Путевые заметки вольного мага
Шрифт:
— Хорошо — кивнула Зара, расправив плечи и сузив глаза. Черный зрачок из человеческого круглого стал продолговатым, как у змеи или кошки. Ничего себе какие фокусы — я верю тому, что ты говоришь, потому что чувствую, что ты и правда хочешь мне помочь. И делаешь это от чистого сердца, потому что такова твоя суть. Только чистая душа может услышать мою песню такой, какая она есть, и прийти по ее нити. Это не всякому дано, Рина из сна. Особенно тем, кто не такой крови, как я.
Я даже опешила от такой информации и выводов, но спорить не стала.
— Я не знаю, сколько у нас времени, но давай ты просто начнешь рассказывать хоть что-то… — попросила я.
— Как пожелаешь — голос Зары наполнился большим количеством эмоций, чем до этого. И, главное, я почувствовала в нем то, что и планировала ей принести — надежду. Что же, осталось только сделать так, чтобы мои обещания действительно исполнились.
* * *
Я почувствовала, как что-то мокрое прикасается к моей щеке.
«Вставай-у» — тявкнул Охра, продолжая облизывать мое лицо.
«Хватит, щекотно» — сонно проговорила я. Белв сидел на моей груди с довольным выражением на морде и сверкал на меня фиолетовыми глазами, в которых отражалось пламя от костра. Судя по окружающем нас полумраке, солнце еще не взошло. Мы с Охрой договорились, что независимо от результатов нашего эксперимента, зверь разбудит меня перед рассветом, чтобы я сменила Лаврентия на дежурстве. Спать мы решили строго по одному.
К счастью, поговорить во сне с девой-драконом мне все же удалось.
— Деса Тарина — Лаврик, как всегда, деликатный и ненавязчивый, наклонился надо мной и заглянул в мое лицо — у вас получилось?
— Получилось — отозвалась я, а потом схватила пушистое тельце Охры и прижала его к себе. Зверь фыркал, но все равно ластился к моим рукам — спасибо, малыш — я чмокнула Охру в нос. Тот довольно заворчал, особенно когда я протянула ему очередное лакомство-светлячок — как у вас тут дела?
— Так же — хмыкнул Лаврик, кивая в сторону наших пленников.
Мужики лежали рядком под сосной и дружно храпели, погруженные белвом в магический сон. В течение предыдущего дня я потратила почти все свои силы на чтение их воспоминаний. Разумеется, к этому времени все мужчины были уже вылечены от тех травм, которые мы с Лаврентием им нанесли во время боя. Честно признаться, тратить свою магию на их лечение мне очень не хотелось, но это было необходимо для того, чтобы получить необходимую информацию и использовать разбойников для моего плана по проникновению в стан врага.
Постепенно по крупицам собрала довольно большое количество разрозненных данных, которые нам с Лаврентием теперь предстояло соединить в какую-то законченную картину. Информация от Зары тоже оказалась нелишней, да и нужно все же было хоть как-то с ней пообщаться до того, как я попытаюсь вытянуть ее из плена. Она должна мне доверять хотя бы немного.
Я уже заранее готовилась к тому, что похищение девы-дракона кем-то из Империи может плохо сказаться на отношениях нашей страны с Дракским Ханством. Поэтому намеренно не стала сообщать эту информацию ни Ролину, ни Ордену, ни городскому магу Фраска. Думаю, и без этого обвинений в сторону «хозяина»
Для наглядности я записала свои воспоминания о бое на артефакт. Он, к сожалению, был у меня только один, в единичном экземпляре, поэтому я старалась записывать только то, что считала по-настоящему важным и серьезным — некоторые эпизоды нашего с бандитами противостояния, исключая использование мной огненного хлыста, нападение на Лаврентия, кое-что из воспоминаний злодеев — передачу им артефактов, которую я мельком обнаружила в воспоминаниях одного из них, русалку, которую помнили сразу несколько мужчин. К сожалению, как именно они ее похитили, я не знала. Но видела то, что перевозили ее в поместье действительно в огромном чане с морской водой, и предполагала примерное место похищения — Западные имперские острова. То есть морская дева была, так сказать, местной, а не жительницей Южного Архипелага. Это радовало, потому что для полного счастья Империи не хватало еще политических конфликтов с морскими троллями, контролирующими земли этого самого архипелага.
В воспоминаниях мужчин мелькнуло еще несколько магических зверей: огненная саламандра, обитающая близ Серых гор у вулканов, единорог, скорее всего, похищенный там же, и птица-кори, явно привезенная из свободных Северных земель.
Вот тебе и коллекция. А что будет дальше, если вовремя не остановить поганца?
Единственное, что меня совершенно не радовало: ни лица, ни имени «хозяина» узнать так и не удалось. Бандиты обращались к нему «хозяин», Заре своего имени он также не называл, предлагая именовать его «господин», но дева-дракон не обращалась к нему вообще никак. Лицо этот человек скрывал под чем-то вроде маски либо пытаясь сохранить свое инкогнито, либо еще по какой-то причине. Я видела только его фигуру в темном плаще и холодные то ли серые, то ли серо-зеленые глаза.
К сожалению, Зара поведала мне не так много. Об обстоятельствах своего похищения она не рассказала, судя по реакции девушки на мой вопрос, ей было стыдно об этом говорить, а я не стала на нее давить, мало ли что. После попадания в логово «господина» дева-дракон коротала время в одной комнате, из которой было никак не выбраться. В помещении находилось всего одно маленькое окно в потолке, а дверь запиралась на несколько засовов, и, возможно, охранялось еще кем-то или какими-то артефактами. Судя по высоте потолков, комната вполне могла находиться в башне или чем-то похожем.
«Спасение девы из заточения в башне» — чем не сюжет для какой-нибудь сказки, вы не считаете?
Раз в неделю в комнату Зары приходила молчаливая служанка, которая там убиралась. При этом с девушкой ей говорить, судя по всему, запрещалось. Еду передавали через небольшое отверстие в двери.
«Хозяин» сейчас навещал ее раз в несколько дней, хотя поначалу приходил каждый день, убеждая Зару смириться со своей участью, быть покорной и не творить глупостей. Вел себя «господин нехороший» сурово, надменно, даже почти грубо, наверняка полагая, что незачем как-то располагать к себе Зару, ведь когда-нибудь она сломается в своей тюрьме, измученная тревогами, неволей и одиночеством, и будет согласна на все его предложения, какими бы они ни были.