Путешествия с тетушкой. Стамбульский экспресс
Шрифт:
— Антон! — Женщина затрясла ручку двери в спальню. — Антон! Что ты делаешь? Зачем ты меня запер?
— Замолчи! — крикнул он ей сквозь негромкое гудение пламени.
Он слышал, как Анна ощупывает замок и поворачивает ручку. Затем она еще раз потребовала:
— Антон, выпусти меня.
Стоило ему отнять губы от трубки, как пламя уменьшалось. Надеясь на трусость этой дуры, он свирепо крикнул:
— Замолчи, или я сверну тебе шею!
С минуту все было тихо, пламя увеличилось, от жара стальная дверца из красной превратилась в белую, и тут Анна закричала изо всех сил:
— Я знаю, что ты делаешь, Антон! — Йозеф прижал губы к трубке, не обращая на Анну внимания, но следующий ее выкрик испугал его: — Ты у сейфа, Антон!
Она снова принялась греметь ручкой, и он был вынужден приглушить пламя и крикнуть ей:
— Уймись, или, как я сказал, так и сделаю. Сверну твою мерзкую шею, старая сука.
Голос ее стал тише, но он отчетливо слышал ее — должно быть, она прижала губы к скважине.
— Не надо, не надо так говорить, Антон. Послушай, выпусти меня. Мне нужно тебе кое-что сказать, предупредить тебя. — Он не ответил ей, вздувая пламя и снова доводя сталь до белого каления. — Я соврала тебе, Антон. Выпусти меня. Герр Кольбер сейчас вернется.
Он приглушил трубку и, вскочив, повернулся к двери:
— В чем дело? О чем ты?
— Я думала, ты не придешь, если узнаешь. Поласкаться-то хватило бы времени. Полчаса. А приди он раньше, мы бы могли лежать тихонько.
Мозг Йозефа быстро заработал, он не стал тратить времени на проклятья, а погасил трубку, положил ее снова в сумку вместе с зубилами, «фомкой», отмычкой и баночкой с перцем. Не раздумывая, он отказался от одной из самых легких добыч в своей воровской жизни, но он ведь всегда гордился тем, что избегает риска. Его ни разу еще не поймали. Иногда он работал с напарниками, и напарники попадались, но зла на него не держали. Они понимали, какого выдающегося рекорда достиг Йозеф, и отправлялись в тюрьму, гордые тем, что ему удалось скрыться, а потом в разговоре с друзьями обычно так о нем отзывались: «Это же Йозеф. За пять лет ни разу не сел».
Йозеф закрыл сумку и испуганно прислушался: снаружи раздался звук, словно кто-то спустил тетиву лука.
— Что это?
— Лифт. Кто-то позвонил, вызывает вниз, — зашептала Анна через дверь.
Он взял в руки том «Эксплуатации железных дорог», но сейф был раскален докрасна, и он положил книгу на письменный стол. Снизу донесся звук захлопывающейся дверцы лифта. Йозеф отступил к портьерам и, потянув за шнурок, на котором висел револьвер, поднял его дюйма на два выше. Он подумал было, нельзя ли спастись через окно, но вспомнил, что падать придется с высоты тридцати футов на крышу кафе. Затем дверь лифта открылась и захлопнулась.
— На нижнем этаже, — шепотом сообщила через замочную скважину Анна.
«Тогда все в порядке, — подумал Йозеф. — Можно не спешить. Назад в спальню Анны, а потом по крыше. Придется ждать двадцать минут поезда на Пассау». Ножка стула, засунутая за ручку двери, застряла. Ему пришлось положить сумку и пустить в ход обе руки. Стул соскользнул на паркет и раскололся. В этот миг зажегся свет.
— Ни с места! — скомандовал герр Кольбер. — Руки вверх!
Йозеф Грюнлих сразу же подчинился приказу. Он повернулся очень медленно и за эти несколько секунд обдумал план действий.
— Я не вооружен, — тихо сказал он, пристально, с простодушным упреком глядя на герра Кольбера.
На герре Кольбере была синяя форма и круглая фуражка помощника начальника станции, он был маленький и тощий, со смуглым морщинистым лицом, старческая рука, державшая револьвер, слегка дрожала от волнения и ярости. Простодушные глаза Йозефа сузились на миг, он устремил взгляд на револьвер, определяя, под каким углом будет сделан выстрел, и прикидывая, пролетит ли пуля мимо. «Нет, — подумал он, — целиться он будет мне в ноги, а попадет в живот». Герр Кольбер стоял спиной к сейфу и пока еще не мог заметить лежащие в беспорядке книги.
— Вы не понимаете, — добавил Йозеф.
— Что вы там делаете у двери?
Лицо Йозефа все еще пылало от жаркого пламени.
— Мы с Анной… — произнес он.
— Объясни. Ну же, говори ты, негодяй! — закричал на него герр Кольбер.
— Мы с Анной приятели. Сожалею, герр управляющий, что вы меня застали. Анна пригласила меня сюда.
— Анна? — насмешливо спросил герр Кольбер. — Зачем?
Йозеф смущенно вильнул бедрами.
— Ну, герр Кольбер, вы же знаете, как это бывает. Мы с Анной приятели.
— Анна, иди сюда.
Дверь медленно отворилась, и Анна вышла из своей комнаты. Она уже надела юбку и привела в порядок волосы.
— Это правда, герр Кольбер, — сказала она, с ужасом глядя мимо него на незамаскированный сейф.
— Что с тобой? На что ты уставилась? Хорошенькое дело! Женщина твоего возраста!
— Верно, герр Кольбер, но… — Она заколебалась, и Йозеф прервал ее, не давая ей возможно, — и защищаться или обвинять его:
— Мне очень нравится Анна.
Жалкая, она с благодарностью приняла эти слова.
— Да, он так и говорил мне.
Герр Кольбер топнул ногой:
— Ты просто дура, Анна. Выверни у него карманы. Может, он у тебя деньги украл.
Ему все еще не приходило в голову взглянуть на сейф, и Йозеф стал играть предложенную ему роль мелкого воришки. Он отлично знал их хвастовство и привычку хныкать. С ними он работал, нанимал их и без сожаления смотрел, как их отправляли в тюрьму. «Карманники», — называл он их, подразумевая под этим словом людей без всякого честолюбия и сообразительности.
— Я не воровал у нее денег, — захныкал он. — Ни за что я бы на это не пошел. Мне нравится Анна.
— Выверни ему карманы.
Анна повиновалась, но руки ее заскользили по его одежде, словно лаская.
— А теперь задний карман.
— Я не ношу оружия, — сказал Йозеф.
— Задний карман, — повторил герр Кольбер, и Анна отвернула подкладку пиджака. Когда герр Кольбер убедился, что и тот карман пуст, он опустил револьвер, но его все еще трясло от старческой ярости. — Превратить мою квартиру в бордель! — закричал он. — Что ты можешь сказать в свое оправданье, Анна? Ну и дела творятся!