Путешествия вокруг света
Шрифт:
Испанцы с горными народами никак не могли сладить и хотя многих из них истребили, но все еще остается довольно, чтоб причинять иногда вред внутри острова; а прибрежных жителей, имевших уже некоторое просвещение, они скоро покорили, дали им свои законы и ввели к ним христианскую веру, и теперь потомки их едва ли не самые усердные католики в целом свете. Все они говорят по-испански, но не забывают и природного языка, на котором даже играют испанские театральные пьесы, нарочно для них переведенные. Я видел, как они играли трагедию.
Индейцы сии малого роста, весьма слабого сложения и нестатны, цвет лица изжелта-черноватый, волосы у них черные, прямые. Они проворны. Одна лишь набожность заставляет их не пропускать ни одной молитвы, ни крестного хода, которые в католических городах почти всякий день случаются. Но и к сему, вероятно, праздность и любопытство привлекают. Сей народ жить может на открытом воздухе под деревом; рубашка, нижнее платье, соломенная или травяная шляпенка составляют весь наряд его, а часто сии люди ходят и нагие. Дикие плоды могут служить пищею, а бросив уду, в час поймает рыбы на целый день. Если ему удастся где
276
Здешние жители все вообще пристрастны к бою петухов, и для того нарочно устроен у них театр, куда за деньги пускают зрителей; по праздникам он бывает наполнен людьми.
Здешние королевские войска и милиция составлены из индейцев. Говорят, будто они весьма храбры. Это весьма вероятно; впрочем, дело подлежит еще опыту. Мне сказывали, что в Маниле и окрестностях оной число войск всегда простирается до 8 тысяч, в том числе эскадрон кавалерии.
Индеец в Маниле сорвал с Тиханова шляпу и убежал
Рисунок М. Тиханова
Странно покажется, что доходы, получаемые королем испанским с богатых Филиппинских островов, недостаточны для содержания на оных чиновников и войск, и вместо того, чтоб получать с них доход, привозили ежегодно из Мексики по 500 тысяч пиастров на содержание служащих. Но со времени нарушения спокойствия в Америке галлоны перестали плавать, и ныне многие из служащих несколько лет уже не получают полного содержания. Ныне государственные доходы, кроме подушных сборов, которые сами по себе весьма незначительны, состоят в пошлине на морскую торговлю, в откупе табаку, крепкого вина, делаемого из кокосовых opeхов, и бетеля{254}. Сии два последних дохода очень неважны, но табачный откуп доставляет короне большой доход.
Пошлины также могут быть значительны по мере распространения торговли; но она теперь еще в самом младенчестве, ибо порт недавно открыт европейцам.
Все жители, сеющие табак, должны продавать оный в казну, которая берет его за самую низкую цену. Купленный табак доставляется на фабрику, где делают из него сигарки и нюхательный табак. При нас сею работою занимались ежедневно, кроме праздников, 2125 женщин – изготовлением обыкновенных сигарок и 600 мужчин – деланием оных в бумаге. [277] Надобно знать, что в Маниле нет человека, который бы не курил табаку; даже дамы, девушки и двенадцати – и пятнадцатилетние мальчики нередко сидят с сигарками во рту.
277
Обыкновенная сигарка есть скатанный в трубку лист табака длиною три дюйма и в окружности дюйм; а бумажная сигарка не что иное, как трубочка, из бумаги сделанная, с мелко искрошенным табаком; бумажные сигарки вдвое менее обыкновенных.
Англичане, французы и американцы привозят сюда сукна, разные бумажные материи, полотна, фаянсовую и хрустальную посуду, вина, портер, французскую водку, джин, мебели, картины и множество разных безделиц, к роскоши служащих. В уплату за сии товары получают сахар, кофе, хлопчатую бумагу и индиго. Сии суть главные произведения острова; некоторые покупают черепаховую кость и берут сарачинское пшено. Но больше всего отпускается сахару, которого в прошлом (1818) году англичане и американцы вывезли 130 тысяч квинталей. [278]
278
Вывоз табака и бетеля запрещен.
Здешняя торговля весьма для иностранцев затруднительна и сопряжена с некоторым риском, ибо они не имеют здесь ни своих консулов, ни коммерческих домов. Ныне всякий корабельщик, приходящий сюда, нанимает дом и магазины, свозит товары свои через таможню на берег и начинает продавать оные желающим. Из вырученных денег платит пошлину, а на остальные закупает нужные ему товары, и таким образом стоят они в порте по 5 и по 6 месяцев, доколе не кончат своих дел. Они по необходимости имеют дело с китайцами, кои покупают у поселян и перепродают им произведения острова; неосторожный покупщик всегда бывает ими обманут. Невзирая на опытность американских корабельщиков в торгах с китайцами, сии последние в некоторых случаях и их обманывали, ибо здесь необходимо пересмотреть со дна доверху каждый ящик сахару, каждую кипу хлопчатой бумаги и каждый мешок кофе, и всякий из них должно свесить; а сделавши все это, немедленно надлежит товары отправлять на корабль или класть в свои магазины за печатью и ключом, потому что китайцы, после пересмотра, находят способы добавлять в сахар песку и сору, в бумагу – простых охлопьев, а в сухой хороший кофе – горсти гнилого и сырого.
Манила издавна производит торг с Китаем, хотя весьма незначительный: несколько джонок [279] под конец северо-восточного муссона, [280] который им попутный, приходят в Манилу из провинции Фокин, и, простояв до того, как жестокие бури, случающиеся при перемене муссонов, кончатся и юго-западный муссон, им попутный на обратном пути, восстановится, отправляются они домой и до той же поры следующего года уже не являются, ибо с боковыми ветрами они плавать не могут.
279
Китайские мореходные суда.
280
В исходе января и в первой половине февраля.
Товары, привозимые китайцами, суть: чай, фарфоровая и глиняная посуда, шелковые материи, шелк, китайка, плоды, в сахаре варенные, лимоны, апельсины; [281] из Манилы берут они сарачинское пшено и индиго. В Манилу приходят также суда из английских владений в Ост-Индии. Сей торг отправляется более армянами, которые нанимают английские суда и привозят индейские изделия: кисею, платки, бумажные материи; они получают плату пиастрами.
Славная торговля Манилы с Мексикой, о которой так много писали и которая, по существу, никогда много не значила, а доставляла только случай наживаться небольшому числу духовных и чиновников, ныне вовсе пресеклась, и корабли, употреблявшиеся для сего, теперь гниют в порте Кавита. Торговля сия, немногим в Европе известная, состояла в следующем: испанское правительство никакому европейскому народу не позволяло торговать в своих колониях, а снабжало оные всеми нужными товарами, испанские купцы отправляли их на испанских судах. Торговля же с Восточною Индией предоставлена была Филиппинской компании, которая обязана была выписывать индийские товары в Манилу и из Манилы уже отправлять в Европу, откуда отвозили их и в Америку. Потом узаконение сие во многих отношениях было поправлено: испанские суда Филиппинской компании могли возить товары прямо из Индии в испанские или американские владения. Но прямой торг из Манилы с Америкой король предоставил в пользу некоторых частных лиц, живущих на Филиппинских островах. Для сего было издано постановление, чтоб каждый год из Манилы в американский порт Акапулько плавал большой королевский корабль, называемый галионом, [282] с товарами, по распродаже коих купцам, приезжающим из Мексики, возвращался бы с американскими товарами в Манилу; в то же время привозил он по 500 тысяч пиастров казенных денег на издержки колонии. Право отправлять товары на сем галионе король предоставил в пользу монастырей, церквей, городских и таможенных чиновников, департамента призрения бедных, в пользу вдов и сирот, госпиталей и пр., разделя всем права сии на определенное число участков для каждого сословия. Те из сословий, кои не могли или не хотели сами отправлять товары, продавали купцам право свое, отчего некоторые монастыри и церкви имеют ныне по нескольку миллионов капитала и ссужают купцов деньгами за большие проценты. Каждое сословие, отправляя товары, назначало при оных одного приказчика и над всеми таковыми приказчиками правительство определяло общих суперкаргов, которые, по прибытии в Акапулько, поставляли на привезенные товары общие цены, по которым уже и продавались они приказчиками, иногда в 20 и 30 раз дороже, чем в Маниле. Ныне сего уже быть не может: мексиканские купцы отказались ездить в Акапулько и принудили, чтоб товары доставлялись в Мексику на счет привезших оные, где мексиканцы дают им свои цены.
281
Лимоны и апельсины родятся и здесь, но от жаров не имеют того вкуса, какой в умеренных климатах. Здесь же достаточные люди в своих садах не сбирают апельсинов, а оставляют их на дереве, доколе они, наполнясь соком, не лопнут; а тогда сок скоро вытечет, и они, засохнув, сожмутся и служат украшением саду вместо цветов.
282
Суда сии поднимают груза более 1000 тонн (62 тысячи пудов).
Остров производит в изобилии сарачинское пшено, пшеницу, маис, горох, бобы разного рода и почти всякую европейскую огородную зелень. Окрестности Манилы весьма удобны для скотоводства, и здесь находятся в большом количестве коровы, буйволы, лошади, козы, бараны, которых, однако, менее и они довольно дороги; индейки, куры, гуси, голуби. [283] Залив и реки, в него впадающие, изобилуют рыбою.
Соли прекрасной, белой добывается много из соляных копей и из морской воды.
283
Голуби здесь в таком уважении, что в праздничных столах у первых людей почитаются одним из лучших блюд.
Ныне, при самом посредственном трудолюбии и при весьма дурных способах земледелия, на острове Лукония получается большое количество сахару, но хлопчатой бумаги, индиго, кофе немного, потому что расход на них невелик; а плодородие земли и свойство климата позволяют иметь их сколько угодно. Кофе растет здесь дикий, без всякого присмотра и добротою не уступает рио-жанейрскому а индиго от нерадения не в уважении, но сему легко может пособить колониальное начальство.
Хлопчатая бумага здесь двух родов: одна растет на дереве, а другая на кусте; первая нехороша и употребляется вместо пуха в подушки, а последняя чрезвычайно бела и нежна. Здесь родится бумага желтоватого цвета, наподобие китайской.