Путник. Капитан «Неуловимого»
Шрифт:
Всплыв, лодка запустила дизеля и пошла на полной скорости прочь от Норвегии. Всё получилось. Как немцы не стерегли эти воды, особенно когда две наших передачи поймали со стороны минного поля, нам всё же удалось уйти. Немцы патрулировали у границ минного поля, но по счастливой случайности один тральщик на своей мине подорвался и те все рванули туда, видимо будучи уверены, что это наша работа, так мы и выскользнули из ловушки и под водой удалились прочь, пока вот так не ушли. Марина осталась, как я её не убеждал, как заклинило, не уйду без мужа и всё. Так что особист приказ выполнил, с двумя молодыми матросами те вплавь, тут триста метров было до бухты, толкая мешок с одеждой ушли к берегу. Как показывал Взор, добрались благополучно, потом долго бегали и руками махали, отогревались, хоть и август, а море холодное, а чуть позже одевшись, ушли вглубь страны. Перед тем как их выпустить, мы всплыли в позиционном положении над тем местом, где до этого лежали на дне, и установив антенну отправили два кодированных сообщения. Один на нашу базу флота о результатах
Только что было отправлено сообщение на базу, доложился какой я приказ получил от союзников, после этого я объявил режим радиомолчания. Мы всего километров на сто ушли от побережья Норвегии, как светать начало. Пришлось уйти под воду, на глубину семьдесят метров, а то что-то немцы разлетались. Пока двигались, шла неспешная перезарядка торпедных аппаратов. Уже можно было. На борту особо ничего не изменилось, активные тренировки продолжались. С Мариной у нас один раз было, медовый час, но та ко мне не переезжала, и отношения на людях ровными были, и это правильно, команда на нас смотрела, не нужно давать поводов для подозрений. Вернёмся на базу, там уж и оторвёмся. Только вот Марине придётся уйти из экипажа, вернётся на радиоузел штаба, принципы мои всё же имели место быть, а там та мне подчинённым не будет, не получилось схитрить и отправить её с особистом, значит сделаю так, чтобы та осталась жива, очень постараюсь, и переведу её из экипажа. Не хочу, чтобы моя жена рисковала жизнью вместе с мной. А так я пока сам шалел что та стала моей супругой, как-то всё быстро произошло. Та была в тех же чувствах, я часто ловил её взгляд, и отвечал улыбкой.
Шли мы почти шестнадцать часов, но добрались до мест с теми координатами что там оказались. Это уже в полночь было, дальше выставив вахтенных, ожидали. А на рассвете я вскочил с койки и быстро одеваясь открыл вдарь и заорал:
– Боевая тревога! Срочное погружение! Глубина девяносто метров!
Разбудил меня Взор, его границы, почти в четырнадцати километрах от нас, пересекло двенадцать палубных истребителей-штурмовиков. Чуть отстав за ними летели бомбардировщики с глубинными бомбами. Все самолёты имели тактические знаки ВМФ Британии. Я же говорил, нельзя им доверять, нельзя. Ведущий пилот, что уже обнаружил нашу субмарину, сообщил что видит цель, выходит в атаку. Приказал подчинённым следовать его примеру. Опытные сволочи, видимо не в первый раз так атакуют вражеские субмарины. В составе эскадры союзников британского авианосца не было, а все самолёты палубные, значит сюда специально пригнали британский авианосец. Я думаю это акция возмездия. Если разведка доложила правительству, или лордам Адмиралтейства кто в действительности погулял по их острову, то вполне могли инициировать месть. Ну или используют флот без объяснений причин, тоже вполне в их духе. Те ещё мстительные сволочи, почти как я. А мы почти успели нырнуть, но именно что почти.
Лодка успела нырнуть метров на десять, уйдя от атак штурмовиков, хотя те боезапас пустили, ракеты, и сбросили бомбы. Подлодка затряслась от близких разрывов, почти достали, несколько течей появилось, но мы продолжали погружаться. Внешний корпус остался цел, хотя пару вмятин и получили. Я отправил две команды заделывать повреждения, что приметил Взором, если это не сделать, то будут проблемы. А тут и бомбардировщики подлетели, хотя мы погружались, и на максимальной скорости уходили в сторону с разворотом. Глубина ещё небольшая, так что скорее всего те это видели. Да, точно видели. У бомбардировщиков была разница в скорости с истребителями-штурмовиками, поэтому я думаю они взлетали с палубы авианосца первыми, а уж потом, через некоторое время и истребители в воздух поднялись, нагоняя их. Подгадали время так, координаты-то знали, слил кто-то, чтобы появится на месте почти одновременно. Эх, а ведь у меня мелькнула мыслишка пережидать световой день под водой, но решил, что успею если что под воду уйти, и вот успел. Самые скоростные машины из палубного базирования прислали. Сорок три единицы общим числом. Скорее всего тут весь лётный состав авиакрыла, что был на борту авианосца. Они где-то столько и перевозят. Полк по сути.
Бомбы посыпались на нас. Умело командуя, старший бомбардировочного крыла направлял в атаку те машины, бомбы у которых установлены на ту глубину, на которой мы были. Я же говорю опытные. У разных звеньев бомбы на разную глубину установлены. Сотрясалась лодка сильно, от одного из близких подрывов меня кинуло на переборку и раздался хруст, перелом руки. Ниже локтя. Я тут же проверил диагностом и залечил ту, при этом продолжая командовать.
– Рули глубины заклинило!
– закричал один из старшин.
– Повреждены балластные цистерн, - раздался крик боцмана.
– Набирают воду.
– Поступление воды в носовой отсек, - донёсся ещё один крик.
– Задраили люки.
Я мгновенно проверил всё Взором, и застонал от отчаянья, отремонтировать можно, но на это потребуется час работы, даже экстренно, а лодка стремительно погружались, скоро та пройдёт отметку ста метров, а под нами глубина общим числом в семьсот метров было. Команда осознавала, что происходит. «Неуловимый», опуская нос, всё стремительнее шёл ко дну.
– Проклятые штатовцы, - простонал старпом.
– Это британцы были, - рассеянно ответил я Звягину, обнимая Марину, что бросилась ко мне в объятия и прижалась лицом к груди.
И тут мне пришла идея, я мигом рванул по центральному отсеку, касаясь парней и убирая их в Хранилище. Марину первой убрал. Открывая люки переборок, я пронёсся вихрем до кормы, трёх раненых с переломами и врача тоже отправил, и побежал к носу. Практически падая вниз, лодка уже как поплавок была с задранной кормой. Когда я открыл последний отсек где я ещё не был, оттуда хлынула быстро поступающая вода, шестеро из двенадцати моряков что там были успели утонуть, остальные захлёбываясь пели «Интернационал», но меня это не волновало, времени мало прошло, откачают, когда из Хранилища достану. Вот только когда их восемь осталось, Хранилище полным стало, так что я избавился от двух тонн угля, и отправил парней всё же в Хранилище. После чего убрал кусок переборки, и оказавшись снаружи подлодки, что стремительно уходила дальше в глубину, понял, что опоздал. Глубина была уже триста метров, и гаснущим сознанием, Исцеление не помогло, я подумал, что в этот раз всё сделал как надо и стыдится мне было нечего. Голода в Ленинграде не было, а блокаду сняли ещё в июле. Да и ребята погибнут, не судорожно пытаясь глотнуть в последний раз живительного воздуха, чувствуя накатывающий ужас, а в Хранилище. Не знаю, что с ними дальше будет. Да и три немца у меня ещё там были. Не получилось выполнить обещание, а жаль. Марину и ребят очень жалко.
М-да, судьба. И в этот раз меня убили. Так как я теперь постоянно по Ветке Земли буду оживать, у меня будет возможность кинуть ответку британцам. И как-то не волнует то, что это другие из другого мира. Суть у них одна, гнилая. Ладно, не об этом суть. Значков Исцеления, Хранилища и Взора, к которым я уже привык, не было. Не обманули святоши.
Открыв глаза, увидел стебли зелёной высокой травы, в которой я лежал, да небо голубое с белыми пенками облаков. Рядом где-то послышалось всхрапывание. Ещё привычно голова болела. Аккуратно сев, я провёл рукой по затылку, а там кровь и гематома, вроде неопасная для жизни, жаль Исцеления нет, залечил бы, поэтому решил разобраться где оказался, для чего и осмотрелся. Степь круг, зелёная степь. Неподалёку, метрах в двадцати, конь стоял каурой масти. Молодой трёхлетка. А на том месте где моя голова была, камень лежал, скрытый травой. Небольшого размера, как два кулака моего нового тела. Понятно, паренёк упал и разбил голову. Умер, а я его тело занял. А то что паренёк, по рукам видно, молодые. Не младше восемнадцати, условия возрождения я помню.
Встав на ноги, осмотрел себя внимательно. Босые ноги, домотканине штаны, закатанные до колен, явно всё ручной выделки, такая же рубаха, штаны серые, и рубаха с желтизной, стирали много. Головного убора и ремня не было, верёвкой опоясан. Конь без седла, значит тот верхом охлюпкой скакал. Подойдя к коню, тот косил на меня глазом, но позволил подойти, я перекинул поводья через голову, и одним стремительным прыжком оказался на спине. Это раньше я опасался лошадей, а сейчас неплохо верхом держусь, научился. Не идеально, как те же кавалеристы, но неплохо. Всё же больше машины предпочитаю. Конь даже не шелохнулся, привык явно к верховым, а я сверху осмотрелся, подставив ладонь козырьком. Как я одет меня не волновало, среди крестьян такая одежда до сих пор в ходу. Хочу узнать время года. Хотя, чего тут думать, снова сорок первый. Как будто иначе бывает. Святоша же ясно сказал, притягивает Путников к тем временам где много людей умирает по разным причинам, а больше погибших чем во Вторую Отечественную и не бывало.
– Так, а где Алёша Попович и Добрыня Никитич?
– со смешком пробормотал я, не наблюдая соседей.
Сплошные зелёные степи вокруг, только трава колышется на лёгком ветерке. А вот с одной из сторон показались несколько точек, явно верховые. Кстати, и след мятой травы, видимо парнишка тут проезжал, как раз с той стороны и тянется. Присмотревшись, продолжая держать ладонь козырьком, убедился в увиденном. Зрение у парнишки отличным было. Ну да, верховые, и скакали ко мне. Что ж, подождём. Мне самому интересно куда я попал. Что я отметил, те скакали ко мне чуть ли не во весь опор. А когда сблизились, я как раз спрыгнул на траву, поморщившись от дёрнувшей болью раны на затылке, то закружились вокруг, их восемь было, все бородатые, на пятерых кафтаны и шапки на головах, у других непонятные куртки. Из оружия, то у двоих ружья, увидев которые я расширил глаза в удивлении. Никак «Берданки»? Это куда я попал? Тут точно не сорок первый, хотя такие винтовки ещё и используют, но сторожа. Свистнул кнут, и я едва успел увернутся, досталось коню по крупу, и тот встав на дыбы, оттолкнув меня. Снова засвистели кнуты, и я уворачиваясь покатился по траве, заорав в ярости. И тут… в моей руке появился «Наган», о котором я только что подумал. Поэтому сработал на рефлексах, пять раз прицельно спустил курок. Сначала двоих вооружённых снял, после тех трёх с кнутами, что меня избивали. На спине две длинные ссадины, больно жуть было, и на руке, защищался ею. Хотя кончиком всё равно по ноге досталось.