Путин. Внедрение в Кремль
Шрифт:
Как видим, прямо противоположное сказанному первым российским президентом. А из двух противоположных суждений минимум одно ложное.
Впрочем, в одном обстоятельстве сходство есть: оставить в должности генерального прокурора Скуратова уже никто не предлагал. А при всей почетности путинско-степашинских предложений — все они на порядок менее значимы должности главы российской прокуратуры. И тут невольно возникает некая коварная мысль: а если бы в качестве компромисса предложили остаться в прежней должности? Может, это перевесило бы чашу неподкупности?
Гадать не будем, все равно предложение такого не последовало. Да и правильно сделали. Единожды предавший (а как ни крути, в морали
Немного позже Путину журналистами были заданы вопросы. Почитаем их и ответы на них:
«...Ведь в случае со Скуратовым ничего не было доказано судом, что не помешало лишить его работы.
— Скуратов отстранен от работы в полном соответствии с законом, в котором написано, что на период расследования возбужденного против генерального прокурора дела он должен быть отстранен. Что и было сделано.
— Вы допускаете, что, если расследование завершится ничем, он вернется?
— Теоретически да. Но есть ведь не только уголовно-правовая сторона, есть и моральная. Для меня лично с этой моральной стороны все ясно. Я точно знаю. Мы с ним на эту тему говорили.
— А почему же он опять отказался?
— Потому что не хотел быть скомпрометированным, вот и все.
— Была встреча вчетвером. Борис Николаевич, премьер-министр Примаков, я, тогда директор ФСБ, и он.
Борис Николаевич достал кассету и фотографии, сделанные с видеозаписи. На стол просто положил. И говорит: «Я считаю, что вы не можете работать дальше Генеральным прокурором».
И Примаков тоже согласился: «Да, Юрий Ильич, я считаю, вы не можете работать дальше Генеральным прокурором». Юрий Ильич подумал, взял бумагу и написал, что уходит в отставку» [466] .
Интересно еще одно обстоятельство. Ельцин отметил: «В тот день Скуратов написал еще одно заявление об отставке: «Глубоко осмыслив прошлое заседание Совета Федерации, я хотел бы прежде всего поблагодарить за оценку моей работы. Вместе с тем, учитывая реальное положение дел, сложившуюся вокруг меня морально-психологическую обстановку, я принял решение уйти в отставку.» [467]
466
466 — Геворкян H., Колесников А., Тимакова Н. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М., «Вагриус», 2000. С. 178–179.
467
467 — Ельцин Б.Н. Президентский марафон (публикация в Интернете).
Обратим внимание: Скуратова только что поддержал Совет Федерации, а он вновь пишет заявление с просьбой отставки. Все это похоже на то, что в президентских апартаментах ломать Скуратова умели, в себя он приходил уже когда выходил на вольный воздух. Это не к тому, что душно у президента было, а к тому, что, похоже, Юрий Ильич, наслушавшись других уговаривающих, — менял свою позицию.
Сам же он писал более красиво: «Мне надо было держаться. Нельзя было показать, что на душе тошно, — иначе раздавят, точно раздавят. Одно я понимал твердо: что бы ни крутилось, вопрос мой так или иначе будет обсуждаться Советом Федерации и судьбу мою будет решать Совет Федерации, только этот Совет, и никто больше» [468] .
468
468 — Скуратов Ю.И. Вариантдракона.
Именно понимание этого, похоже, сильнейшим образом влияло на последующее поведение Скуратова. Но мало объясняло, зачем же он поддался на еще одни уговоры и подписал второе заявление об отставке. Сам же он, словно оправдываясь, написал: «Меня пытались шантажировать, повели со мною недостойную игру, и мне, чтобы не быть уничтоженным, надлежало в эту игру вступить» [469] .
«Вступить в игру» — это как? Сказать, что согласен уволиться, а самому обмануть и продолжить деятельность во вред «Семье»? Но не проще ли было проявить мужество и не поддаться на уговоры, т. е. не писать второе заявление об увольнении?
469
469 — Скуратов Ю.И. Вариант дракона. С. 176.
Впрочем, для членов Совета Федерации Скуратов выдвинул другое оправдание: «Теперь о причинах повторного заявления.
На следующий день после заседания Совета Федерации меня, наконец, пригласили к президенту. С порога мне было заявлено: «Я с вами работать не буду.»
Полагаю, никто не заблуждается относительно того, что стоит за таким объявлением. ФСБ, МВД перестанут реагировать на прокурорские указания по уголовным делам, вокруг прокуратуры и Генерального прокурора создадут вакуум, отключат правительственную связь (как, собственно, впоследствии и случилось).
Ситуация была более чем драматичная. С одной стороны, я не мог подвести Совет Федерации, будучи обличенным вашим доверием. А с другой — прямое заявление президента и премьера. В этой обстановке я посчитал, что мне вновь надо обратиться к верхней палате. Поводом для повторного обращения могло стать только новое заявление. И я его написал» [470] .
Как видим, два разных объяснения одного и того же поступка. Впрочем, была бы еще одна ситуация, и объяснений было бы еще больше.
470
470 — Там же. С. 217.
Однако выглядят правдивыми слова, сказанные губернаторомЯрославской области: «Когда человек пишет заявление об уходе — дважды — это проявление слабости. Извините меня, ему ведь никто не угрожал, пистолет у виска не держал. Один раз написал заявление — можно предположить, что под давлением каких-то обстоятельств. Но уже второй раз. Так вести себя Генеральному прокурору нельзя» [471] .
То есть как нельзя? Если нельзя, но очень хочется, то выходит можно. Примеров в российской политике было немало. Однако что это мы о порядочности и мужестве. Давайте лучше о Скуратове.
471
471 — Там же. С. 231.
Генеральный прокурор (уже написавший новое заявление об отставке) словно передумал и начал активно работать. 22 марта 1999 года Юрий Скуратов направил председателю правительства РФ Евгению Примакову письмо о необходимости «четко сформулированной и узаконенной государственной политики борьбы с преступностью в России». Как сообщили в центре информации и общественных связей Генпрокуратуры, Ю. Скуратов представил на рассмотрение Е. Примакова проект указа президента РФ «Об основах государственной политики борьбы с преступностью в России».