Путешествие в Пандору

Благодарности:

Хочется поблагодарить не только героев рассказа, которые действительно много значат для меня, но и всех, кто помог вдохновиться, был первым читателем и критиком, а также всем тем, кто сделал возможным бумажный формат.

Я писала этот рассказ и до конца не могла решиться на публикацию, ведь сюжет основан на реальных событиях в моей жизни. Да, эти события происходили достаточно давно,

однако же, их влияние нельзя недооценивать в жизни взрослого человека. Если в детстве мы усвоили привычку защищаться, лгать, обвинять и сваливать вину на другого, если мы с самого детства привыкли получать что-то легко и просто, то во взрослой жизни это может стать реальной проблемой. И проблема даже не в том, что с этим (с определенными привычками) нужно поработать, а в том, что они становятся частью личности, формируют эго, а работа с эго самая болезненная, сложная. И первое, что нужно – рассмотреть его. Даже это получается не у всех – это слишком больно. Так вот, во время проживания сложных событий в жизни, УМ человека формирует программы защиты, а когда этих программ становится критически много – появляются целые паттерны поведения, которые цепляют события, знакомства, образ жизни, уводя все дальше от того истинного человека, который просто проживал непростой период. Самое грустное, что человек неистово защищает образ жизни, свои эмоции, которые были сформированы дюжиной защитных механизмов, а не им самим… Сомнения в публикации рассеяла мой друг, SMM-специалист, которая выложила пост, где рассуждала о замалчивании чего-то, что может помочь другим. Ну я и решила говорить… Идея рассказа заключается в попытке донести, что мы сами авторы тех реакций, которые выдаем на события из-за непонимания природы человека, природы прощения и из-за невозможности простить, защищая свое эго. И самое главное, как мы через всю жизнь проносим события из прошлого. Кто-то обиду на родителей, кто-то страх из-за разбитой игрушки в песочнице и потом всю жизнь живет в страхе.. Но все можно изменить! Если после прочтения хоть один человек задумается о важности работы с собой, пойдет в работу – значит все не зря. Однажды я решила проехать в тот двор, где когда-то мы с родителями жили. Влияние этого места сложно переоценить и чтобы было понимание, предлагаю окунуться в события, которые разворачивались двадцать лет назад. Итак, я прикрыла глаза, чтобы сделать концентрацию внимания и не провалиться в воспоминания уже там, на месте.

27 августа 2003 года.

С начала августа того года мы с бабушкой и двоюродным братом проводили время на базе у какого-то озера. Такие поездки были для меня возможностью отдохнуть от родительского дома, побыть на природе, позагорать и накупаться. Бабушка и брат тоже решали свои вопросы – я могла принести ведро воды, мы с братом играли и это позволяло отдохнуть бабушке, да и брату было не так скучно. По выходным к нам приезжали мои дядя и тетя – родители брата, привозили много вкусной еды, мы плавали на лодке, рыбачили, гуляли и была иллюзия, что это и мои родители тоже, ведь я чувствовала себя ребенком, которого балуют, с которым дурачатся взрослые, а это было сильно непривычно для моей обыденной жизни.

В тот день закончился срок путевки и мы все вместе вернулись в город, где меня уже ждала мама и мы планировали поехать на городской пляж до самого вечера. На улице было довольно тепло, солнце уже не было обжигающим, а лишь слегка пригревало, как будто поглаживая лицо последними теплыми деньками. Мы с мамой лежали на пляже и делились новостями:

– Мам, ты представляешь, мы с дядей поймали карпа! Вооот такого! – я с сияющими глазами развела руки в стороны и показала размер рыбины. – Мы его взвесили и он оказался около трех килограммов, представляешь! – мой восторг не знал предела и я ждала реакцию мамы, пытаясь рассмотреть эмоции на ее лице.

Ее лицо не выражало ничего, точнее выражало отрешенность и явно она что-то обдумывала, будучи не здесь. Она посмотрела на меня, потом отвела взгляд и произнесла:

– Я пол покрасила. Интересно, высох уже?

Когда я только открыла дверь в квартиру, то сразу поняла, что случилась накладка. Пол был выкрашен только в нашей комнате, а следы обуви были по всей коммунальной квартире: на коричневом линолеуме следы мужских ботинок ведут на кухню, в туалет и в комнату. Дверь в комнату чуть приоткрыта и я слышу громкую музыку, запах сигарет и шаги отца. Открывается дверь комнаты и стоит он. Я почему-то столбенею и внимательно рассматриваю его: серая футболка, худые руки, сине-зелёные треники с вытянутыми коленками, его взгляд карих глаз, который он не может сфокусировать. Его ноги обуты в тапки темно-серого цвета в светлосерую крапинку. Вокруг подошв тапок собралась краска с пола. Папа неуверенно стоял на ногах, а на краске с замазкой ноги скользили. Пока я стояла в своём оцепенении, в квартиру зашла мама, сняла уличную обувь, переобулась и начала проходить в комнату. Папа хватает ее за волосы и пинком заталкивает в комнату, выкрикивая ругательства, оскорбления и маты:

– Где вы, две б**ди были? Снова в побег удариться хотели? – он стоял в проходе комнаты, а за его спиной, в комнате что-то громыхало— видимо, это он маму швырнул так, что она задела что-то в комнате.

Я вижу, как эта худая фигура покачиваясь стоит в проеме комнаты правым боком ко мне, размахивает руками, а от избытка злости слюни летят изо рта, зубов мало и от этого его рот кажется ещё более безобразным. Вдруг это животное разворачивается в мою сторону и идёт на меня, снимая по пути с ноги тапок, продолжая материться и ухитрившись не упасть. Я же, за несколько недель своего отсутствия, от такого обращения несколько отвыкла, и тут получаю удар по лицу. На мгновение я даже начала терять сознание – от неожиданности, от боли, от страха, но быстро очнулась и почувствовала, как мою шею сзади сдавила рука отца настолько сильно, что я сейчас потеряю сознание, но на этот раз взбодрил меня еще один удар по лицу. Я теряю равновесие и от падения меня удерживает только его рука, которая стискивает шею. Щека после удара пылает, на лице отпечатался каждый развод на подошве этого ненавистного тапка с тяжелой резиновой подошвой. Каждый тапок весил грамм по триста, наверное. Я каким-то чудом вывернулась из тисков отца и, прижимая руку к пылающей щеке, бегу прочь из квартиры. Слёзы застилают глаза, лицо горит, шею ломит, голова кружится от ощущений в шее, обида, боль, унижение – со всеми этими чувствами я бегу не разбирая дороги. Скоро в школу и этот ад не закончится никогда – так думала я в тот момент.

Я бегу и понимаю, что больше так невозможно жить, нужно положить конец всему, решить вопрос радикально. Рядом железнодорожный пешеходный мост – можно сброситься с него. Ещё ближе стройка – можно тихонько повеситься там или сброситься на штыри. Можно лечь под поезд. Как вариант, наесться таблеток… но каких?

Слёзы катятся по лицу, все щиплет, глаза опухли и тут я вижу Оксану. Это моя подружка, которая тогда жила тогда через подъезд от меня.

– Катя, что случилось у тебя? – спрашивает она, рассматривая меня.

– Отец избил – я начинаю говорить, но горло сдавливает и я захлебываюсь в рыданиях. Мне так стыдно, что я живу вот так! Мне хотелось, чтоб меня не видел никто и никогда, что на мне клеймо, я ненавидела себя за то, что со мной творил отец!

– Пойдем, я посижу с тобой, расскажи мне, что произошло?

– Оксана берет меня за руку и ведет к ближайшей скамейке.

Я разговариваю с Оксаной, отвечаю на ее вопросы, постепенно слезы высыхают, а я в какой-то момент говорю вслух Оксане:

– Так не может больше продолжаться! – мои губы искривились в спазме. – Я не могу это терпеть! Или он или я! – последняя фраза затерялась в слезах и всхлипываниях.

Я рыдаю с новой силой, ведь мне так хочется жить, смотреть на солнце, гулять с подругами, плавать в озере и чтоб меня не били.

– Пойдем к нам чай пить. С печеньками. – подруга решительно встает и берет меня за руку. – Пойдем!

Спасибо Оксане и ее родителям, которые начали со мной разговаривать и вернули меня в момент сейчас.

– Катя, оставайся у нас, не надо тебе сегодня домой идти – говорит тетя Лена – мама моей подруги.

– Разве я могу не пойти? – тихо спрашиваю я и начинаю горько плакать, всхлипывая и тихо вытирая слезы, которые щедро катились по щекам.

– Каааатя, ну давай хотя бы милицию вызовем, а? – тетя Лена пыталась найти варианты, чтобы помочь мне и маме.

– Тетя Лена, все бесполезно! Его выпустят и он изобьет нас еще сильнее. Это все бесполезно, понимаете? – какая-то волна жара окатила меня от четкого понимания, что все бесполезно.