Пути. Дороги. Встречи
Шрифт:
Завтрашний день весь у нас ушёл на перекочёвку. Мы перенесли в
лодку не только мясо, но и камусы, шкуру и даже голову зверя. На заломе я дождался эвенка и помог ему его пройти. А вечером, когда он подплыл к устью ручья, где стояла избушка, мы вместе разгрузили лодку и перенесли его добычу в лабаз.
— Видишь, как славно получилось, — сказал я ему перед сном. — Завтра вместе пойдём на Турэ к твоим. А потом я в посёлок, сообщить о случившемся…
— А вдруг меня обвинят? — вздохнул Коля.
—
— За то, что послал Юрия Петровича к брошенным рюкзакам.
— До которых тот не дошёл и испарился? И расстояние-то всего ничего. Давай спи и о плохом не думай! Так можно и меня обвинить.
Утром мы решили идти не вместе, а на расстоянии друг от друга примерно в километре. Эвенк вдоль речки, а я по гари. Вдруг натолкнёмся на след Юрия? Хотя если бы он был жив, то мимо избушки вряд ли бы прошёл. Но всё равно мы постановили, что если кто-то что-то найдёт, то тут же оповестит другого двумя выстрелами. Но не успел я перейти речку и выйти на гарь, как со стороны Орловки раздались два винтовочных выстрела!
«Николай что-то нашёл!» — взорвалось в сознании, и я бегом бросился в сторону Орловки.
Когда я оказался рядом с эвенком, то парня не узнал. Охотник был так перепуган, что с трудом мог говорить.
— Во…от, посмотри — следы! — показал он рукой на снег. — Тут их нет, а здесь: и следы человека, и собак!
Я взглянул, куда показывал перепуганный Коля. И с трудом поверил своим глазам. Чистый заснеженный берег речки и вдруг рядом с нами след человека! Как будто он спрыгнул с неба или вылез из-под земли!
— Вчера в ста метрах от этого места мы разгружали лодку, — шепотом проговорил охотник.
— Ну, а ты что по этому поводу думаешь? — показал я на чудо.
— И Юрий Петрович и его собаки вышли из мира духов, — с дрожью в голосе сказал Николай.
— Когда? — спросил я его.
— Судя по следам, два дня назад. Когда мы искали Юрия в вершине.
— Мне тоже так кажется, — осмотрел я следы человека. — У тебя здесь какой-то край чудес. И цирка не надо! — стал приходить я в себя от увиденного. — Надо радоваться, что Юра жив! Интересно, что он нам расскажет? Три дня с духами пропьянствовал, — попытался я как-то успокоить охотника.
— Я только не пойму, — сказал последний, — почему Юрий Петрович не пришёл в избушку? Её же отсюда видно, — посмотрел на меня перепуганными глазами Николай.
— Когда его встретим, может, нам и объяснит. Давай-ка за ним по следам. Похоже, Петрович не шёл, а бежал, — заключил я, разглядывая след человека. — Значит, что-то его сильно перепугало…
Мы вместе перешли устье ручья и по следам Юрия Петровича и его собак направились по кромке гари. Три километра, а то и более Петрович бежал, потом перешёл на шаг и метров через двести побежал снова.
— Ты можешь понять, от кого он так улепётывает? — показал я на следы Юрия эвенку.
— От самого себя, — буркнул Коля. — Что-то у него с головой. «Оттуда» нормальными возвращаются только шаманы.
Слова охотника меня насторожили. Значит, тунгус не верит, что всё хорошо кончится. И у него на это есть основание. Пройдя ещё пару часов по следам Юрия, мы увидели впереди на снегу его вязаную шапку. Очевидно, она упала с головы во время бега, но Петрович это даже не заметил. Я положил шапку в свой рюкзак и почувствовал, что на меня накатила волна страха.
«Неужели я считал информацию с его шапки?» — невольно пронеслось в сознании.
Прошёл ещё один час напряжённой ходьбы, и вдруг где-то далеко впереди, куда умчались наши собаки, раздался еле слышный их лай.
— Собаки лают не на человека, — остановился эвенк. — Скорее всего, амикан!
— Здесь владение шатуна, — напомнил я ему.
— Значит, они с ним и дерутся.
— Но почему днём?
— Придём, всё увидим, — посерьёзнел эвенк. — Зря собаки лаять не будут.
После его слов мы оба, не сговариваясь, побежали. Через несколько минут лай усилился. Было ясно, что собаки затеяли драку с медведем. К их гавканью примешивалось и его рычание.
«Почему Михайло Потапыч не убегает? — недоумевал я. — Он что, самоубийца? Не понимает, что вслед за собаками могут прийти люди?»
Когда мы, наконец, оказались рядом с тем местом, откуда раздавались звуки потасовки, то в растерянности остановились. Перед нами на снегу, свернувшись клубочком, лежали обе лайки Петровича. Рядом с ними валялось его ружьё и верхняя одежда. Снег же вокруг был утоптан следами отчаянной борьбы человека и зверя. Туда, откуда раздавалось медвежье рычание и лай наших собак, по снегу вёл кровавый потаск.
«Вот оно что, почему медведь не убегает? Он охраняет свою добычу, убитого им человека!» — стиснул я от злобы зубы.
Мы посмотрели на собак Юрия. Обе лайки подняли в нашу сторону свои головы, но остались лежать на месте.
«Какой стресс перенесли животные! На их глазах погиб их хозяин. И помочь ему они не сумели. Хотя по следам было видно, что пытались. Теперь же им всё равно…»
Мы сбросили рядом с лежащими собаками свои рюкзаки и, переглянувшись, не спеша пошли на звуки драки.
— Когда «тырда» на нас кинется, — сказал я эвенку, — не спеши, дай мне возможность хорошо прицелиться, всё равно из твоего оружия сразу его не убить.
Николай молча кивнул. Не прошло и двух минут, как в согре, откуда доносились звуки борьбы собак с медведем, всё изменилось. Лай стал быстро приближаться в нашу сторону.
— Всё! — остановился я. — Зверь нас почувствовал — ринулся в бой!
И в этот момент между стволами берёз мелькнула медвежья спина.