Путешествие в сакральный Египет
Шрифт:
Далее последовала поездка вместе с шейхом через Нил, в пустыню, где нам пришлось ловить уже настоящих ядовитых змей, чьи зубы были в полном порядке. Шейх поймал двух змей: большую кобру с красивой зеленой кожей в желтую полоску и еще одну — поменьше, с головой в форме бриллианта и целой цепочкой маленьких бриллиантиков вдоль всей спины. Мы посадили их в корзинку и триумфальным маршем понесли в Луксор.
Поставив корзину на открытом месте в саду, шейх Муса резко откинул крышку и запустил туда руку, крикнув мне:
— Вот и начался твой первый урок. Хватай эту змею!
Шейх протянул мне извивающуюся кобру.
От неожиданности я растерялся. Никогда я еще не видел так близко от себя ничем не огражденную ядовитую змею и уж точно никогда не мечтал о том, чтобы взять ее в руки. Я никак не мог решиться выполнить приказ шейха.
— Не бойся! — постарался успокоить меня Муса.
И тут я понял, что это не просто первый урок, но и испытание. Мысли заметались в моей голове с удвоенной быстротой. И снова я не мог решиться — да и кто бы не призадумался, прежде чем схватить только что пойманную смертельно ядовитую кобру, сулящую любому, кто приблизится к ней, жуткую мучительную смерть. Но тут я словно телепатически уловил мысли своего учителя, пытавшегося убедить меня в том, что испугаться змеи в решающий момент — значит провалить самый важный экзамен и, возможно, окончательно расстаться с мечтой стать заклинателем. Я понимал, что профессия змеелова требует безусловной решимости — либо в овладении ею, либо в отказе от нее. От меня требовалось первое, поскольку я пока не спешил прекращать знакомство со змеиным племенем.
— Хорошо! — мысленно сказал я себе. — Все равно рано или поздно придется умирать, малиш (не стоит беспокоиться)!
Я вытянул руку и схватил извивающееся тело кобры. Я ожидал прикосновения к чему-то холодному и скользкому, но ощущение, к моему удивлению, показалось мне даже приятным.
Змея повернула голову, чтобы получше рассмотреть своего нового мучителя. Наши глаза встретились, и кобра на секунду застыла как натянутая струна, внимательно разглядывая меня.
И вновь меня охватило вполне естественное, почти животное чувство страха, но длилось оно не дольше, чем вспышка молнии. Вскоре ко мне снова вернулась решимость пройти через все до конца, чего бы это мне ни стоило; решимость, которая с тех пор никогда меня не покидала.
Муса посмотрел на меня и одобрительно улыбнулся.
— Видишь, ты уже стал ее хозяином, — гордо возвестил он.
Однако сам я был еще не совсем уверен в том, что змея полностью разделяет точку зрения шейха. Ведь неслучайно же змеи повсеместно снискали себе репутацию существ хитрых и коварных. В общем, я не спешил отождествлять эту первую победу с окончательным триумфом надо всем змеиным племенем. Будучи новичком, я еще не выработал в себе той непоколебимой внутренней уверенности, которой могут похвастать более опытные змееловы — такие, как мой учитель.
Кобра вновь начала извиваться. Она отчаянно брыкалась, не отворачивая от меня своей раздувшейся головы, глядя на меня злыми глазами и беспрестанно выстреливая в мою сторону своим тонким раздвоенным языком. Ее яростное шипение напоминало затрудненное человеческое дыхание.
На меня глядел хищник, не знавший, да и не способный знать, что такое жалость. Всю жизнь он вел беспощадную борьбу с окружающим миром, подобно исмаилиту, прекрасно осознавая, что принадлежит к классу отверженных существ, ненавидимых всеми прочими обитателями животного царства и почти всеми представителями рода человеческого.
Змея все ближе и ближе придвигала ко мне свою маленькую острую мордочку, и я решил, что настал момент моего второго испытания. Я не слишком цепко держусь за эту жизнь и не сомневаюсь в том, что смерть — это вовсе не конец, но напротив — новое начало; и все же я предпочел бы, чтобы жизненная сила покинула мое тело естественным образом, по истечении положенного срока. Но Муса забрал у меня кобру и положил на землю. Мне не хотелось больше укрощать ее, опять брать в руки эту непривычно гладкую пресмыкающуюся тварь, но ее вид странным образом завораживал меня, и я был рад тому, что смог рассмотреть ее так близко. Теперь она извивалась у меня под ногами, дюймах в восемнадцати, не больше; ее голова с частью туловища примерно на такую же высоту приподнялись над землей, и змея снова испытующе уставилась на меня.
Я тоже не сводил с нее глаз, размышляя при этом о смертоносной силе ее крошечных зубов. «Как странно, — думал я, — страшная сила этой змеи сосредоточена внутри ее маленького, почти незаметного рта; также как в ее неподвижных, немигающих глазах сосредоточена главная ее тайна».
Укус египетской кобры впрыскивает в тело яд, быстро парализующий нервы, выводя из строя или даже разрушая нервную систему. А это означает неизбежное прекращение сердцебиения или же остановку дыхания.
«Каким же образом Природе удалось наделить змей подобной властью над жизнью и смертью?» — молча спросил я себя. И, наконец, попросил Мусу показать, как устроен рот кобры. Он сразу же согласился удовлетворить мое любопытство и, схватив кобру за шею, сунул палочку в узкую щель ее рта, так что мне открылась вся его доселе незнакомая анатомия.
Изнутри змеиный рот оказался окрашенным в ярко красный цвет, резко контрастирующий с зеленым и мутно-желтым цветом ее кожи. Но более всего меня поразило совершенство открывшейся мне при этом техники кусания. Два кривых зуба, или, вернее — клыка, расположены прямо на передней части челюсти, по бокам от центра, прячась в кожных складках противоположной челюсти, когда змея закрывает пасть. Челюсти непрестанно двигались, так как змея старалась выплюнуть палку, неприятно царапавшую нёбо. Это позволило мне сделать еще одно важное открытие — пара ядовитых зубов вовсе не была жестко закреплена в деснах; с ядовитыми клыками был связан какой-то мускул, благодаря которому змея могла выдвигать их вперед, приводя, так сказать, в боевое положение, а затем возвращать на прежнее место. Я не знаю, какие еще животные могут похвастать подвижными зубами.
Эти боевые зубы «в мирное время» прятались в слизистой оболочке нижней челюсти. Позади них я заметил другие клыки, которые змея, видимо, держит в резерве; а по обе стороны от каждого клыка располагались маленькие мешочки, где накапливался яд. Наполнявшая эти емкости железа, очевидно, работает по тому же принципу, что и наши слюнные железы.
Еще одна отличительная черта змеиного клыка состоит в том, что он полый. Поэтому вполне уместным, на мой взгляд, будет сравнить его действие с действием шприца для подкожных инъекций. Кобра без труда вонзает свои острые, как иглы, клыки в плоть своей жертвы, в то же время сокращая мускулы, связанные с мешочками, хранящими отраву. При этом яд вьщавливается в клык, а оттуда — в только что нанесенную им рану. Не так ли действует и шприц, игла которого протыкает кожу, одновременно с этим впрыскивая лекарство, выдавливаемое из емкости?
Шейх предложил мне провести со змеей еще один эксперимент: мне предстояло силой собственной воли заставить змею уснуть. В то же время он хотел проверить эффективность написанного им для меня талисмана, без которого, по его словам, успешное проведение этого эксперимента было бы невозможным.
Он отпустил кобру и отошел в сторону. Рептилия немедленно сосредоточила внимание на моей персоне, уставив на меня свои неподвижные и блестящие черные глаза. Решив проверить, насколько змея внимательна, я начал медленно обходить вокруг нее, не сокращая дистанции между нами, пока, наконец, не описал полный круг. И все это время, кобра изящно поворачивала в мою сторону голову и все свое гибкое тело, не оставляя без внимания ни один мой шаг. Взгляд этих ужасных глаз не отпускал меня ни на миг.