Чтение онлайн

на главную

Жанры

Путеводитель по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»
Шрифт:

Исследователи писали о нарастающей в повествовании мифологизации действительности. В самом деле, употребляемые в тексте слова не исчерпываются ближайшим контекстуальным комическим смыслом. Обсудив меж собой ситуацию Чичикова, дамы «отправились каждая в свою сторону бунтовать город» — в результате «город был решительно взбунтован» (VI, 189). Но последняя фраза включает в себя более сложный и глубокий смысл, тем более что она поддержана последующими фразами: «все пришло в брожение», «как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город» (VI, 190), «все вдруг отыскали в себе такие грехи, каких даже не было» (VI, 193).

Необходимость объяснить происходящее, найти его причины порождает достаточно широкий диапазон интерпретаций: от отказа каким-либо образом изъяснить непонятное происшествие («Какая же причина в мертвых душах? Даже и причины нет. Это, выходит, просто: Андроны едут, чепуха, белиберда, сапоги всмятку! Это, просто, черт побери!..» (VI, 190. Здесь можно пояснить, что «андроны» — это специальные

телеги для перевозки снопов, сена с жердями, концы которых тащатся по земле и гремят. Использованное Гоголем выражение могло означать «вздор, чепуху, бессмыслицу») до догадки, что во всем кроется некий притчеобразный, следовательно, достаточно серьезный смысл («Что ж за притча, в самом деле, что за притча эти мертвые души?» — VI, 189).

Оказалось, что «город и люден, и велик, и населен как следует» (VI, 190), и город пришел в движение. «Толки» извлекли из его потаенных глубин неведомых лиц и странные предметы. «Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и не слышно было никогда; в гостиных заторчал какой-то длинный, длинный с простреленною рукою, такого высокого роста, какого даже и не видано было. На улицах показались крытые дрожки, неведомые линейки, дребезжалки, колесосвистки — и заварилась каша» (там же). Колесосвистка — совсем не фантастический агрегат, как может показаться современному читателю, это повозка, издающая свист при вращении заржавелых колес, но упомянутая в общем ряду с другими «неведомыми» повозками, она производит довольно-таки экзотическое впечатление.

Город последних глав разительно отличается от того, который описан в первой главе. Правда, мы можем вспомнить, что некоторая странность уже была в нем заметна, но она не бросалась в глаза, ничем не угрожала, не предполагала, что все в городе придет «в брожение» и «как вихорь», взметнется весь город. Однако взметнулся…

Дамам, отправившимся «бунтовать город», удалось это сделать «с небольшим в полчаса» (VI, 184), «слухи проникли наконец в самые глухие переулки» (VI, 187). Творится вторая, как мы бы сейчас сказали, виртуальная реальность. Взбунтовавшееся сознание жителей города порождает сюжеты, на которые прежде было неспособно и которые не может осмыслить. «Не успеешь поворотиться, а тут уж и выпустят историю и хоть бы какой-нибудь смысл был…», «сюжет становился ежеминутно занимательнее…» (VI, 190–191).

Чем чревато это странное, неустойчивое состояние города? Чем может обернуться? Очередной победой «материи», плоти жизни? Ведь как ни встревожены чиновники и их жены, они остаются прежними: спорят «женская» и «мужская» партии, и при всем различии в каждой — «сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях» (VI, 192). Приведет ли «брожение» к нравственному преображению? Ведь отыскали же чиновники «в себе такие грехи, каких даже не было». Для автора это открытый вопрос.

Появившиеся далее в тексте конкретные наименования как будто возвращают повествование в реальное русло. Дракой закончилась пирушка сольвычегодских и усть-сысольских купцов. Сольвычегодск — это уездный город Вологодской губернии, основанный в XIX в., один из крупнейших центров русского Севера; Усть-Сысольск — также уездный город той же губернии, известен с XVI века, в XIX веке — торговый центр края. Генерал-губернатор, строгого суда которого опасаются чиновники, — начальник одной или нескольких губерний, обладавший высшей военно-административной властью. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» в главе «Занимающему важное место» Гоголь выскажет небезынтересные суждения о том, что мог бы выполнять на своем посту генерал-губернатор, проявляя «христианскую мудрость» (VIII, 350). «Казенные крестьяне», упомянутые в главе, — это не крепостные, а лично свободные крестьяне, которые жили на казенных землях и несли повинность в пользу государства; административную власть над ними осуществляли чиновники.

Однако оттенок ирреальности не только не исчезает, но усиливается. Этому прежде всего способствуют многократные напоминания о непрекращающихся толках и слухах. Но ирреальность проступает и в другом: например в названиях деревень и фамилий (Вшивая-спесь, Задирайлово; «земская полиция в лице заседателя, какого-то Дробяжкина»), в указаниях на новые версии (о «делателе фальшивых ассигнаций» и о «разбойнике»).

Пытаясь вернуть прежнюю устойчивость жизни (а для этого точно узнать, кто такой Чичиков), чиновники осведомляются у помещиков о сделках, ими заключенных, но ничего нового не слышат. Манилов готов был «ручаться» за Павла Ивановича «как за самого себя», «Собакевич отвечал… что крестьян он ему продал на выбор и народ во всех отношениях живой; но что он не ручается за то, что случится вперед… и бывают примеры, что вымирают-де целые деревни» (VI, 195–196). Речи звучат правдоподобно, а правда о герое ускользает. Описание событий живет отдельно от самих событий. Слухи, толки подменяют действительность, мифологизируют ее, порождают все новые и новые фантасмагорические ее варианты. От реального губернского города почти ничего не остается, хотя видимые, бытовые его черты такие же, как были прежде.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Центральное место в главе занимает «Повесть о капитане Копейкине». Цензурные претензии к этому сюжету, опасения, что он будет исключен из поэмы, заставили Гоголя внести определенные поправки в повесть, но отстоять ее. Без капитана Копейкина автор не хотел издавать «Мертвые души». Почему же «Повесть…» была столь дорога Гоголю?

Конечно, в ней был заключен обличительный социальный смысл: герой войны 1812 года, инвалид, остался без средств к существованию и ни у кого не встретил поддержки. Однако Гоголь пишет поэму, сатирическое начало которой не определяет всю тональность повествования; смех писателя не сводится к отрицанию, к тому же «Повесть…» помещена в предпоследнюю главу, а завершающие главы, о чем уже шла речь, представляют нам не столько реальную, сколько мифологизированную действительность. «Повесть…» многозначна по смыслу и выполняет несколько функций в поэме.

Сюжет о капитане Копейкине появляется на волне многочисленных слухов о Чичикове. Вопрос о том, «что за притча мертвые души?» волнует и тревожит всех. Фигура самого Чичикова начинает обнаруживать нечто новое, не умещающееся в пределы реальной действительности. Он слишком легко оперирует понятиями жизни и смерти, претендует на то, чтобы самому распоряжаться жизнью, решать, кого отнести к живому, кого — к мертвому. Понятие «мертвые души» именно в этом контексте приобретает зловещий оттенок, и не случайно современникам писателя казалось, что такого словосочетания нет в русском языке. Так, М. П. Погодин, хорошо знавший и любивший Гоголя, ставил вопрос именно таким образом, поясняя, что возможны лишь другие словосочетания: «Есть души ревизские, приписные, убылые, прибылые» [68] . Погодин не мог не знать, что категория «душа» применялась и к крестьянам умершим и могла встречаться в соответствующих документах. Но он уловил, что в гоголевском тексте это словосочетание не умещается ни в одно из возможных определений, отдельно взятых, смысл его не локализован. Так и гоголевские герои не могли понять, что означают «мертвые души», а вместе с тем не могли смириться с собственным непониманием, не могли вернуться к прежней жизни, перестать задумываться над некими «притчами», которые преподносила жизнь. Все предположительные суждения о Чичикове — делатель фальшивых бумажек, похититель губернаторской дочки, переодетый разбойник, даже Наполеон — недостаточны для чиновников, ибо рассматривают Павла Ивановича в плоскости реальной жизни, и вопрос о том, что же означают «мертвые души», остается нерешенным. Восклицание почтмейстера в этом контексте: «Знаете ли, господа, кто это?.. Капитан Копейкин!» (VI, 199) — обещало совершенно новый угол зрения на героя, а для читателя и новый ракурс повествования, явно не сводимый к сатирическому. Почтмейстер же, прежде чем рассказывать историю Копейкина, формулирует некое жанровое умозаключение: «Да ведь это, впрочем, если рассказать, выйдет презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма» (там же). Можно сказать, что перед нами поэма в поэме, а, может быть, та мини-поэма, которая способна открыть смысл подлинной, грандиозной поэмы, первый том которой, по определению автора, представлял не более чем «крыльцо» ко всему «зданию» (XII, 46).

68

Литературное наследство. М., 1958. Т. 58. С. 824.

Историю капитана Копейкина рассказывает почтмейстер. Положение его в губернском городе при всей ординарности (он один из чиновников) по-своему исключительное. На свой лад эту особость толкуют чиновники: почтмейстеру не с кого брать взятки — «тут, конечно, всякой будет святой» (VI, 197). Но автор отмечает в нем и другое, относя его в разряд немногочисленных лиц, которые в исключительной ситуации, сложившейся в городе, «не потеряли присутствия духа» (там же). «Он один не изменялся в постоянно ровном характере и всегда в подобных случаях имел обыкновение говорить: „Знаем мы вас, генерал-губернаторов! Вас, может быть, три-четыре переменится, а я вот уже тридцать лет, сударь мой, сижу на одном месте“» (там же). Что означает выражение «в подобных случаях»? — назначение нового генерал-губернатора? Необъяснимые действия недавно прибывшего господина? И то и другое, и что-то третье, что может влиять на жизнь чиновников, но не изменяет жизнь как таковую. Можно сказать, что почтмейстер в этом городе — и свой, и чужой; и таков же, как все, и особый. «Сижу на одном месте» может означать неизменность его служебного положения, но и спокойную неизменность его собственной, частной жизни, неподвластной политическим и социальным катаклизмам.

Рассказывая историю капитана Копейкина, почтмейстер переживает «час необыкновенный» (так в свое время определил Гоголь, в одном из добавлений к «Ревизору», состояние чиновников, вызванное приездом в уездный город Хлестакова, принятого за ревизора). Он рассказывает историю, но и творит ее на глазах чиновников. Суть истории раскрывается благодаря тому стилю, в котором она излагается. Гоголь использует форму сказа; устная речь почтмейстера насыщена (может показаться, даже избыточно) разнообразными украшениями, «фигурами» речи; передается разговорная интонация, в которой сталкиваются различные голоса: имитируя их, почтмейстер свое отношение к излагаемому высказывает не прямо, а «прячась» за иными сознаниями (голосами).

Поделиться:
Популярные книги

Мимик нового Мира 14

Северный Лис
13. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 14

"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25

Харников Александр Петрович
Фантастика 2023. Компиляция
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Фантастика 2023-123. Компиляция. Книги 1-25

Девяностые приближаются

Иванов Дмитрий
3. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.33
рейтинг книги
Девяностые приближаются

Темный Лекарь 5

Токсик Саша
5. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 5

Неудержимый. Книга VIII

Боярский Андрей
8. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга VIII

Чемпион

Демиров Леонид
3. Мания крафта
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.38
рейтинг книги
Чемпион

Хочу тебя навсегда

Джокер Ольга
2. Люби меня
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Хочу тебя навсегда

Отмороженный 7.0

Гарцевич Евгений Александрович
7. Отмороженный
Фантастика:
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 7.0

Маршал Советского Союза. Трилогия

Ланцов Михаил Алексеевич
Маршал Советского Союза
Фантастика:
альтернативная история
8.37
рейтинг книги
Маршал Советского Союза. Трилогия

Волк 4: Лихие 90-е

Киров Никита
4. Волков
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Волк 4: Лихие 90-е

Довлатов. Сонный лекарь 3

Голд Джон
3. Не вывожу
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Довлатов. Сонный лекарь 3

Кодекс Охотника. Книга XIX

Винокуров Юрий
19. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIX

Везунчик. Дилогия

Бубела Олег Николаевич
Везунчик
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
8.63
рейтинг книги
Везунчик. Дилогия

Идеальный мир для Лекаря 12

Сапфир Олег
12. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 12