Пьяная Россия. Том первый
Шрифт:
– Люди раскатали, – нехотя доложил дед, – по бревнышкам растащили. Дома пустые только злобных духов привлекают, тем более дома с нехорошей славой, где кровь пролилась!
Элизабет проводила гостей до калитки, взглянула с недоверием:
– А чего это вы домом на Чертовой тропе интересовались?
– Живу я там! – сообщил ей Джек.
– Нельзя! – покачала головой Элизабет. – Беда будет! Съезжай!
– Куда?
– Да, хоть в лес, лишь бы выжить! – и Элизабет с вызовом поглядела в
Молодые люди возвращались домой, молча. О Джиме они узнали от историка, завсегдатая городского архива. Он и посоветовал не копаться в пыльных папках, а напрямую обратиться к самому старому жителю тех мест, уж он-то что-нибудь, да и вспомнит.
6
– Так ты продолжаешь жить в этом доме? – спросила Тонечка, когда Джек умолк и спрятал лицо в своих ладонях.
– Нет, – покачал головой Джек и отнял ладони, все увидели, что глаза его полны слез.
– Что случилось? – шепотом спросила тетушка Анфиса.
– Наши с Джилл родители сошли с ума, – печально произнес Джек, – а Кэтрин вместе с Эллис погибли.
– Они поехали навестить родственников на океанское побережье, – пояснила Джилл, – и попали под торнадо. Их унесло в океан, даже тел не нашли!
– Мне жаль, – положила ручку на запястье Джека, Тонечка.
– Джеки, – покачал головой Володя Соловьев, – ты такой молодой, а уже состарился душой!
– Ничего, – прошептала, сдерживая рыдания, тетушка Лизавета, – бог милостив, все образуется!
– Но дом? – настаивала Тонечка.
– Мы переехали и живем сейчас в Нью-Йорке, снимаем квартиру, – сообщил Джек.
– Маленькую квартиру, – подтвердила Джилл.
Тетушка Анфиса смахнула слезу и подложила Джеку блинков, а тетушка Лизавета активно полила их сметаной.
– Тетушки, – втиснулся тут в проем двери, ведущей в сени, толстый священник, – мы решили, где поставить часовню. Деньги на богоугодное дело даст вот он.
И батюшка посторонился, пропуская в избу барина.
– А это кто такие? – сощурился на художников, барин.
Ему объяснили. Когда все уселись, подвинувшись и дав место новоприбывшим, в дом проскользнул чиновник, которого с трудом, но все же заметил Володя Соловьев и передавая ему тарелку с блинами, позаботился и о сметане, и о чае.
Чиновник сухо поблагодарил.
Барин взбодрил себя двумя стопками малиновой настойки, из запасов тетушек.
Художники быстро вошли в суть дела и горячо принялись развивать мысль своего участия в деле становления церковной часовни на деревне.
Джек выпив пару, другую стопочек малиновой настойки быстро опьянел так сильно, что уже не мог понять приснилась ему или нет тощая особа с копной соломенно-желтых волос, багровым носом пьяницы и настолько визгливым голосом, что выдержать ее могли только хмельные люди.
– Что это за женщина? – спрашивал Джек у Володи Соловьева и морщился, зажимая уши.
– Где? – удивлялся Соловьев.
– Вот! – тыкал пальцем в тощую особу, Джек.
– Это кикимора болотная! – произнесла Тонечка и легонько дунула, после чего, визгливая баба исчезла, без следа.
Джек изумленно взглянул на девочку.
– Она появляется там, где пьют! – пояснила Тонечка. – Любит затевать скандалы и подначивает драчунов.
– Пьяная Россия! – изумленно произнес Джек и обессилено сполз на стуле.
– Пойдем! – дернула его за рукав, Тонечка. – Все равно вы у нас ночевать останетесь!
Она привела Джека в свою комнату. Усадила американца на стул, и сноровисто перестелив собственную постель, предложила опьяневшему и уставшему от впечатлений дня, гостю лечь спать. Джек с удовольствием повиновался, разоблачившись до нижнего белья, улегся и убаюкиваемый колыбельной песенкой, что принялась напевать над ним, Тонечка, быстро погрузился в спасительный сон без сновидений.
– Тонечка, – заглянула в комнату дочери, тетушка Анфиса, – нам бы еще Джилл уложить спать?
Тонечка с готовностью вытащила из-за шкафа раскладушку, скоро постелька была готова и для сестры Джека.
Девушка с благодарностью посмотрела на девочку.
– А ты?
– И я! – кивнула Тонечка, раскатывая небольшой матрац набитый сеном, на полу. – Мне надо охранять твоего брата! Он уязвим для духов нашей деревни!
Джилл не возражала, а улеглась, скоро погрузившись в крепкий сон.
– Что думаешь? – спрашивал в это время, Володя Соловьев у Дениса Курицына.
Денис, уютно устроившись на сеновале, поправил пуховую подушку и, уставившись на видные из-под крыши сенника, звезды, вздохнул:
– Чего только не бывает в России!
– Неизвестно что бывает! – подтвердил Борис Юрьевич Беляев, подоткнув со всех сторон клетчатое шерстяное одеяло.
– Магия, – вздохнул Санечка Михайлов.
– Фантастика, – с восторгом произнес Васенька Кокорин.
– Я книжку напишу! – решил Володя Соловьев.
– А мы ее иллюстрируем, – подхватил Денис Курицын.
– И историю американца опиши, – посоветовал Борис Юрьевич.
– Мы тут вам не помешаем? – вклинился в разговор художников толстый священник и полез на свободное место на сеновале.
– Всем места хватит! – залезая на самый верх и таща за собой набитые сеном, матрацы, сказал барин.
– Я тут одеяла прихватил и подушки, – тихим голосом, сообщил чиновник.
– Устроились? – спросила тетушка Анфиса и внесла в сенник какое-то устройство, испускающее дым.