Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи
Шрифт:
Но ни в понедельник, ни во вторник никаких известий от них не поступало. Со станции Сентани вновь и вновь поступал запрос:
— Корупун! Корупун! Почему не отвечаете? Как только позволит погода, вышлем самолет, чтобы проверить, не нуждаетесь ли вы в помощи.
Обе семьи в Корупуне пришли в ужас, когда увидели на взлетной полосе сотни воинов из дальних деревень, вооруженных копьями, луками и стрелами. Они принялись носиться по площадке, выкрикивая угрозы, Какой-то старик размахивал человеческой головой.
Пэт и Филисс забаррикадировались в доме вместе с детьми и верными дани. Но они были безоружны и в случае нападения воинов не смогли бы им противостоять. Люди из Корупуна, которые помогали им по дому, убежали. Воинская дружина с криком направилась к их дому, держа в руках натянутые луки и целясь стрелами в окна. Заплакали дети. Обе женщины в ужасе закрыли уши, чтобы не слышать выкриков нападающих. Осажденным хорошо известно, что означают эти возгласы. Ведь это не что иное, как победный клич над убитым воином, когда тело его готовятся предать огню.
Но если со Стэном и Филом что-то случилось, то каким образом яли могли об этом узнать, ведь священники были далеко, за горами? Почему яли выкрикивают свои угрозы в сторону дома? Значит ли это, что они наделены даром телепатии, о котором белые люди и не подозревают?
Неожиданно крики смолкли, и воины скрылись в густом кустарнике, оставив лишь небольшую засаду.
Весь день семьи миссионеров просидели в доме, страшась открыть двери и окна и не отходя от приемника. Наконец вечером в эфир прорвался голос Фила. Его было слышно плохо, но все же женщинам удалось понять, где находилась экспедиция. Она намерена пройти узкой долиной Сенгбирит, обойти горы и таким долгим обходным путем добраться до Ниниа. Женщины испугались, ведь долина Сенгбирит славится враждебностью местных племен. Что побудило миссионеров изменить свои планы?
Следующий день не внес ясности. Пэт и Филисс поочередно сменяли друг друга у приемника, а в их недолгое отсутствие рядом с продолговатым ящиком усаживался один из преданных дани. Когда к приемнику в который раз припала Филисс, Пэт услышала ее взволнованный голос:
— Пэт, скорее сюда… вызывает Анггерук!
Обе женщины склоняются над приемником, жадно вслушиваясь в каждое слово. Миссионеры с высокогорной станции Анггерук, которая расположена на плато в Снежных горах, вызывают миссию Карубага.
— Я Карубага, перехожу на прием!
— Я Анггерук. К нам через горы пришли двое носильщиков, хотят поговорить на языке дани с миссионером в Карубага.
— Фрэнк Кларк в Карубага у аппарата.
Далее Кларк говорит на языке дани:
— Говорите. Перехожу на прием.
Пэт и Филисс слышат разговор и после слов одного из носильщиков, которые им удается разобрать, застывают в отчаянии. Носильщик сообщает Кларку, что Дейл и Мастерс убиты. Филисс различает слово «вака’арут», но не может понять, что оно означает. Насколько она разбирается в языке дани, мертвого, убитого человека называют словом «кангга’арак».
Обе женщины в ужасе смотрят друг на друга, не решаясь вслух произнести свою догадку. Вака'арут — съедены!
В это время перед домиком с истошными криками вновь появились войны яли. Радио замолчало. У Пэт и Филисс не оставалось иного выхода, кроме как ждать.
Вот как выглядит рассказ о случившемся со слов преданного Йему:
«В первое время все шло хорошо, туаны Стэн и Фил говорили о великом часе, когда жители Лугвата на реке Сенг сожгут свои фетиши. Мы знали, что в их мужском доме находится огромный холим.
— В тот день, когда мы уговорим лугватов бросить эти ужасные вещи в огонь, они пойдут навстречу новым, лучшим временам, — сказал туан Стэн. — Я верю, это случится скоро.
Но я-то не был в этом так уверен, я ведь сам из племени яли и хорошо знаю, как здесь боятся покончить с обычаями предков. Вот почему я так испугался, когда, едва мы спустились по тропе к Лугвату, перед нами из высокой травы вышли вооруженные воины. А при нас оружия не было. Ндигинияк, Нигитангген и Нденгген хотели взять с собой луки и стрелы, но Стэн и Фил не разрешили им этого сделать.
— Мы священники, — сказал туан Фил. — Я никогда не брал в руки оружия и надеюсь, что мне никогда не придется к этому прибегнуть. Наше оружие — священные слова. Более сильного оружия на земле нет.
— Но воины-лугваты не знают нашего священного оружия. Они убеждены, что самое сильное оружие спрятано в холиме. Поэтому они убьют нас своими стрелами, а потом съедят. Ведь они уверены, что, поступая таким образом, они действуют правильно.
Так говорил Нденгген, самый старший из нас.
Туан Стэн положил ему руку на плечо, посмотрел в глаза и сказал:
— Не бойся, только верь! Но если хочешь, у тебя еще есть возможность по тропе через горы вернуться в Корупун. Ни я, ни Фил на тебя не рассердимся.
— Нет, — ответил Нденгген, — если один из нас побежит, они увидят, что мы боимся. И как бы ни было мне страшно, я останусь с вами. Мое бегство означало бы вашу немедленную смерть.
Он был прав. Теперь уже было поздно поворачивать обратно. Часть воинов-лугватов зашла нам в тыл и перерезала тропу, ведущую в горы. Они с криком окружили нас большим кольцом, прыгая и потрясая копьями. Туан Стэн крикнул им, что мы пришли с миром и хотим рассказать, как можно жить по-новому. Но они не понимали его слов. Из круга вырвался один из воинов, он вплотную приблизился к Стэну, выхватил стрелу и натянул лук, целясь в сердце туана. Его примеру последовали остальные. Внезапно наступила тишина, прерываемая лишь жужжанием москитов и кваканьем лягушек.
Вперед вышел пожилой человек, кажется, его звали Сумбо, он пользовался известным влиянием в деревне. Я плохо понял, о чем он говорил, потому что изъяснялся он на особом диалекте, на котором говорят только воины высокого звания. Если женщина услышит, что мужчина говорит на таком языке, она должна вонзить в живот холим мертвого врага с такой силой, чтобы сразу умереть. К этому диалекту прибегают только в самых торжественных случаях.
Сумбо кричит туану Стэну, чтобы мы немедля убирались из Лугвата, не то нас убьют. Они не разрешают нам воспользоваться тропой, по которой мы пришли, верно, там находится дом духов их умерших предков, и они не хотят, чтобы мы проходили мимо него. Нам не остается ничего другого, как идти вперед. Но наступила ночь, и на небе не было луны. Мы стали подыскивать место, чтобы разбить лагерь. Десятка два мужчин, в основном молодежь, следовали за нами по пятам, продолжая выкрикивать угрозы. До нас то и дело доносились фразы: «Я съем твои ладони! Подожди, пройдет совсем немного времени, и фаланги твоих пальцев будут лежать в нашем мужском доме!»