Путинбург
Шрифт:
– Чайковский, Прокофьев, Шостакович, Глинка, – загибая кривые пальцы, начала расставлять бабка лидеров хит-парада местных танцплощадок по своим местам. – Хотя, если положить руку на сердце, то под «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик» Чайковского я и сама готова трясти своими слегка увядшими «бутонами» до самого утра.Но зачем ты задаёшь мне такие глупые вопросы, будто сам не знаешь, под какую музыку танцует молодежь? Али ты танцуешь под что-то другое?
Владимир побледнел. Мысли в его голове стали в панике разбегаться и больно натыкаться на острые вопросы:
– Неужели в двадцать втором веке так быстро устарели и бесследно вымерли такие жанры как поэзия и песня? Неужели из памяти современности стёрлись имена таких людей как Александр Невский и Пушкин?
Опять же, Владимира приятно радовал тот факт, что музыка великих композиторов: Моцарта, Бетховена, Чайковского до сих пор была не только жива, но и очень популярна. А это доказывало, что настоящее искусство вечно. Однако тревожные мысли в его голове не утихали.
– А, может, люди за двадцать два века научились отделять агнцев от козлищ, незабудку от дерьма и то, что не прошло проверку временем просто кануло в лету? С другой стороны, Невский и Пушкин, априори не могли быть дерьмом ни при каком раскладе. Почему же тогда о них забыли?
Владимир видел в этом только две причины: либо, человечество стало безупречно идеальным, оставив для себя только те плоды человеческих достижений, которые, по мнению большинства жителей Планеты, имели глобальное значение, а несущественные «отфильтровали»; либо, это обыкновенный старческий маразм, отдельно взятого, пожилого жителя Земли.
В любом случае, Владимир не хотел раньше времени паниковать и, напомнив себе о том, что нужно поменьше говорить и больше слушать, попытался успокоить свои напряжённые мысли и привести их в порядок.
– Ты чего молчишь-то? – повысила голос старуха, подумав, что её не расслышали. – Я тебя спросила, зачем ты задаёшь мне такие глупые вопросы про музыку, будто сам не знаешь на них ответы? Сам-то ты под что танцуешь? Неужто под звуки турбинных двигателей?
– Да, под то же, что и все, – опомнился Владимир. – А «Вальс цветов» вообще моя любимая танцевальная композиция! Но это же обожаемая всеми популярная музыка. А мне было интересно узнать, слушаете ли вы, кроме этого, какие-нибудь альтернативные музыкальные направления? Например: джаз, блюз?
– «Джаз», «блюз», «газ», «шлюз».. Что за набор несуществующих зашифрованных слов? Ты выражаешься не как студент исторического факультета, а как выпускник спецшколы межгалактической безопасности. Ты, наверное, хочешь меня завербовать и купить на эти старые деньги «скелетов», которые прячутся у меня в шкафу? Но я хочу тебя предупредить, что в моём шкафу нет никаких скелетов, и я не знаю никаких тайн, которые могли бы заинтересовать спецслужбы, – отрапортовала старуха и стала прятать голову под прилавок.
– Я устал вам повторять. Я не принц, не агент, не шпион, а самый настоящий студент-историк, такой же натуральный, как и ваша замечательная клубника, – попытался успокоить бабку Владимир и намеренно прекратил беседу, чтобы не нервировать пожилого человека и не вызывать к себе ещё большее подозрение.
Через пару минут обоюдного молчания к остановке бесшумно подъехало небольшое транспортное средство без водителя, похожее на двухместную прозрачную капсулу, управляемую автопилотом. Бортовая дверь, негромко пшикнув, плавно отворилась.
– Ну, мне пора, – с фальшивым сожалением произнёс Владимир и посмотрел на бабку. Та быстро перевела взгляд с Владимира на клубнику и, как ни в чём не бывало, стала поправлять ягоды, придавая им более выигрышный, товарный вид.
– Благодарю вас за интересную беседу и помощь в разрешении моей финансовой проблемы. Простите, если я обидел вас словом или насторожил вас своим несовременным восприятием мира. Уверяю вас, я сделал это не нарочно. Я хотел лишь скоротать время, а не создать в ваших упорядоченных мыслях хаос. Всего вам, доброго, – вежливо попрощался с собеседницей Владимир и, усевшись в необычайно уютное транспортное средство, бесшумно отъехал от остановки в направлении города.
Глава третья
Комфортабельная капсула плавно скользила по зеркальной поверхности дороги, словно маленький космический корабль, плывущий в невесомости. При высокой скорости движения полностью отсутствовали не то что потрясывания, а даже лёгкие покачивания. Благодаря этому, в транспорте можно было свободно читать, писать, пить кофе, ну и, конечно, спать. Ненавязчивая нежно звучащая классическая музыка, приятный запах нового салона, полу-лежачее кресло, сделанное из какого-то желеобразного материала, лёгкий освежающий ветерок кондиционера располагали Владимира ко сну, но интерес к мелькающим за окном пейзажам и волнение от предвкушения встречи с родным городом были куда сильнее дрёмы.
Утонувшее в кресло, как в домашнюю ванну, тело Владимира физически не могло устать в дороге и, мало того, он чувствовал, как за время пути его организм наполняется мощной энергией. Мысленно, он даже сравнил транспортную «капсулу» с человеческим, биологическим «зарядным устройством», подпитывающим людей жизненной силой.
– Чудеса! Поверить не могу в то, что за эти сто лет Россия смогла избавиться от дураков и научилась делать дороги, – не уставал восхищаться Владимир, рассматривая тянущийся за окном многополосный тракт, больше похожий на огромную широкую дорожку для кёрлинга, нежели на автомобильную магистраль. – Представляю, как дураки крепко держались за эту «золотую жилу», не желая выпускать дорожную «птицу счастья» из своих рук. Интересно только одно, какая из этих «бед» была истреблена в России первой: дураки вымерли от голода, когда идеальные дороги лишили их «кормушки» или дураками залатали дорожные дыры, закатав их в асфальт?Надеюсь, отечественная медицина за эти сто лет тоже совершила переворот с жопы на голову и научилась лечить, а не удалять больные органы. Я с удовольствием бы переместился в прошлое и собственноручно оторвал бы руки тому горе-медику, который «зарезал» мою маму на операционном столе. Но, к сожалению, это не изменило бы судьбу, и на её пути обязательно встретился бы какой-нибудь другой придурок с таким же острым ножом. Да и что бы мог сделать здоровому, вооружённому скальпелем, хирургу хилый восьмиклассник, имевший в своём арсенале лишь прибор телепортации? Обматерить его с ног до головы и эффектно исчезнуть в ту же секунду, прямо на его глазах? – пытался гнать от себя Владимир, спонтанно появившиеся в его голове, заведомо обречённые на провал планы, осознавая в глубине души, что уже ничего нельзя исправить и он может, всего лишь, перемещаться во времени, но не может как-то влиять на него.
Мягкое кресло, мелодичная музыка, прохладный ветерок кислородного кондиционера постепенно выветрили из головы Владимира печальные воспоминания вместе с эмоциональными порывами «слетать» в прошлое и, растворив их в очередном живописном пейзаже, оставили далеко позади. На смену им, тут же, стали приходить нереальные образы Нимф будущего, которые стояли на обочине и, гостеприимно приветствуя Владимира, кокетливо перебегали ему дорогу.
Пребывая в состоянии, близком к эйфории, Владимир не заметил, как в пути пролетело время и, увидев вдалеке плотно утыканные «свечки» домов, тянущихся к небу, понял, что подъезжает к Питеру.