Путешествия Лемюэля Гулливера. Дом на дюнах. Владетель Баллантрэ
Шрифт:
«Моя дорогая родина Англия, — сказал я, — по самому скромному подсчету, может производить разного рода съестных припасов в три раза больше, чем способно потребить ее население. Но наши еху не довольствуются этими продуктами и привозят из-за моря различные дорогие фрукты, плоды, овощи, разные острые приправы и другие предметы, чтобы потешить свой прихотливый вкус. А взамен этого мы посылаем в заморские страны необходимые для жизни припасы и изделия. Немудрено, что множество моих соотечественников вынуждено добывать себе пропитание нищенством, грабежом, воровством, мошенничеством, клятвопреступлением, лестью, подкупами, подлогами, игрой, ложью, холопством, бахвальством, торговлей избирательными голосами, бумагомаранием, звездочетством, ханжеством, клеветой и тому подобными занятиями».
Читатель может себе представить, сколько труда понадобилось, чтобы растолковать
«Но при этих условиях, — заметил хозяин, — обитатели вашей страны должны с утра и до поздней ночи трудиться, чтобы снабдить богачей».
«Вы совершенно правы, — сказал я. — Так, например, когда я нахожусь у себя дома и одеваюсь, как мне полагается, я ношу на своем теле работу сотни ремесленников. Постройка и обстановка моего дома требуют еще большего количества рабочих, а чтобы нарядить мою жену, нужно увеличить это число в пять раз».
Я собирался рассказать ему о людях, добывающих себе средства к жизни лечением болезней, но оказалось, что для моего хозяина это слово почти непонятно. Его милость считал вполне естественным, что каждый гуигнгнм слабеет и отяжелевает за несколько дней до смерти или может случайно поранить себя. Но ему казалось совершенно непостижимым, чтобы природа, чьи деяния проникнуты духом разума, была способна взращивать в нашем теле болезни. И он принялся расспрашивать меня о причинах этого бедствия. Я ответил, что множество наших болезней порождается неумеренным обжорством и пьянством; что мы едим, когда не голодны, и пьем, не чувствуя никакой жажды. Иногда целые ночи мы поглощаем крепкие напитки. Это располагает нас к лени, воспаляет наши внутренности, расстраивает пищеварение. Целым рядом других недугов мы обязаны бесчисленным порокам, процветающим в нашей стране. Понадобилось бы очень много времени, чтобы перечислить все те болезни, которым подвержено человеческое тело. Достаточно, если я скажу, что целое обширное сословие занимается только тем, что лечит своих соотечественников. Я подробно рассказал о наших докторах, об их способах лечения разных болезней, об их шарлатанстве и корыстолюбии.
Особенно отличается это племя в искусстве предсказывать исход болезни. Тут они редко совершают ошибки. Когда они видят, что человек болен серьезно, они обычно предсказывают смерть. Ведь они всегда могут уморить больного, тогда как исцеление от них не зависит. Но если, несмотря на их лечение, в болезни все-таки наступает поворот к лучшему, им легко убедить близких больного, что это случилось благодаря их мудрым попечениям.
К этому надо добавить, что они бывают весьма полезны мужьям и женам, если те надоели друг другу, старшим сыновьям, ждущим наследства, министрам, у которых есть опасные соперники, и нередко государям, желающим отделаться от своих министров [*] . При этих словах хозяин, которому, по-видимому, надоели мои рассуждения о врачебном сословии, перебил меня вопросом.
«Вы уже несколько раз упоминали о министрах, — сказал он. — Мне бы очень хотелось знать, какую разновидность еху вы обозначаете этим словом».
Я ответил ему, что первый, или главный, министр — существо, которому совершенно не знакомы чувства радости и печали, любви и ненависти, жалости и гнева. По крайней мере, у него нет никаких страстей, кроме безумной жажды богатства, власти и титулов. Он пользуется словами для самых различных целей, но только не для выражения своих мыслей. Он говорит правду только тогда, когда хочет, чтобы ее приняли за ложь; и он лжет лишь в тех случаях, когда хочет выдать свою ложь за правду. Люди, о которых он дурно отзывается за глаза, могут быть уверены, что они находятся на пути к почестям; люди, которых он начинает хвалить, могут считать себя погибшими. Берегитесь, если он даст обещание исполнить вашу просьбу и подтвердит его клятвой. После этого у вас не остается никакой надежды добиться желаемого, и вам благоразумнее всего удалиться.
«Есть много способов сделаться главным министром, — продолжал я. — Самый обычный — это искусная клевета, ловкий донос, предательство. Иногда это открытое и яростное обличение двора в испорченности и других пороках. Мудрый государь обыкновенно отдает предпочтение тем, кто применяет последний способ, ибо эти обличители всегда с наибольшим раболепием будут потакать прихотям и страстям своего господина.
Достигнув власти, министр укрепляет свое положение путем подкупа большинства сенаторов или членов совета. В заключение, собрав при помощи взяточничества, ловких махинаций
Дворец первого министра служит питомником для выращивания подобных ему людей. Пажи, лакеи, швейцары, подражая своему господину, становятся такими же министрами в своей сфере и в совершенстве изучают три главные предпосылки его искусства: наглость, ложь и подкуп. Вследствие этого у каждого из них есть свой маленький двор, образуемый людьми из высшего общества. Подчас благодаря ловкости и бесстыдству им удается, поднимаясь со ступеньки на ступеньку, стать преемниками своего господина».
Однажды, услышав мое упоминание о знати нашей страны, хозяин удостоил меня комплиментом, которого я совсем не заслужил. Он сказал, что я, наверно, родился в благородной семье, так как по сложению, цвету кожи и чистоплотности я значительно превосхожу всех еху его родины. Кроме того, я не только одарен способностью речи, но также обладаю зачатками разума, что все его знакомые почитают за чудо.
Я выразил его милости мою нижайшую благодарность за доброе мнение обо мне. Но уверил его в то же время, что происхождение мое очень невысокое, так как мои родители были скромные, честные люди, которые едва имели возможность дать мне сносное образование. Я сказал ему, что наша знать совсем не такова, какою он ее себе представляет. Наша знатная молодежь с самого детства воспитывается в праздности и роскоши. Окончив же кое-как школы, эти молодые люди проводят жизнь в кутежах, карточной игре и иных развлечениях. Промотав большую часть своего состояния, они женятся ради денег на женщинах низкого происхождения, не отличающихся ни красотой, ни здоровьем, которых они ненавидят и презирают. Немудрено, если от таких браков родятся золотушные, рахитичные, болезненные дети. Во всяком случае, в нашей стране слабое, болезненное тело, худоба и землистый цвет лица служат верными признаками благородной крови. Здоровое и крепкое сложение для человека знатного считается почти непристойным. Духовные недостатки этих людей вполне соответствуют физическим и представляют весьма неприятное сочетание хандры, тупоумия, невежества, самодурства, спеси.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Любовь автора к родной стране. Замечания хозяина относительно английского правления. Наблюдения хозяина над человеческой природой.
Быть может, читатель удивится, каким образом я решился выставить напоказ недостатки нашего племени перед существом, которое, видя мое сходство с еху, и без того составило себе весьма неблагоприятное мнение о человеческом роде вообще. Но я должен чистосердечно признаться: сопоставление многочисленных добродетелей этих благородных четвероногих с испорченностью человека в корне изменило мой взгляд на природу человека. Я пришел к заключению, что совсем не стоит щадить честь моего племени. К тому же, глядя на моего хозяина и его близких, я проникся величайшим отвращением ко всякой лжи и обману. Впрочем, вспоминая сейчас все, что я говорил о моих соотечественниках, я с удовольствием вижу, насколько я щадил их недостатки и как настойчиво старался изобразить их жизнь и нравы в самом выгодном освещении. Однако я не ставлю себе это в особую заслугу. Ибо неужели найдется существо, которое не питало бы слабости и не относилось бы пристрастно к месту своего рождения?
Я изложил здесь только самое существенное из моих многочисленных бесед с хозяином. Наконец любопытство его милости было в какой-то мере удовлетворено. Однажды утром он позвал меня к себе и, предложив мне сесть (честь, которой я никогда не удостаивался), произнес целую речь. Он сказал, что много размышлял по поводу всего сказанного мною о себе самом и о моей родине и пришел к довольно печальному выводу.
«Вы являетесь, — заявил хозяин, — особенной породой животных, наделенных крохотной частицей разума. Но этим разумом вы пользуетесь лишь для развития ваших природных пороков и приобретения новых. Заглушая в себе дарования, которыми наделила вас природа, вы видите единственную цель своего существования в том, чтобы умножать свои потребности и придумывать самые странные средства для их удовлетворения. Но физически, если судить по вам лично, ваш народ сильно уступает нашим еху. Вы не твердо держитесь на задних ногах; ваши когти совершенно бесполезны и непригодны для защиты и нападения. Вы не можете быстро бегать и взбираться на деревья подобно вашим братьям (так он все время называл их), местным еху.