Путешествия Дюмон-Дюрвиля
Шрифт:
Что же касается самой Океании, то, по мнению Дюмон-Дюрвиля, ее следует по этнографическим признакам подразделить на четыре обширные области. Первая — это восточная Океания, Полинезия, область расселения первой группы людей с желтовато-светлой кожей. Вторая-Микронезия— острова, населенные представителями второй группы той же расы. Третья область — Малайзия, западная часть Океании — все острова, известные тогда как Ост-Индские. И наконец, четвертая область — Южная Океания, Меланезия — большой остров Новая Голландия и все острова — до границ Микронезии и Полинезии. Здесь проживают представители черной расы.
«Мне думается, — подчеркивает Дюмон-Дюрвиль, — что среди множества разновидностей меланезийской расы на первое место следует поставить обитателей островов Вити. У них существуют законы, ремесла, их язык богаче, чем у жителей, населяющих западные берега, а в ловкости и мастерстве в навигации они ничуть не уступают людям другой расы». «Не исключено, впрочем, — добавляет он, — что здесь отразились их обширные связи с полинезийской расой».
Он подробно рассказывает о жителях каждой из областей: их обычаях, нравах, о волнах переселенцев, о языках и языковых семьях, о материальной культуре аборигенов и о многом, многом другом, в том числе, конечно, и о гипотезах заселения Полинезии, Меланезии, Микронезии. Все сказанное он изложит впоследствии в своей книге.
Конечно, не все выводы Дюмон-Дюрвиля оказались бесспорными, тем более что речь шла о проблемах и ныне вызывающих различные суждения исследователей. Проблемы происхождения народов Океании, заселения океанических островов, проблемы появления аборигенов в Полинезии, Меланезии, в Австралии, Тасмании, Новой Зеландии в последние годы были предметом многих, подчас весьма острых дискуссий, и до окончательных выводов, пожалуй, еще далеко! Но предложенная им схема подразделения Океании по этнографическим признакам на четыре обширные области имеет своих сторонников и до сих пор, хотя принято ныне подразделять Океанию на три области: на Меланезию (западные и крупнейшие о-ва), Микронезию (мелкие о-ва к северу от Меланезии), Полинезию (все остальные о-ва). И, как и предполагал Дюмон-Дюрвиль, негроидные группы протомеланезийцев населяли Океанию издавна.
Май 1835 года. Ровно в срок, предусмотренный договорами, Дюмон-Дюрвиль закончил написание своей многотомной работы. Как и полагается в таких случаях, он отправляет рапорт морскому министру.
Следует предписание: капитану Дюмон-Дюрвилю отправиться в порт приписки и приступить к продолжению службы.
Порт приписки — Тулон. Но в городе эпидемия холеры. И не успевает Дюмон-Дюрвиль туда приехать, как заболевает его дочь. Проходит несколько дней, и безжалостная смерть уносит девочку. Ей было всего пять лет.
…Это уже второй ребенок Дюмон-Дюрвиля, умерший в детстве. Первым был сын, скончавшийся в 1824 году, восьми лет от роду.
Восемнадцать месяцев подряд Дюмон-Дюрвиль терпеливо и безропотно исполняет все то, что положено капитану корабля, стоящего на якоре в порту. Он делает это, как впоследствии не без иронии заметит сам, совершенно пунктуально и в точном соответствии с уставом, как и положено человеку, одетому в форму, где бы он ни находился.
Свободное от службы время он посвящает воспитанию единственного оставшегося у него в живых сына. И занятиям: этнографии Океании, филологии. Иногда Дюмон-Дюрвиль позволяет себе прочесть два-три новых романа. Особенно он увлекался детективами.
Но размеренная и в общем, как считал сам Дюмон-Дюрвиль, однообразная жизнь продолжалась недолго.
Недолго потому, что, во-первых, все чаще он ощущал настоятельную необходимость подкрепить те или иные свои теоретические рассуждения соответствующими данными, а для этого надо было бы вновь отправиться в просторы Океании. Во-вторых, хотя он и называл себя домоседом, хотя и нахваливал свой спокойный образ жизни, но спокойное это существование было явно не по нему. Он справедливо полагал, что еще в силах и обладает необходимой энергией для того, чтобы плавать так же успешно, как и раньше. И продолжать успешно начатые работы.
Эти тихоокеанские дали влекли человека, ни на что не похожий сказочный мир удивительных островов крепко держал его (он сам упомянул об этом в одном из своих дневников) в радостном плену.
Были и другие заботы. О них Дюмон-Дюрвиль откровенно скажет в одном из своих писем 1839 года: «Народился сын взамен покинувшей наш мир дочери, и мне представилось, что я должен пожертвовать своим отдыхом (он называл службу во Франции отдыхом!) для того, чтобы обеспечить будущее моим детям».
В январе 1837 года он пишет письмо морскому министру: капитан Дюмон-Дюрвиль готов совершить свое третье научно-исследовательское кругосветное путешествие. Проект прилагается.
Это был серьезный и вдумчивый проект опытного и знающего моряка, но одновременно и пытливого исследователя и ученого-практика, хорошо представляющего себе, что именно он собирается сделать. Его интересует и история заселения Океании, ее животный и растительный мир, и вопросы океанографии, — в какой-то степени привычный уже круг проблем.
Особое внимание Дюмон-Дюрвиль собирается, как впрочем и всегда, уделить корректировке карт, исправлению координат, а также изучению земного магнетизма.
Ответ приходит в конце февраля. Он собственноручно написан министром. Его величество король, которому был передан проект, отнесся к нему благосклонно. Но поскольку королю стало известно, что некий американский капитан-китолов якобы весьма близко подошел на своем корабле к Южному полюсу, то он выразил пожелание, чтобы в том же направлении была на двух кораблях отправлена и французская экспедиция.
Возглавить эскадру предлагается Дюмон-Дюрвилю.
Человек импульсивный и искренний, Дюмон-Дюрвиль запишет в своем дневнике: «Должен признаться, что, прочитав это предложение, я буквально остолбенел. Какое-то время я находился в нерешительности, тысячи мыслей пронеслись в моёй голове, и среди них была и такая: а не следует ли отказаться от предложенной мне чести? В самом деле, открывавшаяся передо мной карьера не соответствовала ни моим вкусам, ни моим занятиям. К тому же могло случиться и так, что из-за аварии или по какой-нибудь иной причине я был бы вынужден возвратиться во Францию и, следовательно, отказаться от тех научных изысканий, которыми я собирался заняться в малоисследованных архипелагах Океании».
И все-таки он согласился. Согласился, потому что был смелым человеком. Потому что был исследователем по натуре. Потому что, как шутливо заметит он сам, наши достоинства суть продолжения наших недостатков. Под недостатком в данном случае разумелась страсть к неизведанным землям.
Он понимал: речь идет об интереснейшей и значительнейшей проблеме. Проблеме, имеющей самое непосредственное отношение к ряду сложных и во многом нерешенных еще вопросов географического изучения Земли.