Путешествие в седле по маршруту "Жизнь"
Шрифт:
Понимая мою полную неосведомленность, тогдашний начальник нашего клуба, старейший конник, заслуженный мастер спорта Елизар Львович Левин принял единственно правильное решение — дать мне лошадь, которая умела что-то сама, чтобы я у нее смогла набраться опыта.
Так мне досталась арабская кобылка Капля. Она была своенравным, капризным чертенком, с тонкими черными ножками в белых носочках. Любимым ее развлечением было изображать, что она чего-то боится — кур, которые бегали по двору, клочка газеты, уносимого ветром. От всего она норовила шарахнуться.
Я до сих пор не могу точно
С Каплей прежняя хозяйка и рассталась в известной мере по причине пугливости. Но я была в восторге: раньше, в прокатной группе, приходилось седлать то одну, то другую лошадь, а тут — своя! И не дважды в неделю — каждый день!
5
Первые два года выездки совпали с первыми двумя курсами университета. Бог мой, как это было тяжко! Осенью и зимой в темноте звонит в половине шестого будильник, и ты со стоном заставляешь себя вылезать из-под одеяла, думая: "Есть же на свете счастливцы, которым позволено спать до семи!" Собственно говоря, эти муки я испытываю всю жизнь: я отношусь не к «жаворонкам», а к «совам», мне лучше посидеть попозже да поспать подольше, и в воскресенье меня до полудня не добудиться.
Особенно же трудно было привыкать к такой жизни после размеренных школьных лет: я разом окунулась в лихорадочный темп. В семь — тренировка в Сокольниках, оттуда — бегом на автобус, бегом в метро, бегом от метро к МГУ, в аудиторию, где в десять начинается лекция. Программа двух первых курсов на биофаке была насыщена огромным количеством разнообразных предметов, занятия продолжались до шести вечера. За двадцатиминутную переменку пообедать не успеешь, некоторые студенты просто пропускали лекцию, чтобы выстоять длинную очередь в столовую, но для меня еще и в школе сбежать с урока было выше сил. Мы с одной девочкой договорились по очереди приносить бутерброды и ели их в перерывах, пока не услышали, как кто-то о нас сказал: "А, это те, которые все время жуют". Тогда мы объявили бойкот маминым бутербродам и бегали весь день голодными. А вечером — множество заданных на дом задач, оформление лабораторных и практических.
Раньше, когда я видела в метро или в автобусе спящего человека, то свысока думала: "Как он может позволить себе спать на людях?" Но теперь на себе испытала последствия вечного недосыпания. Тем обиднее было, когда однажды, пробудившись в метро от дремы, услышала рядом с собой насмешливую реплику: "Небось нагулялась вчера?"
Для чего я все это пишу? Я ведь знаю: бывают трудности серьезней. Но пишу потому, что некоторым людям жизнь спортсменов кажется легкой и веселой, а ее аскетизм, отказ от развлечений чудится признаком ограниченности. Помню, как студентки из нашей группы презирали меня за то, что я не ходила на лекции по истории кино, которыми они тогда увлекались: "Подумать только, это из-за лошадей-то!"
Говоря откровенно, если бы я занималась не конным спортом, а каким-нибудь другим (теннисом или подводным плаванием — я говорю о видах, которые мне сейчас особенно нравятся), то не выдержала бы такой жизни. Пропустила бы одну-две тренировки в неделю, а потом совсем бы бросила. Но когда знаешь, что в деннике тебя ждет лошадь, живое существо, которому надо двигаться, бегать… Знаешь, что, если не придешь, тренер может посадить на твою лошадь кого-то другого и тонкие, налаженные взаимоотношения пойдут насмарку…
Сумасшедшая гонка продолжалась.
Родители протестовали: теперь уже не только папа, но и мама. Однако в этом случае проявилась одна из характерных моих черт — упрямство, которое срабатывало, когда упорства и целеустремленности уже не хватало. Да, именно упрямство.
Качество, которым умело пользовался Григорий Терентьевич Анастасьев, человек, сделавший из меня чемпионку. Мне еще многое предстоит рассказать о моем покойном учителе, пока же для иллюстрации упомяну о его излюбленной хитрости.
Хорошо изучив меня, он часто требовал прямо противоположного тому, чего добивался. Например, он говорит: "Ляля, на сегодня хватит". "Нет, нет, — протестую я, — еще пируэт, еще менку ног надо попробовать". Он делает недовольный вид, ворчит и ругается, а я стою на своем, а ему только этого и надо. В другой раз: "Ляля, еще пассаж, еще пиаффе!" "Нет, нет, лошадь устала, я устала".
Опять попадание в цель. Интересно, что однажды он мне раскрыл свою уловку и все равно я продолжала неизменно попадаться на эту удочку.
…Отнюдь не для самовосхваления, но для точности изложения должна заметить, что вечная гонка между манежем и университетом, ставшая в дальнейшем не легче, а лишь привычнее, не помешала мне учиться хорошо, получить диплом с отличием и быть принятой в аспирантуру без необходимых двух лет стажа. Я и аспирантуру умудрилась закончить досрочно — за два года четыре месяца. Обычно по отношению к спортсменам в печати применяется формулировка: "Оставив большой спорт, он в дальнейшем добился того-то и того-то". Но я сперва защитила кандидатскую диссертацию, а потом стала заслуженным мастером спорта.
Что касается выездки, то получилось, что первые мои два года в ней дали повод считать меня бесперспективной. Со мной занималась Роза Георгиевна Никитина, тренер нашего клуба — сама изъявила желание, приходила тоже к семи утра, но шли дни, шли месяцы, а у меня ничего не получалось.
Теперь-то мне ясно, что тогда я многого не понимала в тонком деле выездки, а Роза Георгиевна, хорошая спортсменка, прекрасно умевшая выезжать лошадей, ряд вещей считала азбучными и даже не предполагала, что кто-то может их не знать. Мы говорили на разных языках и не понимали друг друга.