Путеводитель по стране сионских мудрецов
Шрифт:
Умные евреи, жители Берлина, Амстердама, Варшавы, Парижа и так далее, уже с начала XX века задавали этот вопрос своим глупым собратьям и, не получая вразумительного ответа, резонно пожимали плечами и отправлялись в оперу, музей или в Публичную библиотеку.
В результате событий, имевших место в Европе в середине прошлого века, умные евреи этот вопрос задавать перестали, а многие из них (из тех, кто выжил), сильно поглупев, переселились к своим менее умным соплеменникам. Впрочем, это было более полувека назад, и с тех пор многое в мире изменилось. Даже глупые евреи — и те маленько изменились, а вот умные — ничуть, однако о них мы поговорим позже, а сейчас в самой общей форме попробуем отметить некие черты евреев, населяющих страну Израиля в настоящий момент.
Для начала отметим редкостное
Все разнообразие различных этнических групп, составляющих то, что называется евреями, сводится к двум основным: ашкеназим (немецкие) и сфарадим (испанцы), плюс итальянские евреи, которые упорно не желают соотнестись ни с одной из них. Так же как к ашкеназим относятся американские, украинские, польские, белорусские, русские евреи, так же в сфарадим записаны иракские, йеменские, иранские и прочие евреи. Еще гуляют сами по себе эфиопские, горские, индусские, грузинские и курдские евреи. Этот этнический винегрет создает невероятную разноголосицу обычаев, ценностей, привычек, традиций, предпочтений и всего того, что называется культурными кодами. Что, в свою очередь, приводит не только к появлению анекдотов про марокканцев, русских, курдов, поляков и всех прочих, но и к напряженности, чреватой столкновениями и взрывами. Удивительно не то, что они время от времени происходят, а то, что эти группы все-таки находят путь к добрососедскому существованию. Но если напряженности этнической вам мало, то хватает и всяких других — подумайте о любой, и она непременно найдется в этой стране. В частности — отношения между светской и религиозной публикой. Понятия эти тоже достаточно условны, ибо и та и другая группы состоят из более мелких групп, а те, в свою очередь, из еще более мелких, ну и так далее. В черно-белом варианте для религиозной публики евреи не религиозные — и вовсе никакие не евреи, а для человека светского еврей религиозный — это паразит и бездельник. Тем не менее даже они находят путь к добрососедству и взаимной терпимости.
Однажды Вим ван Лир, уроженец Бельгии, бывший летчик, увлекшийся кинематографом, собрался делать документальный фильм о Всемирном потопе. А чтобы не попасть впросак, обратился за консультацией к раввину Штайнзальцу, справедливо полагая его одним из наиболее сведущих в мире специалистов в области Библии и вокруг. При этом ван Лир, человек весьма порядочный и щепетильный, явившись к прославленному раввину, первым делом сообщил о своем неверии и, чтобы у того не оставалось никаких сомнений в атеизме посетителя, признался, что каждую субботу собственноручно готовит себе на завтрак яичницу с беконом. Внимательно, как и подобает раввину, Штайнзальц выслушал взъерошенного кинематографиста и поинтересовался:
– А отчего вы, уважаемый, именно в субботу готовите себе яичницу и именно с беконом?
– Видите ли, — с чувством сказал Вим ван Лир, — я очень люблю готовить. Но на неделе я так задерган и забеган, что до готовки руки не доходят, и ем я урывками и что попало. А в субботу я наконец-то могу позволить себе свое любимое блюдо.
– Ну что ж, — сказал ученый раввин, — вы, конечно же, знаете, что суббота — величайший праздник и его непременно надо отмечать. Ваш способ празднования субботы несколько отличается от моего, но это тоже путь, продолжайте!
В результате ван Лир записался в ученики к Штайнзальцу. Верующим он так и не стал, но утверждал, что многому научился.
Остается с сожалением заметить, что таких людей, как Штайнзальц и ван Лир, где ни поищи, не так уж и много…
И не случайно Голда Меир на слова Ричарда Никсона о том, как тяжело быть президентом ста пятидесяти миллионов граждан, ответила: «Ах, господин президент, поверьте, что быть премьер-министром пяти миллионов президентов еще труднее».
Индивидуализм, нелюбовь к любой власти — древняя традиция Израиля. В Библии приводится история о том, как деревья искали себе царя. Сперва обратились к оливе. «Нет, не до того мне, — сказала олива, — я выращиваю плоды, дающие масло». Обратились к пальме, и она ответила отказом: «Я занята важным делом — произвожу финики». И только терновник — растение, неспособное приносить плоды, — охотно согласился принять корону. При таком отношении к властным структурам понятно, что политикам не приходится ожидать от своих соотечественников большой любви, да, честно говоря, подавляющее большинство из них ее не заслуживает.
А еще евреи — ужасно нетерпеливый народ: все подавай немедленно, желательно еще вчера. Как-то наш двоюродный брат остановился в своей машине перед красным светом светофора. Тут надо отметить, что в тот день приключился хамсин. Хамсин — это такое состояние атмосферы, при котором все становятся нервными, раздражительными, дергаными. Говорят, хамсин тяжело влияет на психику человека. Существует неписаный закон: за убийство, совершенное в хамсин, срок дают поменьше. Так это или не так, мы точно не знаем, но что закон неписаный — не сомневаемся. Итак, стоит наш братец на светофоре. Жарко. Пыльно. Потно. Красный свет. И вдруг раздается оглушительное, истерическое бибиканье, как раз которого не хватало, чтобы довести нашего достойного родича до состояния, близкого к человекоубийству. Выскочил он из своей машины, рванул дверь машины, что за ним стояла, и рявкнул:
— Ну что ты сигналишь? Ты что, не видишь, что красный?
— Вижу, — ответил удивленный водитель, — вижу. Но ведь скоро будет зеленый!..
*
Про наше высшее избрание мы не отпетые врали, хотя нас Бог избрал не ранее, чем мы Его изобрели.*
Здесь мое исконное пространство, здесь я гармоничен, как нигде, здесь еврей, оставив чужестранство, мутит воду в собственной среде.*
Тут нету рек нектара и елея, темны за горизонтом облака, а жить среди евреев тяжелее, чем пылко их любить издалека.Раз уж мы упомянули про автомобиль, то сразу надобно предупредить любого, кто приехал сюда: израильтяне — страстные водители. Красноречивее всего об этом говорит сухая и холодная статистика: за те шестьдесят лет, что существует государство, здесь в автомобильных авариях погибло тридцать тысяч человек, в то время как за шесть (!) пережитых Израилем войн погибло на шесть тысяч меньше. Ну, тут нужны еще какие-то слова?
Решительно отказываясь рассматривать жизнь как богатую гамму серого цвета, израильтянин мечется между двумя крайностями, возносясь на вершину эйфории и тут же свергаясь в пучину депрессии. От ничем не обоснованного утверждения, что прекраснее израильского ландшафта нет ничего в мире, и до утверждения, что жить в этой стране абсолютно невозможно. Если разбилась чашка, это «катастрофа», если хумус хороший, то он «потрясающий».
Не ждите от израильтянина взвешенного отношения к происходящему. За те тридцать лет, что мы имеем счастье проживать в Земле обетованной, мы более чем привыкли слышать вокруг вопль, что так плохо, как сейчас, не было никогда. Но проходит год-другой и выясняется, что это сейчас «так плохо, как никогда», а тогда было совсем даже хорошо…