Пути Звезднорожденных

Зорич Александр

Классических руин – обычных для развалин любого мертвого города остатков кладки, расколотых колонн и груд сокрушенного кирпича – в Варнаге почти не было. Большая часть строительного материала была утоплена основательными грютами в Киаде – чтобы никому не повадно было строиться.

Многое вывезли отсюда и по приказу Элиена – растущий Орин остро нуждался в камне. Теперь от Варнага оставались лишь мостовые, густо заросшие травой, кладбищенского вида холмы, усаженные молодыми вязами, да прямоугольники фундаментов, намеченные крепчайшим

греовердом.

Элиен пробирался через высокие заросли бурьяна, заполонившие центральную улицу Варнага, которая во времена Урайна называлась Дархейзаар, «Светоносные камни».

За спиной Элиена крошевом светоносных камней похрустывали Ашера Тощий и спешившиеся ирвамессы. Четверо из них несли раненого Циндала.

Приметив широкую проплешину, щедро заросшую чертополохом, Элиен остановился. Он знал, что именно здесь, на глубине локтей этак в тридцать-сорок начинаются подземелья Тайа-Ароан.

Элиен сосредоточился – он, Звезднорожденный, сможет учуять другого Звезднорожденного сквозь земную толщу даже за шестьдесят локтей.

Да, Урайн был там, внизу.

«Значит, в любое мгновение следует ожидать долгожданной встречи лицом к лицу.»

На этот раз Элиен был тверд. Он не повторит былой ошибки и убьет Октанга Урайна. Убьет сквозь закипающие слезы, ибо будет уверен в том, что в трехстах лигах к востоку, обезумев от боли в рвущихся кроветоках, опустится на землю бездыханная Гаэт – его возлюбленная жена. Гаэт, светлая тень Октанга Урайна, мать Элая.

10

Когда Элиен точно определил местоположение Урайна в подземельях Тайа-Ароан, уже окончательно стемнело.

Теперь Урайн пребывал во плоти Сделанного Человека и был уязвим для любого оружия – будь то Поющий меч или в общем-то обычный «облачный» клинок ирвамесса. Каждый ирвамесс получил строгий приказ убить Октанга Урайна, не вступая с последним в переговоры – довольно болтовни!

В подземелья Тайа-Ароан сохранился всего один вход. Что попишешь – запустение! Когда-то их было четыре.

Главный вход, ведущий в подземелья из цокольного этажа главной башни цитадели Тайа-Ароан, был замурован еще прямодушными грютами, ненавидевшими магию от чистого сердца, «просто так». Остальные три лаза были потайными, но и они не избежали превратностей времени.

Один лаз раньше проходил под дном Киада и выходил на поверхность уже на южном берегу. Однако за семнадцать лет его никто не приводил в порядок. Ключевая вода просочилась сквозь стыки плит и полностью затопила узкий подземный коридорчик на длину в несколько сотен локтей. Всепроницающее зрение Звезднорожденного сообщало Элиену об этом столь же достоверно, как если бы он стал рыбой и проплыл затопленный коридор из конца в конец.

В другом лазе зрению Звезднорожденного открылись останки небытующей плоти, что некогда устилала утробу Тайа-Ароан, и все его существо содрогнулось от невыносимого ужаса перед лишенным времени не-бытием, в которое ввергало соприкосновение с ними.

Если Урайн сунется туда – им не придется пятнать мечи его нечистой кровью. Ибо присный Хуммера вновь окажется в такой же точно ловушке, из какой он бежал в Наг-Нараоне. Но учитывая, что влипнет Урайн в обрывки омерзительной утробы без смягчающей магии других Звезднорожденных, шансов на возврат в мир Солнца Предвечного у него уже не будет, да и само семя его души, скорее всего, перестанет быть семенем, раздробившись на… на что?… на невесть что, Хуммер прибери первородные тайны мироздания!

«Едва ли, впрочем, Урайну достанет безумия на подобный шаг», – с сожалением отметил Элиен.

Оставался четвертый ход: мерзкая, во многих местах просевшая нора, кишащая существами, отдаленно походящими на крыс. И все-таки, этот лаз был вполне приемлем для человека небрезгливого. Брезгливостью Урайн, конечно, не отличался.

Ход начинался там, где стояли теперь Элиен и его воины – за плитой с изображением косматой звезды.

Плита, конечно же, подвижна. И скоро она отойдет в сторону, чтобы открыть свету факелов удивленный лик Октанга Урайна.

«Деваться ему решительно некуда. Рано или поздно он выйдет на поверхность. Либо останется в подземельях Тайа-Ароан навсегда.»

Элиена совершенно не смущало то, что с какого-то момента он перестал ощущать близость Октанга Урайна.

«Шарит, небось, по своим затхлым схронам локтях в двухстах от нас…»

За спиной Элиена душераздирающе застонал Циндал.

Спустя несколько мгновений сын Тремгора зачуял, как Урайн быстро, очень быстро приближается к выходу из подземелья.

«Все. Сейчас.»

11

Ирвамессы обнажили мечи.

Ашера Тощий извлек на свет свой талисман – Поющую Стрелу, подаренную ему Аганной после победы над герверитами в Лон-Меаре.

Стрела хранила его уже семнадцать лет. Она спасла его от гибели в Даранке и сейчас была вложена в трофейный керкский лук. Единственный лук, который имелся в распоряжении их крохотного отряда.

Элиен одобрительно кивнул. В его руках едва слышно пел на высокой, чистой ноте меч Эллата.

Теперь Урайна отделяли от выхода из подземелья десять шагов.

Плита с косматой звездой дрогнула.

Медленно, очень медленно, сдвигаясь на каждый удар сердца чуть более, чем на толщину шелковой нити, она открывала черный, как ночные небеса до сотворения луны и звезд, провал подземного хода.

И в этот момент магическое зрение Элиена было ослеплено вспухшим в глубинах сознания Звезднорожденного шаром малинового пламени.

12

Озаренные нечеловеческим разумом холодные глаза наблюдали за оринскими воинами, полукольцом окружившими выход из подземелья Тайа-Ароан.