Путеводитель по Галактике для автостопщиков
Шрифт:
Артур замолк, осекшись.
— Как тонко!.. — сказал Слартибартфаст. — Это достойно восхищения.
— Что? — спросил Артур.
— Разве можно было лучше скрыть свою настоящую природу и направить вашу мысль? Побежать по лабиринту не в ту строну, съесть не тот кусочек сыра, неожиданно умереть от миксоматоза. Если все это тщательно рассчитать, то кумулятивный эффект будет колоссальным.
Он помолчал.
— Видишь ли, землянин, это исключительно мудрые гиперразумные всемерные существа. Твоя планета и народ составляли матрицу органического компьютера, выполнявшего десятимиллионолетнюю исследовательскую
— Время для меня теперь не проблема, — уныло сказал Артур.
Глава 25
Существует множество вопросов, связанных с жизнью, самые популярные из которых: «Для чего люди рождаются на свет?», «Почему они умирают?», «Почему тратят столько времени на электронные часы?»
Много-много миллионов лет назад раса гиперразумных всемерных существ (чье физическое проявление в их всемерной вселенной практически не отличается от нашего) так устала от постоянных споров о смысле жизни, которые отвлекали их от их излюбленного времяпрепровождения — брокианского ультра-крикета (забавная игра, заключающаяся в том, чтобы неожиданно ударить человека без видимой на то причины и убежать), — что решила сесть и решить все вопросы раз и навсегда.
Для этого они построили себе гигантский суперкомпьютер, который был настолько удивительно разумен, что еще до того, как были подключены его базы данных, он начал с «Я мыслю, следовательно, я существую», и, прежде чем его успели выключить, дошел до существования рисового пудинга и подоходного налога.
Он был величиной с небольшой город.
Его главный терминал был установлен в специально построенном главном офисе, на огромном главном столе из лучшего ультракрасного дерева с крышкой, обитой лучшей ультракрасной кожей. Пол в офисе был устлан благоразумно роскошными темными коврами, на стенах висели великолепные гравюры и портреты главных программистов и их семей, экзотические растения в кадках обильно украшали комнату, величественные окна смотрели на обсаженную деревьями городскую площадь.
В день Великого Включения два программиста в строгих костюмах и с кейсами прибыли и были допущены в офис. Они понимали, что в этот день они представляют весь свой народ в величайший для него момент, но держались спокойно и сдержанно. Они почтительно сели за стол, открыли свои кейсы и достали из них записные книжки в кожаных переплетах.
Программистов звали Ланквил и Фук.
Несколько секунд они сидели в почтительном молчании, затем, обменявшись взглядом с Фуком, Ланквил протянул руку и прикоснулся к маленькой черной панели.
Неуловимо тихое гудение сообщило им о том, что огромный компьютер включился в рабочий режим. Через несколько секунд он заговорил с ними глубоким, звучным голосом. Он сказал:
— Что это за великая задача, ради которой я, Глубокомысленный, второй по величине компьютер во Вселенной Времени и Пространства, был призван к существованию?
Ланквил и Фук переглянулись в удивлении.
— Твоя задача, о компьютер… — начал Фук.
— Нет, минуточку, это неверно, — обеспокоенно прервал его Ланквил. — Мы однозначно разрабатывали величайший компьютер, а вовсе не второй по величине. Глубокомысленный, — обратился
— Я назвал себя вторым по величине, — изрек Глубокомысленный, — и таковым являюсь.
Еще один встревоженный взгляд между программистами. Ланквил прочистил горло.
— Это, должно быть, какая-то ошибка, — сказал он. — Разве ты не больше Миллиарда Гаргантюмозга, который может за одну миллисекунду сосчитать все атомы в звезде?
— Миллиард Гаргантюмозг? — сказал Глубокомысленный с нескрываемым презрением. — Это простые бухгалтерские счеты; не упоминайте о нем при мне.
— Разве ты, — беспокойно спросил Фук, подаваясь вперед, — не лучший аналитик, чем Звездный Мыслитель Гуголплекс из Седьмой Галактики Света и Созидания, который может рассчитать траекторию каждой пылинки в пятинедельной песчаной буре на Бете Данграбада?
— В пятинедельной песчаной буре? — сказал надменно Глубокомысленный. — И вы спрашиваете об этом меня, который проанализировал векторы всех атомов в Большом Взрыве? Не досаждайте мне разговорами об этом карманном калькуляторе.
Программисты сидели в неловком молчании. Через минуту Ланквил снова спросил:
— А разве ты уступишь в силе убеждения Великому Гиперболическому Нейтронному Аргументатору с Цицероникуса-12, Магическому и Неутомимому?
— Великий Гиперболический Нейтронный Аргументатор, — пророкотал Глубокомысленный, — сможет заговорить арктурского мегаишака настолько, что у того отнимутся ноги. Но только я смогу убедить его после этого пойти погулять.
— Так в чем же проблема? — спросил Фук.
— Проблемы нет, — величественно ответил Глубокомысленный. — Просто я второй по величине компьютер во Вселенной Времени и Пространства.
— Но почему второй? — добивался Ланквил. — Почему ты называешь себя вторым? Ведь ты, конечно же, не имеешь в виду Мультикорковый Перспектрон Титан? Или Мозготрон? Или…
На пульте компьютера презрительно замигали лампочки.
— Я не потратил бы ни единой ячейки мысли на этих кибернетических примитивов! — прогремел он. — Я говорю не о ком ином, как о компьютере, который придет вслед за мной!
Фук начал терять терпение. Он отпихнул свою записную книжку и пробормотал:
— Ну вот, только пророчеств мы еще не слушали.
— Вы ничего не знаете о будущем, — произнес Глубокомысленный, — но я, в изобилии своих схем, могу анализировать бесконечные потоки данных вероятности будущего и предвижу, что однажды должен быть создан компьютер, даже рабочие параметры которого я не достоин рассчитать, но спроектировать который, в конце концов, будет моей судьбою.
Фук тяжело вздохнул и искоса глянул на Ланквила:
— Может, мы все же зададим вопрос?
Ланквил сделал ему знак подождать.
— Что это за компьютер, о котором ты говоришь? — спросил он.
— В этот раз я больше ничего о нем не скажу, — сказал Глубокомысленный. — Теперь спрашивайте у меня то, что хотели. Говорите.
Они посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фук успокоился и собрался.
— О Глубокомысленный Компьютер, — сказал он, — задача, для выполнения которой ты создан, такова. Мы хотим, чтобы ты сказал нам… — он замолк на секунду, — …Ответ!