Пути, которые не избираем
Шрифт:
Наконец мы остановились перед Херном Охотником, и выглядел он совсем не похоже на небольшое, слабое существо, что я знал в Переулке Крыс. Тот Херн был на несколько веков старше, скрюченный, а сила его иссякла от неустанного наступления цивилизации, двигающейся через огромные цветущие земли Англии. Этот Херн был Бытием и Мощью, богом природы в своей первобытности и в своей стихии, и его широкий, волчий оскал давал понять, что нам было позволено добраться до него только с его позволения. Мы были в его власти. Он все еще был приземист и уродлив, тяжел и развит, как животное, но тело его было здоровым и божественно сильным. Огромные бараньи рога закручивались над его низким лбом на огромной львиной голове, а в глазах была жаркая
В нем была сила и энергия, которые пылали как горн, и от одного взгляда на него, становилось понятно, что он мог бежать весь день и всю ночь, ни разу не устав, и по–прежнему разрывать добычу на части голыми руками в конце охоты. Его темная загорелая кожа была покрыта волосами столь густыми, что выглядели почти мехом, а вместо ног у него были копыта. Он был Херном Паном и смехом в лесу. Волынщиком у ворот восхода и существом с окровавленным ртом, которое бросалось на бесконечный поток жертв. Его непоколебимая улыбка обнажала острые большие зубы, созданные разрывать. Он вонял потом, дерьмом и мускусом животных и как раз пока мы наблюдали за ним, он небрежно мочился на землю между своих ног, терпким кислым запахом, встревожившим животных вокруг него. Они зашевелились и стали бить копытами. Их бог помечал свою территорию.
Это не был Херн, которого я знал или ожидал увидеть, и я боялся его. Его терпкий запах пробудил во мне старые атавистические инстинкты. Я хотел с ним драться, или бежать от него, или кланяться и поклоняться ему. Я был далеко от дома, в чужеродном месте, и чувствовал своей кровью, костями и потом, что никогда не должен был приходить сюда. Это был Херн — дух охоты и погони грубой животной силы, которая правит жаждой хищности в природе, капающей вместе с кровью с зубов и когтей. Он был дикостью лесов и триумфом сильных над слабыми. Он был всем тем, что мы оставили позади, когда вышли из леса, чтобы стать цивилизованными.
И я думал приехать сюда обмануть или запугать его для оказания мне одолжения? Должно быть я спятил.
Херн Охотник сидел в насмешливом величии на огромном зубчатом троне, сделанным из старых бесцветных костей. Меха и скальпы свисали с ручек трона, с некоторых из них все еще капала свежая кровь. Там были связки зубов и когтей, а также, сувениров и трофеев с прошлых охот, слишком многочисленные, чтобы сосчитать. Сьюзи резко склонилась поближе зашептать мне в ухо, и я чуть не выпрыгнул из своей кожи. Выражение ее лица было столь же холодным и бесстрастным, как всегда, а голос звучал успокоительно уверенным.
Кажется, Марцел и Ливия нашли свой путь сюда, на удивление легко, — прошептала она. — И ничего из этого, кажется, не вызвало в них ни удивления, ни шока. Подозрительный человек мог бы решить, что они были здесь прежде. Знаешь, еще не слишком поздно, чтобы я стреляла и взрывала все, что движется, пока мы достойно, но поспешно отступим.
Думаю, что мы прошли «не слишком поздно», когда вошли в лес, — сказал я, спокойно. — Так что давай оставим убийство и нанесение увечий в качестве последнего средства. Кроме того, мы не добьемся помочи от Херна, расстреливая его Суд.
Знаете, я ведь не глухая, — встряла Ливия. — Так вышло, что мы с мужем бывали здесь и раньше, много раз.
О, да, — сказал Марцел. — Много раз. Мы давно знаем бога Херна, а он знает нас.
Видите ли, мы не были проданы в рабство за долги бизнеса, — сказала Ливия, улыбаясь действительно неприятной улыбкой. — Это было скорее связано с Характером нашего бизнеса.
Мы продавали рабов Хорну, — сказал Марцел оживленно. — Покупали их на вполне законных основаниях на рынке, а затем приводили их сюда, в дремучий лес, чтобы стать добычей для Дикой Охоты. Видите ли, они очень любят гоняться за человеческими жертвами. Отчасти это месть за вырубку леса для строительства их деревень, ферм и городов, но главным образом потому, что ничто не бежит лучше или более отчаянно, чем преследуемый человек. И до поры до времени все было в порядке. Мы обеспечивали товар по приемлемой цене, Суд пользовался им для охоты, и все были счастливы. Ну, кроме рабов, разумеется, но никто не заботится о рабах. В этом и суть. Но одной холодной зимой была отчаянная нехватка рабов, и цены подскочили до небес. Поэтому мы с Ливией стали похищать людей с улиц. Ни одного, кого бы заметили или хватились, только слабых глупых и бедных.
Только их хватились, — сказала Ливия. — И кто–то поднял суматоху, всегда найдется тот, кто сует свой нос не в свое дело, и были привлечены легионеры. Они застукали нас на месте преступления.
Мы сделали очень много денег, — сказал Марцел. — И потратили большую их часть на адвокатов, но они ничего толком не добились. Я произнес то, что считал очень убедительной речью перед судьями, но они не слушали. Ладно бы если мы похитили хоть раз гражданина, но дело не в этом…
Это был год выборов, — сказала Ливия с горечью. — И поэтому они забрали у нас все и продали нас в рабство. Но благодаря вам, у нас теперь есть шанс на свободу, и месть.
Месть, — сказал Марцел. — Всем нашим многочисленным врагам.
И они вдвоем засмеялись.
Они резко отвернулись от нас и низко поклонились богу Херну. Я подумал, что будет дипломатично поклониться, и даже Сьюзи поняла, что следует слегка склонить голову. Чудовищные существа Суда Херна жадно смотрели на нас, и мне совсем не нравилось, как они смотрели. Ливия заметила мой интерес, и принялась представлять различных членов Суда. Ее голос был откровенно издевательским.
Хоб в Цепях был огромным, тяжелым и человекоподобным существом под четыре метра, с огромными мышцами и кабаньей головой. Огромные загнутые кверху клыки торчали из его пасти, а его глубоко посаженные глаза были жестокими, красными и безумными. Длинные железные цепи болтались на его голом уродливом теле, свисая с железного ошейника, обхватывающего толстую шею. Человек давно уже пытался посадить его на цепь, но безуспешно. Его руки и предплечья выглядели так, словно он обмакнул их в кровь, столь свежую, что все еще капала и дымилась в воздухе. Полдюжины маленьких человечков с головами свиней сидели на корточках у его раздвоенных копыт, похрюкивая и визжа, пока боролись за место. Они смотрели на меня и Сьюзи голодными нетерпеливыми глазами, и толстые нити слюны свисали из их пастей. Некоторые из них до сих пор носили лохмотья, с тех времен, когда они были еще людьми, прежде чем Хоб в Цепях подчинил их своей воле.
Томиас Квадратные Ноги был определенно неандертальцем. Едва достигая полутора метров в высоту, он был широкий и коренастый, с массивным телом и лицом, которое не было ни человеческим, ни обезьяньим. У него не было подбородка, а пасть была широкая, с безгубым ртом но глаза его были неожиданно добрыми. Он задумчиво изучал нас, самозабвенно почесывая свое волосатое, нагое тело.
Десяток огромных волков были представлены мне, как оборотни, и я не видел причин не верить Ливии. В их глазах читался человеческий интеллект, наряду с нечеловеческим аппетитом. Были там и личи, только недавно вылезшие из своих могил, поэтому темная земля все еще цеплялась за их грязные одеяния. У них была мертвая белая плоть, горящие глаза, и руки точно когти.
Тут же находились огры, боглы и гоблины, а также другие гораздо худшие существа, чьи имена и сущности были утрачены для человеческой истории. Суд Херна был диким, жестоким и смертельно опасным. А поддерживали его, толкаясь со всех сторон, всевозможные дикие животные из леса, собравшиеся в единственном месте, где они могли почувствовать своего рода перемирие. Они впивались взглядом в Сьюзи и меня словно жюри, с Херном восседающим в качестве судьи. Бог резко наклонился вперед на своем костяном троне, и блуждающие огоньки бешено кружились над его рогатой головой точно живой ореол.