Путы для дракона
Шрифт:
— Ну… Я пристрастен. Тот, прошлый Леон, и правда был моим лучшим другом, но мне было тяжело с ним. А с сегодняшним мне легко. Не надо только говорить о предательстве. Я бы хотел и вернуть того, и оставить нынешнего… Задачка, как видите для вывернутых мозгов. А я знаю за собой очень неприятную вещь: если мне что-то нужно, я буду рассказывать о фактах так, чтобы добиться своего. То есть расскажу-то всё, но под определённым соусом… А чтобы вы поверили, что я это сделаю, признаюсь: в пещере, когда Леон попал в зеркальную ловушку, я удерживал его сегодняшнюю личность, пока пытались прорваться
Птицы взлетели, а кошка подняла голову и зарычала почти в тон с Романом. Правда, Рычал он недолго, и хмурое нетерпение на его лице сменилось вызовом.
— Так! Кто ещё признается?
— Ты тоже?! — охнул Володька.
— Братцы, а ведь нас всех надо лишить памяти и отправить в реальный мир, — удивлённо сказал док Никита. — Значит, я так понял, в пещере была возможность вернуть нашего командира, но мы дружненько запихали его поглубже?
Все сконфуженно умолкли, потом заговорил Рашид. Сначала он оглядел всех испытующим взглядом непроницаемо–тёмных глаз и затем укоризненно высказался:
— Не морочьте Леону голову, ему и без нас худо. Не было никакого выборочного давления на личность. Вы перепутали желаемое с полученным результатом и даже не удосужились проверить, истинно ли ваше предположение. Я — проверил. Следов воздействия нет. Так что прекратите причитать, как мнительные бабёнки, и айда дальше.
— Согласен, — поднимаясь со своего камня, сказал Игнатий. — Давайте самобичеванием и рефлексией заниматься по дороге. Вношу предложение: добираемся до конца «языка», сворачиваем в сторону и дрыхнем. А как стемнеет — небольшая пробежка по лесу до восхода. Я, конечно, не думаю, что к утру успеем добежать до Юлия. Володь, Роман, я прав? — и, дождавшись, двух «угу», велел: — А ну, встали, потопали вперёд! — Он и сам быстро зашагал, тихо жалуясь Рашиду: — Сил никаких больше нет, до того себя дураком чувствую. Это надо же: Леон здесь, а я командую безнаказанно.
«И командуй дальше! Это у тебя неплохо получается, — мысленно откликнулся Леон. — У тебя не отняли память или собственную личность, ты не нервничаешь из-за зыбкости твоего положения в мире… Командуйте все, лишь бы быстрее закончилась вся эта абсурдная эпопея и я бы вернулся домой с Анютой».
«А так ли точно тебе хочется вернуться домой? — спросил кто-то издалека. — Вернуться и забыть друзей, которые любили тебя и того, тяжёлого и жёсткого, и сегодняшнего, беспомощного и глупого? Забыть трудные дни, когда каждый защищал тебя как собственного брата? Сможешь ли всё забыть? Или забывать не надо будет? Само всё забудется, если не записать всё в Андрюхины дневники…»
«Если я вернусь, я ничего не забуду, — возразил Леон. — Я запишу всё, каждую мелочь, которую вспомню. Даже то, что Брис сейчас идёт рядом и виновато и сочувственно поглядывает на меня».
«Думаешь, память вернулась?» — продолжали допрашивать издалека.
«Может, и вернулась. Только для Леона, как выражается Брис, нынешнего. Я помню всю дорогу сюда, к пещере, начиная с моего появления в Ловушке, помню ночёвку на берегу моря, появление парней — и всё в таких подробностях, как будто все события произошли не далее, чем вчера. А сейчас тем более запомню и эту дорогу, каменный язык, такой ровный, что машина проедет по нему без проблем. Здесь хорошо разбежаться изо всех сил и по трём каменным ступеням спуститься вниз, на утоптанную тропинку, — и в лес…»
Он замедлил шаг — Роман по инерции прошёл мимо; Брис тоже по инерции, машинально, видимо, настроившись на близкое присутствие Леона, замедлил свой бесшумный лёгкий шаг и вскоре тоже остановился — одновременно с Леоном. Обернулся Роман, коротко и призывно свистнул. Парни тоже остановились, выжидательно глядя на Леона.
Каменный язык тянулся далеко и, казалось, кончиком трогал подножие опушки у дороги. Чудилось, шагнёшь с языка — и нога спружинит в густо перепутанной, жёсткой зелени, смягчённой желтоватой подсохшей травой
— Что не так? — тихо спросил Брис.
Очнувшись от пристального разглядывания дороги, Леон обнаружил, что парни тоже смотрят вперёд, но смотрят не так философски созерцательно, как он. Ручное оружие тоже внимательно рассматривало окружающее их пространство.
— Нет, ничего страшного, — смущённо сказал Леон. — Мне почему-то… Вбил себе в голову странную мысль, что каменный язык заканчивается тремя ступеньками чуть слева. И тропинка там… — Сказал и снова услышал свой суховатый бег по шершавому каменистому пути, ощутил смешную мальчишескую радость от прыжков по удобным плитам.
Одновременно с Рашидом сорвался с места Володя. Остальные молча смотрели им вслед, шагая всё так же спокойно. Рашид добежал первым.
— Ребята, есть!
Подошли не спеша, оглядели три аккуратные плиты — ступени для великанов. Переглянулись.
— И что всё это значит?
— Ну, во–первых, ясно, что Леон здесь бывал, — рассудительно начал док Никита. — Во–вторых, Леон, ты нам не вполне поверил, что мы и сами не всё знаем о тебе. Ты наш сослуживец — коллегу Леона мы знаем достаточно хорошо, а вот вне общения с нами — ты земля неизвестная. Почти.
— Чёртов Мигель! Завёл нас… — заворчал было Игнатий.
— Закрой рот! О Мигеле больше ни слова! — резко оборвал его Роман, до сих пор насторожённо следивший за Леоном.
— С какой стати — ни слова?
Искреннее удивление Игнатия хоть и вызвало дружеские смешки, но внезапно серьёзное и решительное лицо Романа те же смешки погасило.
— Роман, извини. Но в нашей ситуации не упоминать о Мигеле невозможно, — сказал Володя. — Мы, конечно, понимаем, что ты не переносишь даже…
Монотонно, будто читая скучнейшую и раздражающе противную книгу, Роман проговорил несколько настолько грязных фраз, что парни скривились, но возмутиться не успели. Роман коротко глянул на Леона и буркнул:
— Можете сколько угодно говорить о Мигеле, но нейтрально, ничего плохого.
— Ни фига себе! — поразился Игнатий. — Объяснись.
— Не могу. Мне только кажется… Я подозревая, кем является Мигель. Но не убеждён.
— Оставьте в покое Мигеля! — с досадой сказал док Никита. — Меня больше смущает гостеприимство вашего Юлия. Вы были у него в гостях, теперь где-то на его землях обретается Мигель. Выяснилось, что и Леон здесь бывал. И что?..