Путешествия с Ангелом. Книга 3. Бретань-Париж

Кульков Евгений

Во Франции слово «макарон» употребляется в единственном числе и имеет совсем другое значение. Здесь – это миндальное печенье с прослойкой из крема или варенья. Но в отличие от нашего отечественного миндального, французский МАКАРОН – мягкий, с гладкой поверхностью, и тает во рту. Бывает он самых разнообразных вкусов, что можно проверить в вышеупомянутом кафе. Так что если будет время… Время, время – ты мой неумолимый пастух! Уже почти четыре вечера, а я зачем-то в Шатолене! Ну, раз я уж здесь, то прогуляюсь по набережной, где застройка интересная – постараюсь и из этого лимона сделать лимонад.

От набережной я свернул в предполагаемом направлении. Со мной поравнялся

какой-то парень, у которого я попытался узнать, где выезд из города. Он смутился – нечасто видимо его останавливают бородатые туристы из Москвы. – «А зачем вам»? – «Да вот, до Крозона хочу добраться». – «Трудно. Машин мало и далеко». – «Ну а направление-то правильное?» – «Да, вправо и в гору». Больше он на меня время тратить не стал, развернулся и вошёл во двор дома. Что ж характеры у всех разные, светские беседы он вести не обязан. Тем более, что мой французский разбирать – задача не простая. Так я говорил себе, поднимаясь вверх по улице, но осадок небольшой остался.

Слева показалась стена какого-то монастыря. Я уже подумывал свернуть туда и осмотреть местную достопримечательность, когда позади себя услышал шум подъезжающего авто.

Машина остановилась рядом со мной. Каково же было моё удивление, когда я узнал в водителе моего недавнего собеседника. «Садитесь, я поеду в вашу сторону. Не до Крозона конечно, но часть пути подвезу». Вот тебе и невежливый парнишка! Как я понимаю, он поспешил уйти, чтобы успеть меня догнать на своей машине, пока я не скрылся в переулках. А попросить меня подождать видимо постеснялся.

Звали его Жан Марьер[74]. Мы очень резво ехали на его крошечном Пежо 107-м. Я попытался что-то ему рассказать, хотя было сложно. Думаю, он понял только одно (улыбнулся в ответ). Я сказал, что среди других частей Франция Бретань мне нравится больше всего.

По иронии судьбы (или решению Ангела?) Жан высадил меня в том месте, где с основного шоссе был съезд к Пломодьерну. На этом самом месте я мог быть уже час назад, если бы вышел из машины Исабель на полпути к Шатолену. Но, видимо, оказаться здесь мне нужно было именно сейчас. Ведь иначе я никогда бы не встретился с Гонзаго дё Расилли, моим следующим попутчиком [75].

На своём синем Рено Мегане, с иголочки одетый, он показался мне истинным представителем золотой молодежи. Однако с этим понятием у меня ассоциировалась некая пустота и легковесность, а этот молодой человек производил впечатление довольно серьезного и хорошо образованного. На основании чего я сделал такой вывод? Да просто он отлично владел английским, и мы всю дорогу проговорили. Я даже прочитал ему карнакское послание и он, на основании каких-то своих знаний предположил, что мы имеем дело с одним из древних кельтских языков.

Гонзаго довез меня до города Крозон. Здесь он поворачивал, а я вознамерился добраться до самой западной точки полуострова Крозон – городка Камаре-сюр-Мер. До самой встречи с моими следующими попутчиками я ломал голову, кто же Гонзаго – прожигатель жизни или образованный молодой человек из богатой семьи. Только в Москве. Списавшись с ним по элетронной почте, я с удивлением узнал, что Гонзаго дю Расилли – морской авиаспасатель. Его история – в третьей части моего повествования. Итак, Крозон. Такое название носят город, коммуна и полуостров в департаменте Финистер региона Бретань. С южной стороны полуостров Крозон омывается водами Брестской бухты, на другом ее берегу находится город Брест. На полуострове можно найти места для пляжного отдыха и рыбалки, тропинки для пеших и велосипедных прогулок. В Крозоне и окрестностях из достопримечательностей достойны внимания пара музеев, посвященных сельской школе и старинным ремеслам, а также несколько исторических памятников. Например, мегалиты. Не Карнак конечно, но и рядом с Крозоном их насчитывается около полутора сотен. Другими памятниками истории в городе Крозон являются часовня Сен-Фьякр и вилла Кер-ар-Брюк, построенная в 1889 году, а также печи, в которых в XIX столетии обжигали известь. Очертания полуострова Крозон, если смотреть на него с высоты, напоминают молоток или даже крест. Расположенные на его побережье пляжи закрыты от ветров высокими скалами. Полуостров считается одним из популярных мест отдыха для жителей Бреста и других близлежащих городов.

С городом Крозон я предполагал познакомиться назавтра, а сейчас мой путь лежал в городок Камаре-сюр-Мер. И туда меня привезли Паскаль и Жюльетт Пеллерин [76, 77] на своем jumpy Nori. Путь был недалеким, но приятным. Они оказались очень улыбчивой парой и очень кстати оказались парочка историй, которые я рассказал. Когда мы остановились на набережной перед мариной, заполненной яхтами почти под завязку, к автомобилю подскочил какой-то гигант, одетый с ног до головы в черную кожу. Вид у него был довольно устрашающий. Но мало этого, он принялся молотить кулаком по крыше машины.

К моему удивлению, ни Паскаль, ни Джульетт не выказали беспокойства. Напротив, они весело заулыбались. Паскаль рассеял моё недоумение: "Это наш друг Пьер. Он приехал раньше нас". Узнав, что я из Москвы, экспрессивный Пьер тут же показал свои знания: "Спасиба. Водка будешь?" Выяснилось, что в баскетбольной команде, где Пьер играл прежде, был русский легионер. Так что расставались мы совсем в непринужденной обстановке.

Камаре-сюр-Мер – городок совсем небольшой – чуть больше 2 500 человек. До середины двадцатого века этот город являлся крупным портом по добыче лангустов и сардин. А теперь принимает гостей-туристов. Из достопримечательностей здесь есть башня, спроектированная маршалом Вобаном для защиты города. Башня Вобана, называемая также "золотая башня" входит в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Кроме этой башни, которая находится прямо в черте города, по всей западной оконечности полуострова разбросаны остатки укреплений, которые здесь строили со времен стародавних и до конца Второй Мировой.

Кроме укреплений моё внимание привлек мыс, уходящий на километр в море с маяком на нем. Туда вело и шоссе, и несколько тропинок, протоптанных в зарослях вереска и какого-то колючего кустарника. В этом кустарнике я и спрятал свой рюкзак, прежде чем идти к заинтересовавшему меня объекту. Тропа из каменистой превратилась в травянистую, и я наконец-то смог разуться – ноги стосковались по земле-матушке.

Когда я подошёл поближе, то увидел, что по всей ширине мыса идет бетонная стена с запертыми воротами в ней. Так что маяк и оконечность мыса оставались в зоне недосягаемости. Но я не огорчился, потому что метрах в ста не доходя до стены было очень живописный холм с нагромождениями камней на нём. И я оказался совсем не первым его покорителем. На вершине, среди камней живописно расположилась довольно большая группа японских студентов (судя по возрасту) или последователей духовных практик (судя по медитации, в которой они пребывали). Я присоединился к их состоянию созерцания – созерцать с этого холма действительно было что. Бескрайнее ярко синее море с жемчужного цвета островками на горизонте было по левую руку от нас и прямо. А по правую руку – холмы Крозона, покрытые пурпурным вереском.

Многие отзываются о мысе Ра (где я был накануне), как о царстве вереска. Но там, среди бескрайних полей бурого папоротника, вереск я видел только как вкрапления. Может быть, он цветет там позже, может погода повлияла, но Ра остался в моей памяти как суровая страна папоротника, серых скал и бурных волн вперемешку с клочьями тумана. А Крозон – это солнечные пляжи, пурпурные холмы вереска повсюду, ярко-синие просторы вокруг и скалы головокружительной высоты.

Да, совсем забыл упомянуть – от самого шоссе Трёх Уток, где оставил меня скромный посланник Ангела Жан Марьер, моим спутником вновь стало солнце! Так что, честно говоря, я сейчас купался в счастье – и японские студенты вполне разделяли мое настроение, только оно было более скупо выражено. Но я читал счастье в их глазах.