Путешествие
Шрифт:
Он считал так ровно до той минуты, когда тихий голос Копуши просочился сквозь белесый свет, лившийся из отверстия дупла.
— Сорен, у тебя все в порядке?
— Да. А что?
— Просто я беспокоюсь. С самого распределения ты ходишь притихший, и даже на чаепитие сегодня не пришел.
— Не волнуйся, Копуша. И вообще, тебя это совсем не касается.
— Нет, касается.
— А я говорю — нет. Ты слишком много суетишься. Беспокойся за себя, понял? А меня оставь в покое. Это не твое дело.
— При
— Это еще что значит?
— Ты, наверное, думаешь, что я только пещерная сова с длинными лапами, приспособленными для бега и выискивания следов? Но я не просто комок перьев на длинных лапах! Это очень трудно объяснить. Но я многое чувствую. И сейчас я чувствую, что тебе плохо. Я знаю это, потому что у меня желудок разрывается от жалости к тебе.
Сорен моргнул. Копуша только что сказал почти то же самое, что и Бубо. Когда Сорен спросил кузнеца, почему тот живет в пещере, Бубо ответил, что он не просто виргинийский филин.
Иными словами Бубо, как и Копуша, был не просто пучком перьев с лапами и крыльями. Он был чем-то большим, и это большее привело его в земляную пещеру, чтобы жить рядом с металлами, которые он знал и умел обрабатывать. Может быть, именно это имел в виду Бубо, когда сказал, что Сорен должен стать тем, кто он есть? Может быть, подлинная сущность любой совы намного больше ее родовых признаков? От таких мыслей у Сорена даже сердце забилось быстрее.
А потом Копуша задал совершенно немыслимый вопрос:
— Как ты думаешь, Сорен, что значит быть совой?
— Не знаю. То есть я не понимаю, о чем ты спрашиваешь.
— Я и сам не до конца понимаю, — вздохнул Копуша. — Вроде это так просто, да? То есть существует много признаков, которые отличают нас от остальных птиц, но ты же не скажешь, что обладать этими отличиями и значит быть совой? Разве нас делает совами способность поворачивать голову за спину, бесшумно летать и видеть в темноте?
— Слушай, Копуша, а зачем ты все это спрашиваешь? На эти вопросы все равно нет ответов.
— Может быть, именно поэтому я их и задаю… У меня дух захватывает, когда я об этом думаю. Это означает, что на вопрос: «Почему мы совы?» — существуют какие-то совершенно неожиданные ответы. Понимаешь, мне что-то подсказывает, что я гораздо больше, чем просто сильные лапы и слабые крылья. И ты тоже, Сорен — на самом деле ты нечто большее, чем твой белоснежный лицевой диск, чуткие уши и пронзительные черные глаза.
Что и говорить, Копуша был странным совенком! Сорен выглянул из дупла наружу, где нежное утро уже начало сменяться ослепительным блеском полдня. Интересно, правду ли сказал Копуша про неожиданные разгадки совиной сущности? И если это так, то что это означает для него, Сорена?
Совенок посмотрел на своих мирно спящих друзей: огромного Сумрака, жемчужно-серого в лучах утреннего света; Гильфи, похожую на крошечное пыльное пятнышко размером не больше когтя Сумрака, и на Копушу с его голыми голенастыми лапами, странно длинными и жилистыми, коротким хвостом и смешной плоской головой.
Потом Сорен вспомнил, как, мечтая о Великом Древе Га'Хуула, они с Гильфи представляли его полной противоположностью ненавистному Сант-Эголиусу. А оказалось, что это гораздо больше. Может быть, и он тоже когда-нибудь станет больше. Сорен уснул только тогда, когда клювовидное отверстие дупла окрасилось белым светом полдня.
ГЛАВА XVI
Голоса в корнях
— Ш-шшш, — шипел кто-то прямо на ухо Сорену.
— Гильфи, ты спятила? Зачем ты поднялась в такую рань? Сейчас же день белый!
— Нисколечко я не спятила!
Сорен видел, что маленькая Гильфи так и подскакивает от нетерпения.
— Сорен, сейчас в парламентском дупле состоится очень-очень важное собрание!
— И что?
— Сорен, мне кажется, они собираются говорить о полосатой неясыти, и.. — Гильфи сглотнула и крепко зажмурилась, — и…и… — вообще-то Гильфи очень редко испытывала недостаток в словах, — и о «вы еще пожалеете».
Сорен мгновенно проснулся.
— Шутишь!
— Я никогда в жизни не стала бы шутить на эту тему, Сорен, и ты прекрасно это знаешь!
— Но откуда ты это узнала? То есть как ты узнала? Где ты была во время заседания?
Гильфи моргнула и смущенно уставилась на свои крошечные коготки.
— Понимаешь, Сорен… я знаю, что подслушивать нехорошо, но мне просто не спалось… И тут я вспомнила, как повариха советовала при бессоннице приходить к ней на кухню за чашечкой чая из ягод молочника. Вот я и пошла вниз, а вернуться решила другой дорогой. Я свернула в один из нижних коридоров, ты ведь знаешь, какие они узкие и извилистые. В какой-то момент этот коридор пошел вниз, вместо того, чтобы подниматься наверх, в спальни. Там есть одно местечко, где с корой Великого Древа Га'Хуула произошло что-то странное. Она там тонкая-претонкая, и я вдруг услышала голоса. А потом нашла удобное местечко, как раз размером с сычика-эльфа.
— А там нет еще одного местечка, размером с сипуху? — перебил ее Сорен.
— Может, и есть. Там есть одно место для меня, еще лучше первого, но чтобы забраться туда, мне понадобится какая-нибудь опора.
— Всегда к твоим услугам, Гильфи, — внезапно пробасил Сумрак. — Из нас с тобой получится славная команда! На плечах друга-гиганта малютка-эльф принесет новость для всех остальных!
— Сумрак, при чем тут ты? — возмутился Сорен.
— Почему бы и нет? Чем не разумное предложение?