Путеводная нить (сборник)
Шрифт:
– Ты уже на службе, – ответила я, – у меня. Но во дворец тебе хода нет. Подожди, пусть твои раны совсем заживут, а я покамест кое-что обдумаю…
– Но что мне говорить, если вдруг кто-то наткнется на меня? Кто я? Что я здесь делаю с оружием?
– Так ты спрячь пока копье да меч, доспехи и шлем со щитом, конечно, а кинжалом тут никого не удивишь, – улыбнулась я. – Мало ли, куда и откуда ты идешь, путников тут хватает. Устал вот да прилег подремать! И все равно мало кто ходит в эту рощу, а в овраг и вовсе не сунутся: все знают, я собираю тут одной мне ведомые травы, и мешать мне опасно.
Это я придумала давно. В самом-то деле травам
Все уж привыкли, что я порой исчезаю в неурочное время, а возвращаюсь с охапкой зелени или корзиной ягод. Расспрашивать меня никто не стал бы, близких подруг у меня не водилось, ну а служанкам я не намерена была объяснять, что этот вот букет – действительно букет, а не основа для тайного зелья.
Я оставила Ксеносу котомку (что это за путник, если у него при себе ничего нет!) и вернулась домой. Нужно было потянуть время, и я уже знала, как это сделать.
Раз за разом отправлялся Ясон-аргонавт к дракону, снова и снова я встречала его в саду на закате и давала очередной совет, да только ничто не помогало! Не брали драконью шкуру ни меч, ни копье, а отряда он и вовсе не заметил, развернулся неудачно и ранил одного или двоих. Спасибо, огнем не дохнул, а то ведь возвращаться аргонавтам было б не на чем: просмоленные корабли отменно горят!
Ксенос тем временем окончательно оправился от ран, и это явно не было моей заслугой: пусть я умела приготовить и сонный отвар, и спасающую от огня мазь, могла зашить рану, но тут было что-то иное. У него ведь даже шрамов не осталось: белели недолго тонкие полоски, а потом пропали и они.
Он попросил позволения поохотиться в нашем лесу, и я разрешила. Уж не обеднеет царство от подстреленной лани или пары куропаток! Лука вот только не было, а я не могла унести взять какой-нибудь незаметно. Ну да я видела, как Ксенос управляется – молодого оленя он убил, метнув копье. Я смотрела издалека, но мне показалось, будто копье пронзило зверя насквозь и чуть ли не пригвоздило к дереву.
Тогда-то мне и подумалось, что Ксенос, с его-то силой и умениями, может быть опасен и для меня. Правда, со мною он всегда был смиренен и учтив, а когда я намекнула, что могла бы привести ему женщину – есть у нас такие, что за пару монет на все согласятся, а глаза ей можно и завязать, да и опоить я ее могу так, что она и не вспомнит, куда и зачем ходила… Но нет, Ксенос отказался. Сказал, глядя в сторону и, кажется, даже краснея, что не помнит, как обходиться с женщинами. На мои же слова о том, что та его и научит, снова покачал головой и ответил, что любви за деньги, да еще чужие, не желает.
Скажу прямо, порою мне казалось, будто я подобрала и прикормила дикого хищного зверя: пока что он ест у меня с руки, но что ему может прийти в голову, одни боги ведают! Я, пожалуй, сумею защититься, а кто-то другой, и впрямь случайно забредший в овраг – вряд ли.
Шли дни. Ксенос отпустил бородку – короткую, ему она была к лицу, как-то наловчился разводить бездымный костерок, и теперь мне не нужно было носить ему мясо, он сам добывал, сколько нужно, пользуясь моим разрешением. Я приносила только хлеб да сыр, воды было достаточно в ручье, водилась в нем и рыба, которую Ксенос порой ловил голыми руками развлечения ради, а в лесу уже появились ягоды. Голодать бы ему всяко не пришлось, но я видела, что он тоскует. На вопрос же мой, в чем причина, он ответил:
– Время уходит даром, а я сижу под кустом. Мне нужно хоть какое-то дело!.. Вот, видишь, царевна, я вырезал свирель, да только звук у нее получился такой, что птицы на лету падают. Видно, не к рукам у меня это ремесло.
– К рукам у тебя только меч да копье.
– Верно.
Я снова задумалась. Я не могла привести Ксеноса во дворец, даже выдав за случайного странника: один вопрос, другой, и станет ясно, что он ничего не знает о своем прошлом. Придумать ему историю? Ну так ведь мир тесен, скажешь, что он из Афин или еще откуда, непременно найдется кто-нибудь, кто бывал там, начнет расспрашивать, что да как, да живет ли еще на некой улице такой-то оружейник… Можно отмолчаться или отговориться незнанием, конечно, но у нас не любят слишком уж скрытных людей, должно быть, думают, что они что-то скрывают, а так и до мыслей о беглом преступнике рукой подать! Еще можно заявить, что Ксенос дал обет и потому не рассказывает о себе, но что за обет, в чем он состоит? Какому богу или богине дан? Почему? Слишком много деталей, слишком сложно… Разве что заявить, будто он обеспамятел после удара, в самом деле, но это лучше приберечь до времени.
Я думала долго, уже начало смеркаться, а темнеет у нас быстро. Пора было возвращаться – успею еще поразмышлять. Вот выставить бы аргонавтов, а то наскучили мне эти шумные пиры…
Отец же, казалось мне, забавляется, глядя на бесплодные попытки Ясона победить нашего дракона. Я-то знала, как это сделать, но разве станешь подсказывать чужому человеку, куда ударить старого домашнего любимца, хоть собаку, хоть дракона, чтобы убить наверняка? И тут меня осенило.
– Дай-ка твою свирель, – попросила я. Ксенос протянул мне ее, и руки наши соприкоснулись.
Это было как удар молнии. Нет, я и прежде дотрагивалась до него, когда меняла повязки, но сейчас меня почему-то охватила дрожь.
– Ты что-то вспомнил? – спросила я негромко. Ксенос смотрел на меня в упор.
– Не вспомнил, – ответил он. – Но, кажется, почувствовал. А ты, царевна?
– Мне-то о чем вспоминать, подумай сам! Но… – я прикусила губу, – я не откажусь узнать, каково быть с мужчиной. Сплетни в гинекее – это не то…
– Выходит, оба мы равно неопытны, – сказал он. – Что хорошего может из этого выйти?
– Не знаю, но кто мешает попробовать? – спросила я и скинула плащ. – Может быть, и ничего, а может…
Я не думала в ту минуту, что творю: собираюсь возлечь с неизвестным мужчиной, не человеком вовсе, если уж на то пошло. Меня будто подхватила морская волна и на гребне ее уже не было места мыслям о земном. Я, правда, успела еще подумать, что зачать не зачну, знаю я разные травы, а будущего мужа обмануть ничего не стоит с моими-то умениями… И вот после этого волна обрушилась на берег – Ксенонс, похоже, вспомнил позабытое, и если б он не закрывал мне рот поцелуями, я кричала бы на весь лес: сперва от боли, потом от наслаждения. И я была права – с его чудовищной силой он мог бы взять меня и раньше, если бы захотел, да только к крепким мускулам прилагался разум и понятие о том, что мужчине делать не пристало…