Пьяная вишня
Шрифт:
– Дамочка! – раздался в этот момент голос Петруньки, и я вытерла глаза. – Тут земляки мои в Москву едут и согласились вас подвезти. Я думаю, вы договоритесь, – добавил он и заулыбался.
– Очень хорошо! – обрадовалась я.
– Да вы никак плачете, – простодушно заметил он.
– Нет-нет, – ответила я. – Это аллергия, что-нибудь тут рядом цветет, вот слезы и текут.
– Странно, – сказал Петрунька и помог мне выбраться из машины. – Вон, черный джип видите? – спросил он и махнул в сторону магазина. – Туда и идите.
– Спасибо тебе за все, – ласково проговорила
– Вам спасибо!
Он подхватил коробку с подсвечником и быстро двинулся к джипу. Я отправилась следом. В джипе находилось целое семейство: полный жизнерадостный папа, не менее полная и не менее жизнерадостная мама и двое их сыночков-погодков, точные копии папы. Они радостно со мной поздоровались, устроили меня на заднем сиденье рядом с сыночками, и мы поехали. Мальчики всю дорогу приставали ко мне со всякими вопросами, так волнующими детей в десяти-одиннадцатилетнем возрасте, и не давали остаться наедине со своими мыслями. И это было для меня благом, так как я практически не вспоминала о предательстве Ника. По-другому я его поведение для себя определить даже не пыталась, хотя понимала, что не права и что иначе наша история закончиться по определению не могла. Семейство любезно доставило меня до подъезда. Было уже два часа ночи, я устала и хотела только одного – спать. Мальчишки, кстати, уже давно уснули, уютно устроившись в углу сиденья и периодически наваливаясь на меня. Я достала кошелек, но и папа, и мама резко воспротивились брать деньги.
– Вы всю дорогу занимались нашими мальчиками, – сказала мама, – и хоть ненадолго избавили меня от их неуемного любопытства. Какие деньги? Что вы?
– Считайте, что отработали няней это время, – засмеялся папа. – Прощайте! Приятно было с вами познакомиться.
– И мне, – ответила я, не стала настаивать и выбралась из машины.
Джип тут же отъехал, а я побрела в подъезд, с трудом неся тяжеленный подсвечник.
Проснулась я на удивление рано, даже раньше своих дочек. Сварила кофе, села за стол и задумчиво стала смотреть в окно. Было около девяти утра. Яркое солнце заливало двор, день обещал быть погожим.
«Я должна решить для себя раз и навсегда, что Ник остался в прошлом, – думала я, наблюдая за пчелой, которая пыталась пробуравить головой стекло и выбраться на волю. – Я должна избавиться от этой боли, от любви, которая все еще живет во мне. И смотреть вперед, а не оглядываться без конца назад. Ник – это мое прекрасное прошлое, и надо быть благодарным ему за то, что он принес мне столько счастья».
– Мама! Ты когда вернулась? И что это за огромный подсвечник в коридоре? – услышала я голос Кати.
Она вошла на кухню, потянулась и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.
– Это я что-то не рассчитала, – сказала я. – Когда он стоял на выставке, то казался вполне адекватных размеров, но для нашей квартиры явно великоват.
– Откуда ты его притащила? И вообще, где ты была? – спросила Варя, выглядывая из-за плеча сестры.
«Сказать или нет? – на секунду задумалась я. – И как я им это скажу? Ведь они уверены, что их мамочку верно и преданно любит юный парень».
– Я ездила в Мещерский край, – все-таки
– А ближе кузницы не нашлось? – усмехнулась Варя.
Я, не ответив, вышла из кухни, взяла свою сумку, достала пакет. Девочки, как две ищейки, неотступно следовали за мной и буквально вытягивали носы, следя за моими действиями.
– А это еще что за грязная тряпка? – хмуро поинтересовалась Катя и скривила губы.
Я развернула тряпицу и достала кованую розу.
– Ух ты! – хором воскликнули они. – Вот это вещь! И даже лучше, что она не покрашена. Так более стильно.
– Это сделал для меня Никита, – тихо произнесла я. – Он живет в той деревеньке и работает подмастерьем у кузнецов.
– Откосил, значит, – спокойно заметила Катя. – И правильно! Чего он в этой армии не видел?
– И как вы сейчас будете? – поинтересовалась Варя, беря розу и изучая ее со всех сторон.
– Мы решили расстаться, – сказала я и с тревогой глянула на дочек. – У Никиты свой путь.
То, что он сам отказался от меня, я решила не говорить.
– Может, это и правильно, – неожиданно поддержала меня Катя. – Что могло быть хорошего дальше? Ты его уже разлюбила, мамуля?
– Типа того, – еле слышно произнесла я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу и становится трудно дышать. – И давайте больше не будем говорить об этом, – после паузы добавила я.
– Хорошо, – согласились они.
Варя кинулась в ванную «отмыть розу от ржавчины», как она сказала, а Катя пошла заправлять постель. Потом мы пили кофе и болтали на самые разные темы. И Катя и Варя сегодня собирались встречаться с друзьями и сразу предупредили, что могут вернуться поздно.
– Но если ты чувствуешь, что мы нужны, то останемся, – предложила Катя.
– Или, если хочешь, пойдем с нами в клуб, – встряла Варя. – Сегодня хаус-вечеринка в «Пропаганде», выступает диджей Shur-i-kan. Клёво будет, тебе понравится.
– Нет, девочки, – ответила я, улыбаясь, – хочу побыть дома, заняться всякими мелкими домашними делами, постирать, вещи в шкафу перебрать. Да и себя в порядок привести.
Но дома я пробыла недолго. Около двух часов позвонил Антон и сразу начал выговаривать мне за то, что я так внезапно исчезла и не предупредила его.
– А должна была? – усмехнулась я.
Антон замолчал, потом заявил, что ждет меня возле метро «Пражская», что мы должны погулять в Битце и серьезно все обсудить.
– Что все? – хмуро поинтересовалась я.
– Ты как маленькая, Оля, – строго сказал он. – В общем, жду. Полчаса тебе хватит? И не забудь паспорт.
– Чего?! – расхохоталась я. – Это еще зачем?
– Подадим заявление сегодня, – невозмутимо ответил он. – Это сразу избавит тебя от непрекращающихся раздумий, и ты поймешь, что между нами все серьезно.
– Слушай, Антон, ты к тридцати пяти годам был уже три раза официально женат. Тебя это не настораживает? Может, все-таки стоит хорошенько подумать перед тем, как вступать в брак? Ведь мы совершенно не знаем друг друга!