав Тасю, Ева скрывается за спинкой сидения. За бортом — тьма. Кабина освещена только огоньками приборов управления.
Пролетающий выше над нами и удаляющийся самолет — среди рваных свинцовых облаков. Вскоре его силуэт теряется среди туч; только горящее сопло сияет во тьме медленно тающим горячим пучком света. Откуда-то снизу, сначала еле заметно, — вырастают смутные стрелообразные тени: они устремляются вверх, в сторону удаляющегося огонька самолёта… Тишина наполняется странным булькающим шипением, вздохами-стонами, глухим и невнятным ворчанием, хлопаньем множества крыл. Будто мыши затеяли где-то в соседнем доме перебранку… Тени превращаются в гигантские стрелоподобные щупальца. Картинка с хлюпающим треском наполняется смутно порхающими тенями существ с перепончатыми крыльями. Весь этот сонм видений и звуков устремлен вперёд и вверх — в сторону удаляющегося самолёта…
Выражение Тасиного лица — пожалуй, слишком уж, спокойное… Может, она спит с открытыми глазами?.. Будто что-то прилипло к ветровому стеклу и медленно по нему расползается… Ещё, ещё: спереди, справа, слева…
Лицо Таси побелело и замерло, искажённое ужасом… Прямо перед Тасиным лицом к стеклу приникло, вдавившись в него одной щекой, горящее ненавистью, лицо Киллермашины. Его глаза — мёртвые и неподвижные, — устремлёны прямо на неё… Другое пятно оказывается лицом Гули Корде Д`Армон: оно тоже исполнено ненависти; оно «двоится», как тогда в машине МЧС… Оно завидует и злорадствует — одновременно…
Все стёкла самолёта оказываются облепленными этими жуткими мёртвыми лицами; руками, настойчиво скребущими по стеклу; впечатавшимися в него иссиня-бледными ладонями, которые пытаются выдавить его снаружи! Киллермашина, Гуля Корде Д`Армон, какой-то сине-чёрный негр, Паша Садовое Кольцо, Питер Фольи, Али Сабах, возмущённая Оксана Небаба, изумлённый Виталий Ретивой, какие-то карлики, шоумены, менеджеры высшего и среднего звена, «воины Ктулху»…
ТАСЯ (медленно, будто превозмогая сильнейшее сопротивление) Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его…
Самолёт начинает трясти в воздушных ямах…
ТАСЯ (её голос крепчает) Как исчезает дым, да исчезнут; Как тает воск от лица огня, так да погибнут бесы от лица любящих Бога, и знаменующихся крестным знамением, и в веселии возвещающих: радуйся, Пречестный и Животворящий Крест Господень, прогоняй бесов силою на тебе распятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сошедшего и поправшего силу дьявола, и даровавшего нам Крест Свой Честный, на изгнание всякого супостата!
Жуткие мёртвые личины за стеклом словно оживают: вместо ненависти — их «корёжит» страхом и мукой…
ТАСЯ (её голос звенит) О, Пречестный и Животворящий Крест Господень, Помоги мне со Святою Госпожой Девой Богородицей и со всеми святыми, во веки!.. Аминь.
За стёклами — облака.
Тасино лицо совершенно мокрое от напряжения и слёз. Взгляд — твёрдый и ясный… Неожиданно, её губы подёргиваются в спокойной и приветливой улыбке; и она, повернув голову вправо от себя, обращает её на кого-то, сидящего на соседнем сидении.
Это — Серьга… Его лицо — светлое и жизнерадостное; на плечи опадает темная грива густых вьющихся волос; на нём длинное белоснежное одеяние, поверх которого надеты лёгкие стальные доспехи; в руках — сверкающий золотом и сталью меч. За плечами — большие, едва поместившиеся в кабине, крылья с белоснежным оперением… Серьга, заговорщически подмигнув Тасе, прикладывает палец к губам; с улыбкой поворачивается на сидении: смотрит на Еву и Джо.
Джо и Ева уснули: щека Евы — на плече Джо; лицо Джо поверх головы Евы; ладони переплетены пальцами… Джо, улыбнувшись, открывает глаза. Смотрит на Серьгу.
ДЖО Ты жив, Мефодий?
СЕРЬГА (широко улыбаясь) С некоторыми исключениями. Водку не пью, не ругаюсь матом…
ДЖО Надеюсь, это тебя не испортит… (обращает внимание рукоять меча) А как с боевыми шутерскими навыками «Галактического витязя»?.. Похоже, пригодились?
СЕРЬГА И ещё не раз пригодятся! Армагеддон, знаешь ли… (переводит взгляд на Еву; улыбнувшись, отворачивается) Главное: ты её нашёл… (пауза) Что в самом начале было разделено для любви — в самом конце должно в любви воссоединиться.
Пауза.
ДЖО Мефодий, мы ещё увидимся?
Из-за спинки переднего сидения снова появляется улыбающееся лицо Серьги.
СЕРЬГА Не волнуйся, Гош… Я всегда буду близко.
Напряжённое лицо Джо расслабляется; с умиротворённой улыбкой он закрывает глаза. Улыбается с закрытыми глазами…
Джо и Ева, откинув головы, смотрят друг другу в лицо. Все молчат. Сверкают редкие и короткие зарницы.
Чёрно-серая субстанция облаков всё чаще простреливается молниями-зарницами. Зарницы — всё чаще, всё ярче… Раскаты грома всё настойчивее оживляют и разгоняют свинцовую монотонность полёта.