Путешествие во снах
Шрифт:
– Скользко здесь, - сказала старушка, торговавшая на лавочке сигаретами.
– Вы уже седьмой падаете.
Горин снова осмотрелся, всё ещё не веря в своё возвращение, и вздрогнул, увидев над головой крылатый женский силуэт. Ах, нет! Это всего лишь скульптура, изображающая богиню Аврору сидящей на шаре на высоком постаменте, сделанном в виде античной колонны.
Дверь, конечно же, была закрыта на замок. "Придётся её сломать", подумал Горин и, сам не зная для чего, нажал на кнопку звонка. В кватрире послышались шаги. "Юлия!" - мелькнуло в голове у Дениса. Ведь у неё остался ключ".
Щёлкнул замок, дверь медленно отворилась, и за ней показался...
– Доктор Нигиль!
– растерянно воскликнул писатель.
– Входи. Чего кричишь на весь подъезд, - невозмутимо отозвался специалист по сновидениям.
– О Господи! Лучше бы мне пришлось ломать дверь.
– Не надо на меня обижаться, - доктор посторонился, пропуская Дениса, - я сделал для тебя всё, что мог. По крайней мере, больше, чем хотел. Кстати, где ты нашёл другой выход? А, впрочем, это уже не важно.
Уже в комнате, слегка отогревшись и отдышавшись после бега, Горин вдруг заметил, как осунулось лицо Нигиля. Оно стало очень бледным, вокруг глаз образовались тёмные впадины.
– Ну вот и всё, - криво усмехнувшись, сказал доктор.
– Что - всё?
– Я ухожу. Навсегда. Знаю, сейчас ты снова задашь свой дурацкий вопрос "Но почему?!" - Нигиль передразнил, ибразив наивное выражение лица.
– Да потому что я - невидимая часть тебя. В какой-то момент меня стало слишком много, и нам стало тесновато вдвоём. Поэтому кто-то один должен был уйти. Честно говоря, я сначала думал, что это будешь ты. Но ты как-то выкрутился.
Только теперь Горин понял, кого так наприятно напоминал ему Нигиль - его самого. Но как-то карикатурно, как иронично выполненный рисунок с натуры.
– И что теперь?
– полюбопытствовал писатель.
–
– А смогу ли я писать, будучи в ладу с собой?
– Сможешь. Но произведения твои будут совсем иными. Ты уже не сможешь писать тех фантасмагорий, в которых легко угадывалось выражение твоих гипертрофированных подсознательных переживаний.
– И рядом со мной больше не будет тебя?
– А я тебе не нужен, - хитро и как-то неприятно улыбнулся доктор.
– Я такой добрый, потому что проиграл. Но если я когда-нибудь вернусь, то ты уже не выберешься.
– Они действительно существуют?
Нигиль ухмыльнулся и стал бледнеть, делаясь прозрачным.
– Эй, подожди! Ты что, унесёшь с собой всё, что там было, и я всего этого уже не увижу? Ни в одном сне?
– А что? Есть проблема?
– Оставь мне её.
– Кого?
– Ну Лору.
– Ах, Лору! Да не нужна она тебе точно так же, как и я! Учти, она совсем не такая, какой ты её себе представляешь, потому что ты и сам уже не тот. Нет, честное слово, сейчас она больше подходит мне, чем тебе.
– Да иди ты!..
– Горин запустил в доктора попавшейся под руки небольшой диванной подушечкой, обшитой по периметру разноцветными лентами.
Доктор поймал её на лету.
– А я уже и так не здесь, - сказал он и исчез вместе с подушечкой.
Впрочем, через пару секунд его неустойчивое изображение снова возникло между стеной и спинкой дивана.
– Ладно, оставляю, - сказало оно.
– Только, прошу тебя, выбрось из головы всякую чепуху и будь реалистом.
После этого Нигиль действительно исчез навсегда. Спустя некоторое время писатель Денис Горин окончательно вышел из своего трансового состояния, взбодрился, посвежел, приобрёл присущий ему некогда лёгкий румянец, примирился с Юлией и зажил обычной земной жизнью. А доктора Нигиля и свои путешествия во снах он с удовольствием считал бы болезненным бредом.
Если бы нашёл подушечку с лентами.