Путешествия капитана Александра. Том 1

«ПУТЕШЕСТВИЯ КАПИТАНА АЛЕКСАНДРА» – это сборники приключенческих рассказов для детей и подростков. Их герой, будучи юнгой, участвовал в Синопском сражении и в обороне Севастополя. Кумирами капитана Александра с детских лет были адмиралы Лазарев и Нахимов, Капитан Александр, впоследствии известный мореплаватель второй половины XIX века, ходил на деревянных парусных судах и не изменял им даже с появлением железных

кораблей и паровых машин.

Он путешествовал вместе со своими друзьями – Боцманом, Штурманом, Поваром-Коком и говорящим голубем Митрофаном. С ними путешествовали также два мальчика-великана Дол и Зюл, найденные на побережьях островов Франков и Бриттов.

Приключения героев происходят в море, на суше и на островах, имеющих конкретную географическую привязку: Нормандские, Азорские острова, остров Комодо, Галапагосские, Маркизские острова, острова Туамоту, остров Мадагаскар, Патагония, Огненная Земля.

Всего сборников – пять. Первый том включает в себя первую книгу из цикла «Путешествия капитана Александра»: «Большие дети моря», предназначенную для детей шести лет, и вторую книгу «Киты и люди» – для детей 10–11 лет. Во втором томе помещены третья и четвертая книги. Третья книга «Архипелаг Блуждающих Огней» – для детей 14 лет и старше. В ней описывается история колонизации Патагонии и островов Южной Америки. Четвертая книга «Остров Дадо. Суеверная демократия» – это облегченный политический памфлет, предназначенный для юношеского и взрослого прочтения. Вы держите в руках третий том, здесь вы найдете пятую книгу «Остров Мория. Пацанская демократия» (части с первой по третью), это тоже политический памфлет в форме тревелога. Книга ранее не издавалась. Отдельной книгой выходило приложение к ней «Морийские рассказы. Бывальщина и небывальщина» – в России, «Морийские рассказы» издавались в Венгрии, на венгерском языке, в составе сборника. В данном издании книга «Остров Мория. Пацанская демократия» публикуется в сокращенном виде.

Надеюсь, что жизнь и приключения капитана Александра, до настоящего времени мало освещенные в литературе, окажутся интересными и поучительными для юных читателей и их родителей.

Литература многолика и многогранна.

Вряд ли для современного читателя эта мысль станет новостью. Во всяком случае, даже в книжном магазине любители классики сразу же направляются к полкам с томами в строгом и лаконичном оформлении, поклонники фантастики и детективов высматривают яркие и цветастые обложки, а пришедший за справочниками студент будет искать на корешках и обложках цифры, формулы и именования наук. В свою очередь художественная литература также разнообразна и по форме, и по содержанию, и по методу реализации. Рискну предположить, что в наше время большая часть издаваемых книг состоит из произведений сюжетных, пусть и разной степени строгости. Жанр притчи и гротеска зародился во времена античные, пережил пик популярности довольно давно, волна эта накатилась и схлынула, оставив потомкам творения Франсуа Рабле, Джованни Бокаччо и Джеффри нашего Чосера, неизбежно вспенилась на заре советской эпохи, подарив миру Ильфа и Петрова, и к середине столетия вроде бы улеглась, растворившись в куда более востребованной беллетристике. Однако и сегодня многие авторы обращаются к политической и бытовой сатире в духе «Кроликов и удавов» Фазиля Искандера.

О сущности книги, которую вы, дорогие читатели, держите в руках, подозрения закрадываются сразу же по прочтении имени и фамилии автора. Ну кто из авторов сюжетностей по-простецки назовётся не Александром, а Сашей? Единственный известный мне Саша, не склонный к едкостям сатиры, – это музыкант Саша Суббота, но он балканец, у них там всё возможно. Зато стоит только подумать о фельетонах – и здрасте-пожалте, пример находится моментально: Саша Чёрный. Поневоле настроишься на сатирическую волну. Да и фамилия автора как бы намекает нам. Тем более что из названия следует: речь пойдет

о плаваниях и приключениях. Вы поверите после этого в подлинность фамилии Кругосветов? Да ни в жизнь.

Я, во всяком случае, не поверил и, как показало дальнейшее чтение, не ошибся. Однако вынужден признать честно: от текста я ожидал совсем другого.

Книга началась вообще не как художественный текст, а скорее как вводная к некоему то ли историческому, то ли документальному повествованию, причём терпеливо и ненавязчиво излагались факты и реалии европейского прошлого, которые рядовому обывателю вряд ли известны в достаточной мере. «Ага, – подумал я. – Нас к чему-то готовят!»

И снова не ошибся. Справедливо рассудив, что учиться никогда не поздно, рядовой обыватель в моем лице погрузился в чтение. И довольно быстро снова впал в растерянность.

Повествование вроде бы вырулило к некоему сюжету, хотя манера изложения и сам материал невольно напомнили нечто среднее между «Гаргантюа и Пантагрюэлем» и «Путешествиями Лемюэля Гулливера» – взять хотя бы непременные многозначительные эпиграфы, да и хотя бы общую атмосферу. Вместе с тем прочно утвердилось ощущение честной историчности, поскольку не возникло ни единого сомнения в том, что автор разбирается в истории куда лучше читателя, то есть меня, профессионального дилетанта.

В какой-то момент я обнаружил, что узнаю среди упомянутых персонажей реальные исторические личности, однако понятия не имею – события, в которых они участвуют, действительно имели место в прошлом или же целиком вымышлены автором?

Поставив галочку в памяти, я принялся читать дальше.

Довольно быстро я пришел к заключению: раз автор не заморачивается технической правдоподобностью в описании плавучего острова, да и мореплавания вообще, наверное, и с исторической достоверностью он играет, как хочет. И верно: очень скоро в истории Мории (тоже ведь неоднозначное название) всплыл персонаж по имени Иоанн Летсер, в котором только ленивый не опознал бы Иоанна Богослова, тем более упомянуто даже отшельничество на одном из греческих островов, хотя название Патмос и не фигурирует. Потом возникают странные отражения Ермака, названного в тексте Гермеком, и Петра Первого в лице Государя Кифы. Уж этих-то двоих опознал бы любой русский человек, посещавший среднюю школу даже в качестве двоечника.

Так, исподволь, читатель подводится к осознанию: речь идет не о выдуманной стране, плывущей по морю, и не о дураках, её населяющих, а, собственно, о самом читателе, кем бы он ни был. И о его стране.

О России.

Жонглируя цитатами философов и мыслителей всех времён и народов, выстраивая из их высказываний неожиданные логические цепочки, Саша Кругосветов постепенно убеждает: мир за окном не слишком-то отличается от выдуманного мира дураков. И дураки – не такие уж и дураки, они просто любят жизнь и похожи на любого из нас. В жизни полно кривых зеркал – как и в любом сколько-нибудь стоящем тексте, и границы между жизнью и текстом размыты, если они вообще существуют.

Это вот растворение выдумок в реальности, а реальности в выдумках во все времена манило людей мыслящих, людей, которым скучно просто валяться на диване, а поскольку книги Кругосветова заявлены как юношеские, они неизбежно усилят в молодых душах пассионарный зуд. Заставят думать, искать, смотреть – и, что, наверное, важнее всего – находить и видеть.

Всем, кто помнит времена Советского Союза, памятно и душное ощущение раздвоенности бытия, когда говорилось одно, а делалось другое. Когда пропагандируемые с экранов и плакатов ценности мало соответствовали реальным ценностям повседневной человеческой жизни. Когда ложь объявлялась правдой, правда – ложью, и всё это вдобавок иногда менялось местами в самые непредсказуемые моменты.

По большому счёту, сегодня мало что изменилось, разве что ложь стала более циничной, а правда ещё более приземлённой и физиологической. Возможно, именно поэтому многие сегодня ищут душевное спасение в текстах: и те, кто тексты создаёт, и те, кто тексты читает. Что ещё остаётся созидателю? Высмеивать пороки, сочувствовать страждущим и открывать глаза на очевидное слепцам. Что остаётся читателю? Смеяться вместе с созидателем, грустить от собственного бессилия что-либо изменить и периодически делать открытия, восклицая: «Где были мои глаза?!»