Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» (с илл.)
Шрифт:
Но и на ровном месте убить животное, обезумевшее от ужаса, – дело нелегкое для одного человека. Оно было бы еще труднее, если бы предоставленная самой себе лошадь, без всадника, не приучалась вскоре для собственной безопасности держать лассо натянутым; поэтому, если корова или бык двинутся вперед, также быстро продвигается вперед и лошадь; в противном случае она стоит неподвижно, наклоняясь в сторону. Но наша лошадь была молодая и не стояла неподвижно, а поддавалась корове, когда та билась.
Я с восхищением следил, с какой ловкостью Сант-Яго изворачивался позади коровы, пока не ухитрился, наконец, нанести ей роковой удар, задевши
Ночью шел дождь, и на следующий день (17-го) дул сильный ветер, с большим количеством града и снега. Мы ехали поперек острова к перешейку, соединяющему Ринкон-дель-Торо (большой полуостров у юго-западной оконечности) с остальным островом. Вследствие того что здесь в большом количестве убивают коров, остается непропорционально много быков. Они бродят в одиночку или по два, по три вместе и чрезвычайно дики. Я никогда до сих пор не видал таких великолепных животных; по размерам огромной головы и шеи их можно сравнить с греческими мраморными изваяниями. Капитан Саливен сообщает мне, что шкура быка средних размеров весит 47 фунтов, а между тем в Монтевидео шкуру такого веса, к тому же не так хорошо просушенную, считают очень тяжелой.
Молодые быки обыкновенно отбегают на небольшое расстояние, но старые не трогаются ни на шаг, разве что бросятся на лошадь со всадником; из-за этого гибнет много лошадей. Один старый бык перешел через болотистый ручей и занял позицию напротив нас на другом берегу; мы напрасно старались прогнать его и, потерпев неудачу, вынуждены были сделать большой крюк. В отместку гаучосы решили оскопить его и сделать впредь безвредным.
Чрезвычайно интересно было смотреть, как искусство восторжествовало над силой. Одно лассо было закинуто быку на рога, когда тот бросился на лошадь, а другое – на задние ноги: в один миг чудовище беспомощно растянулось на земле. Когда лассо туго затянуто вокруг рогов свирепого животного, то на первый взгляд кажется не таким-то легким делом снять его, не убив быка, и, я знаю, так бы и пришлось поступить гаучо, если бы он был один. Но с помощью второго человека, захватывающего своим лассо задние ноги животного, быка быстро укрощают: пока его задние ноги держат оттянутыми, он совершенно беспомощен, и первый гаучо может руками снять лассо с рогов и потом спокойно сесть на лошадь; в тот момент, когда второй гаучо, чуть-чуть отступив назад, ослабит натяжение лассо, последнее соскальзывает с ног бьющегося животного, которое, освободившись, встает, отряхивается и тщетно бросается на своего противника.
За всю нашу поездку мы видели только один табун диких лошадей. Эти животные, так же как и коровы, были ввезены французами в 1764 г., и с тех пор и те и другие сильно размножились. Любопытно, что лошади никогда не оставляют восточного конца острова, хотя тут нет никакой естественной границы, которая помешала бы им перекочевать, и хотя эта часть острова ничем не заманчивее всех остальных. Гаучосы, которых я расспрашивал, подтвердили этот факт, но не в состоянии были объяснить его ничем, кроме сильной привязанности лошадей к той местности, к которой они привыкли.
Принимая во внимание, что остров заселен животными еще не полностью и что хищных зверей здесь нет, я особенно заинтересовался вопросом о том, чем было задержано их первоначально быстрое размножение. На ограниченном острове какое-нибудь препятствие рано или поздно, но неизбежно должно было возникнуть; однако почему размножение лошадей приостановилось раньше, чем размножение коров? Капитан Саливен приложил много усилий, чтобы помочь мне в исследовании этого вопроса. Служившие здесь гаучосы приписывают это обстоятельство главным образом тому, что жеребцы постоянно переходят с места на место и заставляют кобыл им сопутствовать независимо от того, могут ли следовать за ними молодые жеребята.
Один гаучо рассказывал капитану Саливену, что он целый час наблюдал, как жеребец жестоко лягал и кусал кобылу, пока не принудил бросить жеребенка на произвол судьбы. Капитан Саливен может подкрепить этот любопытный рассказ пока только тем, что сам несколько раз находил мертвых молодых жеребят, но ни разу не находил мертвого теленка. Кроме того, трупы взрослых лошадей встречаются чаще трупов коров – как будто лошади более подвержены болезням и несчастным случаям. Вследствие мягкости почвы копыта их часто растут неправильно, становясь длинными, а это вызывает хромоту.
Преобладающие масти лошадей – чалая и серо-стальная. Все родившиеся здесь лошади, как прирученные, так и дикие, ростом весьма невелики, хотя состояние их в общем хорошее; они настолько утратили свою силу, что не годятся для того, чтобы с их помощью ловить на лассо диких коров и быков, и потому приходится нести большие расходы на ввоз свежих лошадей с Ла-Платы. Вероятно, когда-нибудь в будущем в Южном полушарии возникнет своя порода фолклендских пони, как в северном есть теперь шотландская порода.
Коровы не только не выродились подобно лошадям, но, как было отмечено выше, стали, кажется, еще более крупными; кроме того, они гораздо многочисленнее лошадей. Капитан Саливен сообщает мне, что они разнятся между собой общей формой тела и очертанием рогов гораздо меньше, чем английский скот. Местами же они чрезвычайно разнообразны, и замечательно то обстоятельство, что в различных частях одного этого маленького острова преобладают различные масти. Вокруг горы Асборн, на высоте от 1000 до 1500 футов над уровнем моря, в некоторых стадах почти половина животных мышиного или свинцового цвета – масть, редко встречающаяся в других частях острова.
У бухты Приятной преобладает темно-коричневая масть, тогда как к югу от залива Шуазёля (который почти делит остров на две части) чаще всего встречаются белые животные с черной головой и ногами; черный и пестрый скот можно встретить в любой части острова. Капитан Саливен замечает, что разница в преобладающих окрасках до того очевидна, что, когда смотришь на стада близ бухты Приятной, издали они кажутся черными пятнами, тогда как южнее залива Шуазёля они выглядят точно белые пятна на склонах холмов.