Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях
Шрифт:
А для чего он приехал?
Вопрос нужно решить – Харли ждет ответа.
Мечта последних лет – о создании новой политической партии, народной партии, – приближается ли она к осуществлению?
Народная партия!
Как нуждается в ней Англия…
Эта партия покончит с войной – кровавым полем грязной наживы, не позволит «денежным людям» занять преобладающее положение в стране, защитит единственный здоровый элемент английской нации, сохранивший начала общественной и личной морали, – мелких землевладельцев, потомков кромвелевских йоменов, положит конец позорному заигрыванию с католиками и нонконформистами.
Но эти люди, осыпающие
Это так, но как будто с этими людьми Свифту по пути больше, чем с кем-либо другим. Они кажутся людьми честными, заботящимися об общественном благе, и, во всяком случае, общие пункты «программы минимум» Свифт легко может с ними установить.
Да, лидеры партии тори. Но, поддерживая их, Свифт не берет на себя обязательство поддерживать политику партии тори как таковую. Он воинствует за принципы, ему дорогие, торийские ли или вигские – ему безразлично, об этом он писал еще в «Раздорах».
Свифт знает, что ториям приписывают стремление восстановить династию Стюартов – католицизм – папство. А где папство – там и рабство, тирания. С этим Свифт не примирится никогда.
Но ведь это опасность отдаленная, а сейчас наличествует другая, близкая, на пороге: опасность возврата к власти вигов с их системой бесстыдной коррупции, с их лозунгом продолжения этой гнусной войны, с их методами разврата в политике.
Следовательно, нужно разоблачить, дискредитировать прежнее вигское правительство до конца. Тут Свифт найдет общий язык с Харли и Сент-Джоном, в борьбе против опасности возвращения вигов они могут быть воедино.
Министры предлагают ему теперь почетную миссию: стать единственным редактором и автором еженедельного правительственного органа – «Экзаминер» («Исследователь»).
Вышло уже тринадцать номеров газеты; ее составляли Сент-Джон, Эттербери, Прайор – лучшие литераторы тори; но Свифту не нужны компаньоны, он будет писать один, так, как сочтет нужным. Да, он исследует, сорвет все маски, обнажит все корни, поставит вигов к позорному столбу, предаст стыду и осмеянию.
Со свечой в руке, бросающей неверный, желто-тусклый свет, идет он на кухню за своим стаканом молока, проходит через каморку, в которой спит Патрик, блаженно полуоткрыв рот. Скотина Патрик, он не подмел сегодня – сколько пыли по углам, сколько грязи кругом, – с чего он начнет свою геркулесову работу в авгиевых конюшнях, именуемых Соединенное Королевство? Метла в руке! Наконец в руке настоящая метла, и он будет мести так, что все встревоженные крысы покинут свои насиженные углы…
И тогда, в очищенной атмосфере, Свифт как следует подумает о своей народной партии…
Но крыс нужно спугнуть, а озлобленные крысы склонны кусаться. Они уже точат зубы. Свифт уже слышал намеки, перешептывания, смешки: Свифт перебежал к тори! Это ли его остановит? Он чем-нибудь обязан вигам? Виноват ли он, что они дискредитировали свои принципы? Виги думают, что он специально приехал в Лондон, чтоб с ними расквитаться. Неправда! Все знают, как он отказывался от этой поездки; правда, сейчас он в ней не раскаивается. Раскаются зато виги – в своем обхождении с ним.
И в припадке нахлынувшей бешеной ярости, полураздетый, в ночном колпаке, при тускло-желтом свете свечи вносит Свифт в «документ» мрачные слова:
«Эти неблагодарные псы раскаются в своем обхождении со мной, прежде чем я оставлю этот город».
Прочтя эти слова –
Да, соблазн стоял перед Свифтом в этот решительный момент, и он ему поддался, – соблазн реализовать свою ненависть к человеческой подлости, трусости, глупости, связать эти качества с живыми людьми, дать им точный адрес, увидеть их в реальной обстановке и на них обрушить рассчитанный, уничтожающий удар.
Этим ударом, серией непрекращающихся ударов был журнал «Экзаминер».
Тридцать три номера «Экзаминера» – с 14-го от 2 ноября 1710 года до 46-го от 14 июня 1711 года. Это не обычный журнал: скорее еженедельные памфлеты-листовки в три-четыре страницы, выходящие по четвергам, продававшиеся мальчишками на улицах по полтора пенса. На листовках – заголовок, номер, число и внизу фамилия и адрес типографщика, самые памфлеты безымянны.
Стиль чистый и ясный, как родниковая вода; стиль – словно спокойно-гладкая пластинка стекла, через которую каждый предмет, лежащий под нею, виден в своих форме и цвете с абсолютной точностью. Язык – только скромный выполнитель велений мысли, с неуклонной правдивостью передающий мельчайшие ее изгибы, сложнейшие вариации. Воздействовать на читателя существом мысли, а не нарядом ее, сделать содержание формой, а форму – содержанием, внушить читателю, что это, только что им прочитанное, и было всегда его мыслью.
В чем же убеждал «Исследователь»?
Что говорили читателю тридцать три памфлета?
Каждый из них – стрела, направленная в определенную цель. Чаще всего эта цель – конкретный человек.
Нужно развенчать великого полководца, любимца толпы, герцога Мальборо. Вся Англия знает о бесстыдной, маниакальной жадности герцога – сюда направляется удар.
Свифт не возмущается, не негодует. С неподражаемой серьезностью протестует против обвинения, что Англия недостаточно благодарна герцогу; всем известно, говорит он, что римляне умели ценить своих полководцев, устраивая им триумф. Во сколько обходился римскому казначейству такой триумф? Лавровый венок в два пенса, статуя при жизни – сто фунтов, тысяча медных медалей с его изображением – шестьдесят два фунта один шиллинг восемь пенсов, бык, принесенный в жертву, – восемь фунтов, триумфальная арка – пятьсот фунтов, горшки для фимиама – четыре фунта десять шиллингов, прочие расходы – триста фунтов, и в общем – девятьсот сорок четыре фунта одиннадцать шиллингов.
А сколько же стоил Англии Мальборо?
И Свифт перечисляет всей Англии известные затраты, приводя точные цифры – стоимость поместья, подаренного герцогу, и сооруженного для него дворца, специальные денежные выдачи, подарки, жалованье – и все это помимо частных доходов герцога, а в общем итоге – пятьсот сорок тысяч фунтов.
«Как же можно утверждать, что Англия не благодарна своим героям?» – спрашивает памфлетист, деловито, спокойно, без тени улыбки, без слова негодования.
А в следующем номере стрела летит в старого знакомца – Уортона, Уортон был при вигах лордом-наместником Ирландии; Свифт вспоминает о знаменитой речи Цицерона против Верреса, наместника Сицилии, прославившегося коррупцией, грабежом, развратом. Памфлетист якобы переводит цицероновскую речь, подставляя в нее все известные факты беззаконной деятельности Уортона в Ирландии.