Путешествия вокруг света
Шрифт:
К рассвету ветер стал дуть умереннее и отошел к северу. В 7 часов утра мы снялись с якоря и начали лавировать. Лавирование наше продолжалось при переменных ветрах от севера до северо-востока, которые дули с разного силою целый день и уже в 10 1/2 часов ночи стали на якорь в 11 милях от Манилы. Ночь была тихая. В Маниле и Кавите мы видели пускаемые ракеты и разные огни, что, конечно, было по случаю кануна Рождества Христова. [267]
Декабря 13-го поутру, в 7-м часу, при северном ветре и ясной погоде, снялись мы с якоря и пошли к Маниле. Когда мы приблизились к городу, встретила нас парадная генерал-губернаторская шлюпка. На ней приехал от генерал-губернатора морской офицер поздравить меня с прибытием и благодарить за доставление с острова Гуахан бумаг, которые я отдал приезжавшему к нам при входе в залив офицеру.
267
24 декабря
В 11-м часу утра, подойдя к городу, мы стали на два якоря недалеко от прочих судов и от крепости к югу в одной миле.
По положении якорей я тотчас отправил барона Врангеля к генерал-губернатору объяснить ему наши надобности и условиться о салюте.
Вечером прислал генерал-губернатор свежего мяса, хлеба и разной зелени на всю команду.
14 декабря в 10 часов утра с некоторыми офицерами поехал я на берег; у пристани дожидалась нас генерал-губернаторская парадная карета, в которой мы к нему и поехали. Он принял нас самым дружеским образом, как бы старых своих знакомых, и, узнав, в чем имеем надобность, тотчас дал повеление доставить нам все нужное. Я имел желание свезти лишние вещи со шлюпа на берег и проветрить и высушить трюм, чего в Маниле сделать было неудобно, а потому решился идти в Кавиту, куда генерал-губернатор послал повеление исполнять все мои требования. Он оставил нас у себя обедать; прежде обеда мы ездили к здешним градоначальникам и осматривали город. Вечером пригласили нас в индейский театр{252}.
15-го числа, в 10-м часу утра, пошли мы от Манилы, а в 12 пришли к Кавите и стали на два якоря в одной версте к востоку от крепости. Комендант и начальник арсенала присылали адъютантов поздравить с приходом и предложить услуги; на другой день я ездил к ним. Последний из них, по приказанию генерал-губернатора, назначил в арсенале весьма удобное место для наших вещей, и мы сегодня же начали свозить дрова и водяные бочки и приступили к конопатной работе. Погода стояла ясная, при тихих переменных ветрах, и благоприятствовала нашим работам, но для людей была весьма утомительна: мы принуждены были всякий день ставить шлюп боком к ветру, чтоб он мог сквозь порты продувать его.
В Кавите мы простояли 20 дней, в которые беспрестанно занимались работою по шлюпу, и успели переправить снасти, починить паруса, выконопатить все палубы и весь шлюп; снаружи выкрасить его и мачты и пр. Сверх того, для просушки и очищения трюма свезены были на берег все водяные бочки, дрова и многие другие тяжести. Водяные бочки все перечинили, а многие за гнилостию вновь переделали; гребные суда переправили и выкрасили и сделали в шлюпе множество разных других мелких поправок. В свободное от службы время ездили в Манилу и Кавиту и делали замечания о любопытных предметах.
Исправив все наши надобности в Кавите, 4 января перешли мы в Манилу, где надлежало нам принять заказанные для похода съестные припасы и налить остальные бочки пресною водою; на сие мы должны были употребить около двух недель. В сие время часто ездили на берег как для удовольствия, так и для собрания сведений о столь любопытной стране. Нижних же чинов отпускал я на берег по очереди, где они могли свободно прогуливаться, и сие способствовало к сохранению их здоровья. В первые дни нашего прихода к Маниле из Кавиты дожди часто препятствовали прогулкам нашим, но после стояла хорошая погода.
В бытность нашу в Маниле, невзирая на трудные работы и утомительные жары, мы имели весьма мало больных, и притом ничего не значащими припадками, которые чрез два или три дня проходили; а часто не было ни одного больного во всем экипаже.
Генерал-губернатор ничего не упускал, чтоб только пребывание наше в Маниле сделать для нас приятным. Дом и стол его всегда для нас были открыты, и как он сам, так две его дочери, молодые девушки, составляющие все его семейство, и чиновники города, коих он к себе приглашал, оказывали нам всевозможные ласки и учтивость. Нам как в городе, так и за городом показывали все, что есть любопытного для путешественника. Он даже дал нам свою шлюпку, на которой несколько офицеров, живописец и натуралист ездили на большое озеро, отстоящее от Манилы в 12 часах скорой езды по реке, для снятия прекрасных видов.
Благосклонность генерал-губернатора и уважение, какое он нам оказывал, требовали с моей стороны признательности. Я не мог изъявить оной иначе, как приглашением его и первых чиновников города на шлюп к обеду, причем оказал ему все надлежащие по его званию воинские почести. Он был весьма доволен сделанным ему приемом, и я заметил, что ему и бывшим с ним испанцам особенно было приятно, когда при питье за здоровье короля испанского был сделан салют 21 выстрелом.
На другой день со многими из своих офицеров был я у него на последнем обеде, а вечером мы распрощались.
Теперь, будучи совсем готов к путешествию, 17 января поутру послал я барона Врангеля к генерал-губернатору поблагодарить за гостеприимство и уведомить, что сего числа мы отправляемся в путь и будем салютовать крепости, ожидая равного ответа. Генерал-губернатор, оказав всякое приветствие Врангелю, уверил его, что ответ на наш салют, без всякого сомнения, будет сделан равным числом выстрелов.
Во 2-м часу после полудня подняли мы якорь и, поставя паруса, салютовали крепости 7 выстрелами, с которой чрез полчаса уже сделали 4 выстрела. Это заставило меня опять стать на якорь и послать офицера к генерал-губернатору узнать о причине такого поступка. По возвращении его на шлюп уведомил он, что генерал-губернатор чрезвычайно огорчен оплошностию караульного офицера, который за отдаленностию не слыхал звука выстрелов, а считал их по дыму и видел только 4 выстрела, которые были сделаны со стороны, обращенной к крепости, а трех выстрелов с другой стороны он не заметил. Генерал-губернатор извинялся в такой ошибке; между тем сделаны были с крепости недостающие 3 выстрела. Тогда мы (в 5-м часу пополудни) снялись с якоря и пошли к выходу, выпалив из пушки в знак, что мы поправкою ошибки довольны. К выходу пришли мы уже по наступлении ночи, но как оба прохода совершенно безопасны, то мы северным из них пошли под всеми парусами, при весьма свежем ветре от NNO.
Таким образом, пробыв 35 дней в Маниле и проведя время сие с пользою и удовольствием, мы отправились в путь. Филиппинские острова, из коих главный Люсон, на котором находится Манила, во многих отношениях заслуживают внимания европейцев, а более россиян, по соседству их с нашими восточными владениями, где во всем том крайняя бедность, чем Филиппинские острова изобилуют. Положение сих островов в отношении к Сибири, безопасные гавани, здоровый климат, [268] плодородие и богатство земли во всех произведениях, для пищи и торговли служащих, многолюдство и, наконец, сношения их с китайцами – все сие заставляет обратить на них внимание.
268
В исходе 1820 года свирепствовала там смертоносная горячка Colera morbus, причинившая то ужасное возмущение между индейцами, стоившая жизни весьма многим из поселившихся там европейцев, о которой недавно еще так много было писано во всех ведомостях; но болезнь сия есть столь необыкновенное явление на Филиппинских островах, что подобной ей никто там не помнит.
Они достойны подробнейшего описания, нежели то, которое помещено в следующей главе.
Глава тринадцатая
О Маниле
Манила, главный город Филиппинских и Марианских островов, [269] или, лучше сказать, столица всех испанских владений в Азии, по многим отношениям достойна внимания морских держав.
Манила находится на западной стороне острова Лукония. [270] Город сей имеет самое выгодное положение для торговли с целым светом, будучи в соседстве с богатейшими странами Азии и почти на средине между Европою и Америкою. Местное же его положение такое, какого нельзя лучше желать для приморского торгового города. Стоит он на берегу пространного залива, имеющего в окружности около 180 верст, и при устье реки Пасиг, текущей из большого озера и впадающей в Манильский залив. Вход в сей залив и плавание по оному совершенно безопасны; а глубина и свойство дна удобны для якорного стояния. В нем есть одна только мель, но положение ее таково, что при самой обыкновенной осторожности можно как днем, так и ночью пройти ее безопасно. С ноября по май большие суда стоят против самого города верстах в двух или трех от устья реки, ибо тогда господствует северо-восточный муссон, который, дуя с берега и почти всегда тихо, [271] не может быть для них опасен. В прочее же время года, при юго-западном муссоне, дующем с морской стороны и часто с большою силою, причиняющею в заливе волнение, они находят безопасное убежище и в порте Кавита, в том же заливе находящемся и отстоящем от Манилы только в 12 верстах, а малые суда, коих углубление в воде 9 или 10 футов, входят в реку и стоят подле самого города, или, лучше сказать, в городе, ибо оба ее берега застроены.
269
Сии острова открыты в 1521 году Магелланом и названы им: первые Воровскими (Ladrones) по свойству жителей, а последние архипелагом Св. Лазаря, в день которого он открыл их; но после в честь короля Филиппа II и королевы Марии-Анны, супруги Филиппа IV, дали им имена Филиппинских и Марианских.
270
Испанцы называют сей остров Люсон (Luzon), что значит «толкая», которым пшено сарачинское толкут. Имя сие дали ему первые испанцы, посетившие остров, потому что они жителей беспрестанно видели с пестом в руках в сем занятии. Другие же испанцы называли его Новою Кастилией; но первое именование одержало верх и по сие время остается в употреблении.
271
В бытность нашу в Манильском заливе ни разу не было крепкого ветра.