Путевка в семейное гетто
Шрифт:
Через пару часов веселая компания расположилась в беседке. Есть на траве народ категорически воспротивился. К тому же на ярко светившее солнце изредка набегали многообещающие тучи, грозившие разразиться пусть теплым и летним, но все-таки дождем. Шереметьев принес из дома не просто магнитофон – весь музыкальный центр, и теперь вся Копейка слушала исполнителей современного рока. Их быстро по требованиям девушек сменила попса, но это нисколько не уменьшило громкость звука. Алиса решила во что бы то ни стало не дать влюбленным голубкам тихо ворковать в своем гнезде. Они, по ее расчетам, должны были подпрыгивать на постели от раскатов музыки. Если, конечно, находились именно там. Алисе хотелось, чтобы Багров с Катериной увлеченно занимались разгадыванием кроссвордов, но верить в подобное было просто глупо. Она и не верила. Алиса расхаживала в прозрачной воздушной тунике, под которой на роскошное тело был
Венька с Тусей ни о чем не думали и наслаждались своим обществом. Супружеское гетто их не пугало. Да и брак им виделся веселой путевкой в счастливую совместную жизнь лет эдак на пятьдесят. Им было интересно друг с другом. Такие разные, на первый взгляд, они, как выяснилось, имели много общего и удачно дополняли друг друга своими достоинствами. Туся смирилась с тем, что Говоров обычный студент, она даже была этому рада, – что бы произошло, если бы настоящий миллионер выяснил, что ее отец не король самоцветов, а простой слесарь в автомастерской?! Пусть даже и «мастер золотые руки», к которому стремятся все состоятельные горожане. Говорову было все равно, кем работает Туськин родитель, он собирался жить с ней совершенно самостоятельно и не хотел от кого-то зависеть. План требовал небольших корректировок на ближайший год, пока Венька оканчивал институт, но был одобрен Тусей после многочисленных прений. А пока довольный Венька кормил благородную собаку Глашку, которая перед этим облизала его с головы до ног, и радовался жизни.
Аня кашеварила на кухне – оставалось совсем немного времени до полной готовности риса. Плов пах необыкновенно вкусно, и девушка с сожалением отметила, что хорошо готовит только тогда, когда у нее плохое настроение. Отчего оно было таким, она знала точно. Одинцов мог бы придумать что-нибудь оригинальное, чем прийти извиняться с двумя билетами на концерт, которые достались не ей, а подруге. Но что можно ожидать от человека, все время проводящего в офисе среди подобных Марине дам неопределенного возраста? До Ани он даже не знал, как приятно пробежать босиком по влажной траве! Или просто пройти по знакомым улицам и послушать музыку города! Аня прислушалась к мелодиям, доносившимся со двора. Нет, не о такой музыке она думает, не о таком мужчине она должна страдать. То, что она страдает, Аня осознавала очень хорошо. Ее ничего не радовало – ни предстоящее веселье, ни то, что до конца заключения на этой дурацкой даче осталось дочитать одну-единственную главу. Там все завершится хорошо, в жизнеутверждающих романах иного конца она читать не хочет. Пусть ее судьба не такая благополучная, как у ее героини, но она не будет сетовать на свою жизнь. Сейчас она доварит плов, подаст его друзьям и пойдет дочитывать книгу. Аня опустила ложку в казан и достала ее с дымящейся горкой плова.
– Вкусно? – поинтересовался Одинцов за ее спиной. Девушка чуть не подавилась. – Извини, что беспокою снова, – Дмитрий прошел, встал рядом с ней и нежно поглядел на ее раскрасневшееся лицо. – У меня есть еще два билета. На сегодняшний концерт Сердючки. Места не в первом ряду, но все будет отлично видно. Я заеду вечером за тобой. Ты согласна?
– На автомобиле? – как последняя идиотка поинтересовалась Аня.
– Да. – Одинцов удивился вопросу. – Сейчас милиция осмотрит его как улику, к вечеру мне поменяют колеса, и мы сможем поехать на концерт. Два билета, места хорошие.
Одинцов заговорил медленно, наклоняясь к Ане, у которой подкосились ноги. Сейчас он ее поцелует! И это после того, как он провел ночь с неизвестной девицей, требовавшей скинуть с нее всю одежду. Кто-то невидимый дернул Аню за ниточку, и она выпалила:
– Это я проколола колеса твоего автомобиля! – После этого признания ей стало так легко и спокойно, что она была готова тут же протянуть руки для наручников и отправиться «мотать срок».
– Ты?! – воскликнул Одинцов, отступив на шаг. – Неправда!
– Правда, – довольная тем, что сказала правду, подтвердила Аня. – Чистая правда. Проколола отверткой все четыре колеса.
– Зачем?! Почему?! Ради чего?! – неистовствовал Одинцов, переменившийся в лице.
Аня промолчала. Не могла же она признаться, что поступила так из-за глупой ревности. Пусть Дмитрий встречается с кем хочет, раздевает кого хочет, водит на концерты всех кого ни попадя. Она не станет одной из многих! Аня с вызовом
– Собственник! – крикнула ему вслед Аня, села за стол и заплакала. Но это были не слезы облегчения, это было страдание по ушедшей любви. Мужчина, так трепетно относящийся только к груде железа, ей не нужен.
Вернее, ему не нужна она. Аня взяла билеты и сквозь слезы рассмотрела места: пятый ряд, кресло двенадцать и тринадцать, они сидели бы рядышком. И Одинцов держал бы ее руку в своей, говоря на ушко разные приятные слова… От этого ей стало еще горше, и она зарыдала взахлеб.
Плов подгорел, но веселья не испортил. Как рассчитывала Алиса, Багров с девицей не стали засиживаться дома и вылезли во двор. Катерина подбежала к заборчику и заявила, что очень хочет принять участие в такой развеселой вечеринке. Переубеждать ее в том, что это была не вечеринка, а завтрак почти что на траве, было бесполезно. Она рвалась к столу с таким энтузиазмом, будто только что пережила пытку ядохимикатами и спешила их заесть. «Интересно, – удивилась Алиса, – чем это они там занимались, раз она так быстро выскочила к нам?» Багров пришел вслед за Катериной довольный, но не такой беззаботный. Было совершенно очевидно, что его раздирают сомнения или на нем лежит ответственность за определенный выбор. Алиса усмехнулась, предоставив ему выбирать между простушкой Катериной и ею, гламурной красавицей. Она была уверена на девяносто девять процентов, что победа достанется ей. Но оставался этот пресловутый один процент, который мог все испортить. Нужно было действовать, и Алиса пошла ва-банк.
Молодые мужчины вполне предсказуемые создания. Не нужно особого ума, чтобы определить точно все их желания и устремления. Что хочет наивная молодость? Красоты и удовольствия, и все это можно получить благодаря деньгам. Деньги – вот смысл жизни молодого организма. Поэтому, когда Алиса шепнула на ухо Шереметьева пару слов о том, что Катерина на самом деле никакая не Катерина, а американская миллионерша Кэт, результат оказался потрясающим. Ромка отсидел в полном ступоре пару минут, после чего плюнул на внешние красоты гламурной соседки и принялся налаживать отношения с американкой. «Цепкий мальчик, – подумала Алиса, глядя на то, как Роман быстро входит в доверие гостьи, – далеко пойдет! Или поедет. В Америку. Бедный, бедный Багров, тебе не светит заграничное турне». Кэт с удовольствием принимала знаки внимания от Ромки и прыгала от радости, что ею увлекся такой замечательный русский мальчик. Вот она, женская натура, сразу забыла про Багрова, который, как отметила Алиса, никогда не мог стильно ухаживать за дамой. Но она была рада, что дело приняло такой оборот. Теперь ей никто не мешал завоевывать это глупое мужское сердце, никак не попадающее в такт ее устремлениям. Багров сидел за столом и, казалось бы, был далек от всего, что происходит, настолько тяжелые думы заполнили его мозги. Он даже не догадывался, что с легкой руки Кэт, которую она протянула для поцелуя Шереметьеву, он был переведен Алисой в первый состав. А попасть из запасных игроков в первый состав было очень даже нелегко. Если бы он узнал, то искренне этому обрадовался. Алиса ничем не выдавала своего расположения к нему и старалась всячески поддерживать разгорающуюся страсть Ромки к американке. Вскоре один процент присоединился к девяноста девяти, и ее душевное спокойствие было восстановлено.
К этому моменту Кэт решила сплясать на столе. В таком виде – с задранным подолом легкого сарафана, выбившимися прядями волос и голыми ногами, отбивающими чечетку между тарелок и бутылок с вином – ее и застукала Чебушевская.
– Какое свинство! – изрекла она недовольно, глядя на Алису. – Сделайте музыку потише, невозможно ругаться! Нет, вы только представьте себе, какое натуральное свинство!
– Калерия Леонидовна, сегодня вы прекрасно выглядите! – Шереметьев кинулся усаживать ее за стол, с которого медленно сползла Кэт, а Венька побежал уменьшать звук.
– Спасибо, дорогой мой, вот милый мальчик, – Чебушевская улыбнулась на мгновение и продолжила: – Нет, вы только послушайте, какое безобразие творится среди бела дня!
– Сейчас мы все выключим, – пообещал Венька, собираясь убрать звук совсем.
– Я не о вас, веселитесь, чего уж там, – махнула рукой Чебушевская. – Я про Одинцова говорю. Он отправил милиционеров восвояси! Не пропустил их на место преступления и потребовал, чтобы они покинули его дом. Меня как свидетельницу он тоже послал очень далеко, – Чебушевская смахнула слезинку, – меня так далеко еще не посылали. Я могла бы быть замечательным свидетелем! Самым лучшим свидетелем на свете! Что теперь я стану рассказывать своим приятельницам? Что меня выгнали вместе с правоохранительными органами на улицу?! Вы представляете, как надо мной станут мерзко хихикать!