Путешествие в молодость
Шрифт:
— Я нормальную группу нашёл! «Чёрный вторник» называется, — воодушевленно продолжал вещать малой, совершенно не замечая моего настроя.
— Ты в следующий раз у Гудвина мозгов ещё попроси. Витаминки там какие-нибудь попей, — рыкнул я, еле сдерживаясь, чтобы не всечь этому балбесу с девичьей памятью.
— А? Кого позвать? — завис звездюк.
— Покеж, говорю. Чего ты там за новомодное дерьмо откопал, — буркнул я, решив выбрать для Чижа кару пострашнее, чем увесистый подзатыльник или прямой в челюсть.
— Лягко. Зацени, — расцвел звездюк, протягивая мне
За гитару, кстати, я ему отдельно хотел предъявить. Точнее Санычу. Мол, лоханулся ты, дружище. Обещал дебила малолетнего от папкиного кошелька отвадить, а сам ему дорогущие инструменты покупает.
Завидовал я, если честно. Крутую акустику Саныч своему балбесу подогнал. А вот мне, судя по всему, придется по сусекам скрести и свою старую бобруку восстанавливать.
Зависть из меня выгнал видос.
От увиденного я натурально впал в ступор. Услышанное же вообще повергло меня в тихую истерику. В видосе посоны на сцене какого-то явно успешного рок-клуба лихо фигачили нетленку моей бурной юности — секторовский “Колхозный панк”.
Под незамысловатую мелодию кайфовали не только мои ровесники, коих в зале было предостаточно, но и пара мальков — мальчик и девочка лет шести — восьми.
Детвора самозабвенно оттягивалась на сцене рядом с музыкантами. Школота даже периодически срывала больше внимания, чем гитарист с полагающейся любому успешному музыканту длиннющей шевелюрой.
— А тут ещё поди — разберись, кто звезда этого вечера. — поддел я юнца. — Патлатый или детвора.
Факт, что Чижа покорила, как он выразился, песня из репертуара нафталиновой группы, я решил оставить на сладкое.
— Сам ты патлатый, это Серёга. Очень крутой гитарист, — надулся Чиж. — Я их концертники третий день уже смотрю. А эта песня меня прям вштырила. Давай её сыграем. А? Она же простая, вроде бы, — начал канючит малой. — Помоги её выучить, а? Я целых три аккорда знаю!
— А тут больше и не надо. Почти весь «Сектор» на трёх аккордах играется, — хмыкнул я и выдал Чижу полноценную историческую справку о музыкальном новаторе перестроечной эпохи. То бишь, о Юрие Хое и его проекте.
Чиж информацию впитывал с открытым ртом. Прям как дрессированный песель, только что язык не вываливал.
— А это каверщики. Причём, отличные каверщики, — подбодрил я малого. — А панка этого влегкую сделаем. Солячок я подыграю. Главное — раздобыть мне инструмент, создать атмосферу и покорить зрителя, — мотивировал я дружана. — Не налажаешь, все девки наши будут.
Вот истину говорят, что слово лечит: Чиж расцвел. Вот только-только сидел и кипятился, а тут бах и сияет, как красна девица перед ЗАГСом.
— Ага, — мечтательно протянул Чиж, впитав новую вводную и прищурив глаз выдал: “А ты меня к себе в баню с ними пустишь?”.
— От молодёжь, одна ебля на уме, — усмехнулся я, пытаясь голосом изобразить пенсионера.
— Дедушка, я не для себя. Я палку за тебя, палку за батю, — подмигнул мне начинающий ёбарь-террорист.
— Гитару бери. Учиться будем! — начал злиться я.
Чиж кивнул и понеслась.
— Слушай, вроде по башке двинули меня, а кукушка повернулась у тебя, — закинул я удочку. — Или в тебя попаданец из будущего вселился? Я в книжках про такое читал!
— Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу, — хохотнул юнец. — Это батя так раньше говорил, когда после лядок домой заявлялся, — отмазался он.
— Давай-давай, заливай мне тут, — буркнул я.
— Да я серьезно, — с юношеской горячностью возразил мне малой. — Пока ты здоровье восстанавливал да хрен по клумбам парил, со мной тут такое приключилось….
В тот памятный и злополучный вечер, когда Саныч своими кулачищами прервал мое общение с любавинским отрядом “Синие дятлы”, Чиж в расстроенных чувствах собрался огородами рулить в сторону дома. Но не срослось. Неподалеку от обитания любавинской милфы, чей образ по ночам будоражит неокрепшие юношеские умы, чижовский моточихлет заглох. Специально или нет и на кой хрен он туда попёрся, об этом рассказчик стыдливо умолчал.
И пока меня бережно делегировали в сторону больнички, Чиж жаловался на превратности судьбы и свое тотальное невезение грудастой Ксюхе. Рассказ моего подопечного так растрогал милфу, что она погладила его по головке (которая на шее и чтобы шапку носить, а ещё в неё едят), а потом так прониклась, что прижала юнца к груди. И понеслась.
Благо Петька, это который официальный муж милфы, процесс реинкарнации из мужа-алкаша в бухого рогоносца даже и не ощутил. Виной тому была фляга с самогоном, брошенная на произвол судьбы около любавинского дома культуры.
Пока алкофаны в неравной битве проигрывали зеленому змию, Чиж набирался практического опыта в общении с изголодавшейся по мужскому вниманию дамой. Которая, к слову, скрашивала одиночество в обществе трёхлитровой банки домашнего вина.
Меняются времена, нравы… Неизменным остается лишь стремление бухих домохозяек, разменявших тридцатник, тряхнуть стариной и почувствовать упругость и горячность юного тела.
Так было и в тот раз. Притянула Ксюха малого к своей груди, да так прижала и приласкала, что титька сама в губы Чижовские прыгнула. Вообщем зря Чиж очковал.
Через три минуты он уже с довольной лыбой созерцал звёздное небо. Еще через пять минут, это по словам повествователя, он повторил пройденный материал. А потом ещё раз, и ещё раз.
— Восемь палок за ночь, — клялся Чиж, выпячивая грудь. — И ещё бы столько же смог. Батя позвонил. Домой пришлось валить.
Следующий день для Чижа пролетел, как в тумане. Он еле-еле дождался, когда на улице стемнеет. Под покровом летней ночи очарованный малец, жаждя новых знаний и половых свершений, ломанул в сторону Ксюхиного дома. Его даже ни разу не напрягло, что его опытная искусительница за весь день не ответила ни на одно его сообщение.