Пути. Дороги. Встречи

Сидоров Георгий Алексеевич

Какая сила меня толкнула принять приглашение хантов, я так и не понял. Мне, ни с того ни с сего, захотелось побывать в их селении, и я с нетерпением ждал, когда это случится.

Утром на двух лодках мы въехали в Ярцемовскую протоку и помчались вверх по ней через пойму. Вскоре лодку со всех сторон обступил сосновый бор. Протока сузилась, но идущая впереди меня лодка Ярцемовских хантов ход не сбавила. И теперь мне приходилось изо всех сил стараться вписываться, чтобы не вылететь с ходу на берег, во все немыслимые повороты

протоки. От напряжения я весь вспотел. Временами казалось, что вот-вот не справлюсь с управлением и врежусь либо в корчу, либо в берег. Но каждый раз каким-то чудом обходилось, и моя «Казанка» неслась всё дальше и дальше. Наконец передняя лодка ткнулась в берег.

— Слава тебе, Господи! Наконец-то, слалом кончился! — обрадовался я.

Пристав к берегу и привязав лодки, мы по тропе отправились к юртам.

— Ничего себе, юрта! — удивился я, увидев здоровенный русский дом среди бора.

Рядом с добротно срубленным строением стояло два амбара. Оба лабаза покоились на четырёх столбах и были тоже рубленные. По дому и амбарам мне стало ясно, что здесь живут люди не бедные. За амбарами я увидел навес, доверху забитый огромными поротыми щуками.

— Мы здесь рыбу вялим, — пояснил Петя.

— А где вы таких монстров, — показал я на щук, — здесь ловите, кругом же бор?

— Отсюда шагов двести озеро. Оно огромное, мы туда сходим, я тебе его покажу, — отозвался парень.

Когда я вошёл в дом, то лицом к лицу столкнулся с его хозяйкой. Мать Петра женщина средних лет, оказалась на удивление привлекательной. Таких красивых хантеек я ещё не видел: рост у неё был выше среднего. Она имела каноническое лицо, большие серые глаза и удивительно чистую белую кожу. Хозяйка дома предстала одетой во всё национальное: на ней, подчёркивая совершенные линии фигуры и поблёскивая бисерной вышивкой, красовалось хантейское платье, а на тёмно-русых косах поблёскивали серебряные царские монеты.

— Проходите к столу, — сказала она по-русски. — Я давно услышала моторы и чай уже готов!

— Спасибо! — поклонился я ей, снимая свои сапоги.

Войдя в помещение и присев на нары, я огляделся: перегородок в доме не было. С одной стороны, от стены до стены, застеленные лосиными шкурами, находились низкие нары. В углу стояла небольшая буржуйка, а у окна стол.

«Вот и вся мебель! — подумал я. — Очевидно, всё остальное хранится в амбарах».

Я посмотрел на пол. Он был собран из широких сосновых плах. Ни шкур, ни ковров, но нет и щели.

— Молодцы строители! — показал я на плахи пола. — Таких полов я ещё не видел. — Чем такие доски пилили?

— «Уралом», — улыбнулся Фёдор. — Эти дома мы рубили сами. Отсюда метров двести, — показал он в сторону бора. — Стоит ещё дом, в нём живёт мой брат. Да и ты скоро увидишь. А сейчас давай, не стесняйся, ешь, — пододвинул он деревянный поднос с отварной лосятиной. — Неделю назад Петька лося стрелял. Мясо в леднике, хватит надолго. В нашем краю всё есть. И птица, и лось, и дикий олень, но мы зазря не охотимся, — продолжил Ярцемов старший. — А зачем? У нас своих оленей больше пятисот! Так что мяса хватит.

— А где вы их пасёте? — удивился я.

— В сторону Большого Салыма — сплошные бора, беломошника много!

— Интересно, как это власти у вас оленей не отобрали, а вас не превратили в пастухов-колхозников?

— Мы штатные охотники Угутского ПОХА, и про наших оленей в Сургуте никто не знает, — засмеялся Фёдор.

— А вдруг я возьму и расскажу? — посмотрел я на него.

— Не расскажешь, — махнул он рукой. — Мы в людях понимаем, таких как ты, бояться нечего!

Уверенность ханта меня удивила.

— Верно, не расскажу! И вообще, скажу, что в юртах Ярцемовых я никогда не был, — улыбнулся я.

— А мы это знаем, потому и пригласили тебя в гости, — пододвинул ко мне кружку с чаем Петя.

«Ничего себе физиономисты?!» — невольно подумал я.

— Вы вот что, — перевёл разговор на другую тему Фёдор. — Идите-ка в бор вместе, — посмотрел он на своего сына. — Покажешь Георгию наши юрты, кайм для оленей, озеро. На обратном пути к брату зайдёте. Он рад будет.

— Только я своих собак брать не буду. А то у него кобель чего доброго какого-нибудь нашего задавит.

— А где ваши собаки? — спросил я.

— Сидят в вольере, чтобы лосей зря не гоняли, — сказал Фёдор. — Вольера большая, не обезножат. Ты хорошо сделал, что своих чёрных волков привязал.

— А что же вы не предупредили, что у вас олени? — спросил я. — Вот был бы концерт! Разогнали бы весь ваш скот.

— Ничего, олени как разбегутся, так и соберутся, — засмеялся Пётр. — А за глухарями пойдём не в сторону стада, а на юг. Там нет беломошников, значит и оленей, — поднялся он из-за стола.

Через несколько минут мы подошли к вольере, где жили собаки хантов. То, что я увидел, меня приятно удивило: за оградой бегали чистокровные без всяких примесей хантейские лайки!

— Надо же, — спросил я Петра. — Как вам удалось сохранить таких собак?

— Эти лайки нашего рода. Щенков отдаём только своим друзьям и родственникам и других собак не завозим.

— Ты видишь, — показал я парню. — Они похожи на моих чёрных, только меньше размерами и серые. По сути-то, одна порода.

— Вообще-то, походят, — согласился молодой хант — Особенно головы.

— Я забыл спросить твоего отца, где та кочевая дорога, по которой когда-то эвенки ходили вашими борами? — перевёл я разговор на интересующую меня тему.

— Мы как раз туда и идём. Но она дальше, на болотах, — сказал молодой Ярцемов.

— А ты откуда знаешь? — спросил я его.

— Деды рассказывали. Там на сосновых гривах до сих пор и лабазы тунгусов стоят, я правда не видел.